Моргемона (СИ) - Ирина Аркадьевна Орлова

помогло тебе приманить его — и расправиться с соперницей».

— Крестьяне всегда тебя ведьмой называли, — твердила Гидра, словно во сне. — Кто мог подумать, что это будет правдой.

«А я ещё наивно полагала, что ты не способна на убийство. Да ты настоящая хладнокровная змея».

— Колдовство — древнее искусство Нааров, — спокойно отвечала ей Ланхолия. — Даже старая Тамра училась ему у моей бабушки, а моя бабушка постигла его из церковных книг. Если б не оно, наш род давно бы угас среди других таких же, вроде Манааров, обедневших бывших доа.

— Но ваш род и так угас…

— Нет. Лара и Летиция несут лучшее от нашей семьи. Пусть под другой фамилией, но то неважно… истинный талант передался в крови. Но не тебе.

Идти стало совсем тяжело. Гидра запиналась о ковры и стукалась о вазоны, ничего не видя перед собой. Однако мать уверенно вела её за собой.

— Тебе повезло стать доа, ведь в тебе всё от отца, не от меня, — продолжала марледи Ланхолия. Её тёмные очи мерцали, отражая огни факелов, будто тревожные алые звёзды. — И теперь ты, разумеется, полагаешь, что неуязвима. Что связь с Мордепалом не даст тебе умереть. Но тебе придётся, дочь моя. Дождусь я наконец, и у нас с Тавром родится долгожданный сын — и тебе нечего будет делать в мире, который принадлежит нам.

— Да уймись, — простонала Гидра в ответ. — Мне ничего не…

«…не надо?» — перед глазами стояло белое лицо Энгеля, залитое кровью из его рта, и диатрис знала: её смысл был утрачен.

— И без тебя как-нибудь разберусь, — выдохнула она.

Мать холодно улыбнулась и наконец перестала тащить её. Они пришли.

Гидра только сейчас поняла, что они в Прудах. Меж пористых скал, в которых поднимался пар от горячих озёр. Где-то там, как прежде, туман шевелился крылами драконов.

И Тавр был здесь, и иксиоты, и военные командиры Энгеля с покрасневшими от удержанных слёз глазами. И сэр Берег — полководец самого Тавра, весь в бинтах поверх полученных ран. И гвардия в чёрных с серебром одеждах.

Тавр, держа в руках корону, ещё недавно украшавшую Энгеля, сделал несколько торжественных шагов вглубь тумана. Его зелёные глаза пылали упоением. Он видел себя на вершине мира. Ещё бы, ведь он разгадал всё. Подчинил драконов, не будучи доа. Укротил магию руками своей беззаветно влюблённой супруги. Покорил всю страну своей силой и хитростью.

А его хитрая жена при виде него глупела, наслаждалась им и гордилась, с улыбкой следя за каждым движением супруга.

Тавр присвистнул.

— Таа-рэу! — прозвучали нараспев его слова. Рыцари зароптали, и Гидре подумалось, что отец настолько восторжен, что сейчас велит драконам сожрать всех явившихся сюда врагов. Жестокие правители древности иногда приносили подобные жертвы по особо крупным праздникам.

На его зов ответил, как всегда, восприимчивый Лукавый. Болотно-зелёный дракон в лунной лазури казался нефритовым. Он величаво поднялся из озера, став Тавру высокой тенью.

И Тавр развернулся лицом ко всем собравшимся, оставив Лукавого позади себя, будто сторожевого пса.

— При вас, — торжественно произнёс он. — И при тебе, бывшая диатрис.

Гидра изнеможённо посмотрела на него в ответ.

— Я по закону богов и людей надеваю эту корону. И пусть марлорды и марледи придержат все свои свидетельства: меня рассудили сами Боги, и моим единственным заверением будет дракон.

Он поднял корону над своей головой. Он короновал себя сам, как диатр из былых веков, и его дерзость и высокомерие внушали страх покорённым воинам.

Но эхо его слов ещё не отзвучало среди скал, как Лукавый повернулся к нему мордой.

Гидру словно хлестнуло презрением и ненавистью гордого зверя. Она застыла; а Лукавый без промедления выдохнул пламенем на корону и руки, что держали их. Поток пламени сорвал с Тавра всю плоть — лишь ноги повалились на землю.

Марледи Ланхолия завизжала в ужасе, туша свой подол.

Лётные штаны Гидры загорелись, но она не сдвинулась с места, в отличие от рыцарей, которые кинулись в разные стороны. Она смотрела, как Лукавый сжирает Тавра, будто Бархатца, и смеялась. Слёзы текли по её щекам, но смех наполнял Пруды жутким аккомпанементом. И даже когда сэр Арбальд потянул её за руку прочь, она продолжала хохотать.

Ведь её желание исполнилось.

Смотреть на тело Энгеля Гидра не могла — от этого её сердце рвалось в клочья. Она сперва молча бродила по шумным замковым коридорам. Её слух даже уловил нечто любопытное: воины обнаружили в подвалах недавно убитого тигра. Благородный зверь был зарезан ритуальным ножом, будучи на привязи у одной из тюремных решёток.

«Твои чары имели свою цену, но счастья они тебе тоже не дали», — подумала Гидра. И поняла, что ни это злорадство, ни что-либо другое не утешит кровоточащую рану в её душе.

Она отправилась к Мордепалу. Лишь её лётный супруг мог утешить её. Невозмутимость и потаённая злоба дракона напитали безутешную диатрис, и она отправилась летать над ночным морем, чтобы не дать себе погибнуть от тоски.

«Ты не исполнил своего обещания», — твердила себе Гидра, пытаясь отдать свою душу звёздам. — «Но и я не уберегла тебя, хотя ответ был всё это время перед глазами. Ты всегда всё делаешь плохо, Гидра. Всегда».

И лишь одно было причиной жить для неё: отец наконец-то помер.

Она не считала дней, которые провела в полёте. Мордепал охотился при ней на дельфинов и диких лошадей, а она не замечала ничего и не хотела слезать.