Рейтинговые книги
Читем онлайн Повелитель императоров - Гай Кей

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 99 100 101 102 103 104 105 106 107 ... 163

Гибель упавшей колесницы Геладикоса, который нес людям огонь своего отца, не может сравниться по значению с кражей овцы. Драма Софенидоса (позднее запрещенная церковниками как еретическая) после такого начала переходит к рассмотрению вопросов веры, власти и величия, и в ней содержится знаменитая речь Гонца о дельфинах и Геладикосе. Но начинается пьеса на том склоне холма и заканчивается там же принесением в жертву той самой спорной овцы — с использованием только что полученного в дар огня.

Тем не менее, несмотря на всю правдивость наблюдения Софенидоса о том, что крупные мировые события могут и не казаться таковыми живущим в данное время, также правда и то, что бывают мгновения и места, которые следует по праву считать центральными для всей эпохи.

В тот день, ранней весной, на земле было два таких места, находящихся далеко друг от друга. Одно лежало в пустыне Сорийи, где человек в капюшоне, прикрыв полоской ткани рот, хранил молчание среди сыпучих песков. Он всю предшествующую ночь не спал, постился и смотрел на звезды.

Вторым местом был туннель в Сарантии между дворцами.

Он стоит там, где стены и пол делают поворот, глядя на факелы и на потолок, где нарисовано ночное небо, на мозаичных зайцев, фазанов и других лесных животных на лесной поляне на полу — иллюзия художника, изобразившего мир природы здесь, под землей, внутри городских стен. Он знает, что языческие верования говорят о присутствии в земле темных сил и мертвые лежат под землей, если их не сжигают.

Впереди его поджидают люди, которых здесь быть не должно. Он догадался об этом по размеренным, неспешным шагам за спиной. Преследователи не опасаются, что он от них убежит.

Его охватывает любопытство, которое можно считать определяющей чертой характера императора Сарантия, чей мозг без конца занят трудными задачами и загадками мира, созданного богом. Гнев, который он ощущает, менее характерен для него, но не менее силен сейчас, а непрерывно пульсирующая в нем печаль, похожая на тяжелое сердцебиение, посещает его очень редко.

Было — и есть — так много всего, что он хотел сделать.

Через секунду он делает вот что: вместо того, чтобы продолжать ждать, подобно одному из зайцев, замерших на мозаичной поляне, он поворачивается и идет назад, к людям сзади. Иногда человек может выбрать момент и место своей смерти, думает тот, кого мать назвала Петром в Тракезии, почти полвека назад, и чей дядя — солдат — вызвал его в Сарантий в начале его взрослой жизни.

Однако он не смирился со смертью. Джад ждет всех живущих мужчин и женщин, но императора он наверняка может подождать еще немного. Наверняка может.

Он считает, что сумеет справиться даже с этой неожиданностью, какой бы она ни оказалась. Ему нечем защищаться, если не считать простого довольно тупого кинжала у пояса, который он использует, чтобы вскрывать печати на посланиях. Это не оружие. И он не воин.

Он совершенно уверен, что знает, кто явился в туннель, и быстро выстраивает свои мысли (они и есть оружие), пока идет назад по туннелю, проходит поворот и видит, на краткий миг испытав мелочное удовлетворение, изумленные лица тех, кто шел вслед за ним. Они останавливаются.

Их четверо. Два солдата в шлемах, чтобы их не узнали, но он их знает — это те двое, что охраняли вход. Еще один человек, закутанный в плащ, — как все эти тайные убийцы, даже если их никто не видит, — и еще кто-то выходит вперед, не прячась, нетерпеливо, почти сияя от угаданного Валерием страстного желания. Он не видит того, кого опасался увидеть — и очень сильно.

Это приносит некоторое облегчение, хотя он, возможно, находится среди тех, кто ждет на другом конце коридора. Гнев и печаль.

— Не терпится встретить конец? — спрашивает высокая женщина, останавливаясь перед ним. Ее удивление было коротким, она быстро овладела собой. Ее глаза мечут голубое пламя, как глаза призрака. Она одета в красную тунику с золотым поясом, волосы схвачены черной сеткой. Золото волос сверкает сквозь нее при свете факелов.

Валерий улыбается:

— Не так сильно, как тебе, смею заметить. Зачем ты это делаешь, Стилиана?

Она моргает, искренне изумленная. Она была еще ребенком, когда все это случилось. Он всегда об этом помнил и этим руководствовался, гораздо в большей степени, чем Алиана.

Он думает о жене. В своем сердце, в чистой тишине сердца, он сейчас говорит и с ней, где бы она ни находилась под солнцем на небе. Она всегда убеждала его, что он ошибся, когда приблизил эту женщину ко двору и даже когда позволил ей остаться в живых. Дочь своего отца. Флавия. Император Сарантия молча говорит танцовщице, на которой он женился, что она была права, а он ошибался, и знает, что она его услышит, очень скоро, даже если его мысли не долетят, не смогут долететь сквозь стены и пространство туда, где она находится.

— Зачем я это делаю? А для чего еще я живу? — отвечает дочь Флавия Далейна.

— Чтобы прожить собственную жизнь, — резко отвечает он. Философ древней академии, отчитывающий ученика. (Он сам закрыл академию. Жаль, но патриарх требовал, чтобы он это сделал. Слишком много язычников.) — Своей собственной жизнью, со своими ее дарами, которыми ты располагаешь и которые ты получила. Очень просто, Стилиана. — Он смотрит мимо нее, когда в ее глазах вспыхивает ярость. Намеренно игнорирует ее. Обращается к двум солдатам: — Вы понимаете, что вас здесь убьют?

— Я их предупредила, что ты так скажешь, — говорит Стилиана.

— А ты им сказала, что это правда?

Она умна, и ей знакома такая огромная ненависть. Ярость человека, который выжил? Он считал — ставил на то, что ум может победить, в конце концов, он искренне нуждался в ней, выделил ей место. Алиана предостерегала, что он ошибается, обвиняла его в том, что он пытается слишком многое контролировать. Известный всем недостаток.

«Она все еще так молода», — думает император, снова глядя на высокую женщину, которая пришла, чтобы убить его здесь, под все еще холодной весенней землей. Ему не хочется умирать.

— Я им сказала то, что было — и остается — очевидной истиной: новому двору на высокие должности потребуются Бдительные, доказавшие свою верность.

— Нарушившие клятву и предавшие своего императора? Ты надеешься, что обученные солдаты в это поверят?

— Они здесь, с нами.

— И вы их убьете. Что говорит убийство о…

— Да, — наконец заговорил человек в плаще, все еще не поднимая капюшон с лица, голосом, низким от волнения. — В самом деле. Что говорит убийство? Даже много лет спустя?

Он не снял капюшон. Это не имеет значения. Валерий качает головой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 99 100 101 102 103 104 105 106 107 ... 163
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Повелитель императоров - Гай Кей бесплатно.

Оставить комментарий