"Фантастика 2023-183". Компиляция. Книги 1-20 (СИ) - Леженда Валентин

– Я не знаю, – продолжил Покровский. – Но я знаю человека, который точно знает. Он им возит продукты и все такое…

– Отведешь меня к нему?

– Ладно, – сказал Покровский. – Только мне нужны гарантии, понимаешь? Я помогаю тебе и получаю за это тихое теплое местечко в этой вашей… как там ее?

– В Лионее, – подсказала Настя.

– Да, вот именно. И чтобы никто меня там не достал, никакие…

– Я даю тебе гарантии, – торжественно сказала Настя. – От имени всей династии Андерсонов. Я ведь не просто так. – Она, возможно, и покраснела, но в темной комнате Покровский этого не заметил. – Я невеста наследника престола. Я могу давать такие гарантии. Начальник королевской службы безопасности Смайли о тебе позаботится. Ты ведь слышал про Смайли?

– Может быть, – без особого энтузиазма сказал Покровский. – А этот Смайли… Он где-то рядом? Можно мне еще и с ним переговорить?

– Э-э… – начала сочинять на ходу Настя, но ее внезапно прервали:

– Нет, мистер Смайли сейчас недоступен для контакта.

Покровский вздрогнул, вскинул пистолет, целясь на голос, и услышал властное:

– Положите оружие, господин Покровский. И бросайте пить, если хотите получить убежище в герцогстве Лионейском.

– У вас там что, сухой закон? – удивился Покровский.

– Нет. Просто нам не нужны пьяные вооруженные преступники, – сказал Иннокентий прежним ледяным тоном. – Даже если они обладают ценной информацией.

Настю стал разбирать нервный смешок. Пьяные вооруженные преступники – так могла бы называться автобиография Иннокентия; по крайней мере один из ее томов. Но сейчас Иннокентий был зловещей тенью в дверном проеме, и эта тень вполне эффективно прикидывалась помощником Смайли.

– Обладаю ценной информацией, – автоматически повторил Покровский.

– Отлично, – Иннокентий шагнул вперед и покровительственно опустил руку на плечо Покровскому. – Почему бы тогда не перестать болтать всякую ерунду и не поделиться наконец ценной информацией? Где Альфред?

Иннокентий сверлил Покровского устрашающим взглядом, и тому даже в голову не приходило, что с этим же самым человеком они несколько месяцев назад увлеченно бились на площадке за загородной штаб-квартирой Леонарда, используя все, что попадется под руку, от мечей и пистолетов до дверных ручек и еще бог знает какого инвентаря. За эти несколько месяцев лицо Иннокентия постарело лет на двадцать, волосы отросли и стали седыми, так что даже при лучшем освещении Покровский вряд ли опознал бы старого знакомого. К тому же в нынешнем своем состоянии Покровский меньше всего был настроен на опознания и тому подобные требующие умственных усилий упражнения. Он наконец увидел человека, которому можно было довериться; который олицетворял силу, способную защитить Артема Покровского от гнева Леонарда и Компании.

Тот факт, что все это Покровский разглядел в Иннокентии, говорил, во-первых, о степени опьянения Покровского и, во-вторых, о наличии у Иннокентия кое-каких лицедейских способностей, причем первое и второе соотносились в пропорции семьдесят к тридцати.

– Где Альфред? – страшным шепотом спросил Иннокентий.

– На кладбище, – ответил Покровский. – Могу показать, где именно.

– Покажешь, – констатировал Иннокентий. – Сколько он вам должен?

– Сколько?.. – не понял Покровский. – Сколько – чего?

– Сколько денег он вам должен? Вы же упрятали его в могилу, чтобы он отдал вам деньги?

– Нет, – сказал Покровский не слишком уверенно и как бы извиняясь, что ему приходится возражать Иннокентию. – Там дело не в деньгах.

– А в чем?

– В коллекции.

– Чего? – Голос Иннокентия на миг утратил устрашающий тон, но тут же зазмеился подвальным шепотом. – Какая еще колле…

Он внезапно замолчал, выпрямился и несколько секунд смотрел куда-то в пространство, поверх головы Покровского, мимо насторожившейся Насти, сквозь занавешенное окно, словно где-то очень далеко вспыхнул огонь маяка, видный лишь Иннокентию, и никому больше.

– Поехали, – негромко сказал Иннокентий своим обычным голосом.

– Куда?

– На кладбище. За Альфредом.

Потом он посмотрел на Настю, как будто хотел что-то сказать, но сдержался; вместо этого Иннокентий подошел к Покровскому, отобрал у него пистолет и сунул себе в карман.

Минут через десять приехало такси. Иннокентий затолкнул Покровского на заднее сиденье и сам сел рядом. Настя открыла переднюю дверцу и невольно бросила прощальный взгляд на уютный домик, где полагалось вести размеренную безмятежную жизнь, а не сходить с ума от страха и жутких воспоминаний. Темные окна с сожалением смотрели на Настю, а возле террасы…

Настя нахмурилась, села в такси и захлопнула за собой дверцу. Когда машина тронулась с места, она сидела прямо, не смотря в сторону террасы, где то ли туман, то ли отблески уличных фонарей, то ли Настино воображение породили полупрозрачный фантом, напоминающий человеческую фигуру, причем фигуру весьма определенную – капитана Сахновича.

Насте это видение не понравилось, но она скоро выбросила его из мыслей, ибо совершенно точно знала, что капитан Сахнович мертв, убит февральской ночью домом Михаила Гарджели. Можно сказать, в порядке самозащиты.

Какой смысл думать о мертвых негодяях, если в ночи прячется достаточно негодяев живых?

3

Ночью Прага совсем не была похожа на декорацию к сентиментальной сказке с непременным счастливым концом. Еще до того, как Настя, Иннокентий и Покровский добрались до старого еврейского кладбища, Насте стало казаться, что улицы населены призраками, которые провожают их внимательными взглядами из-под арок, из-под мостов, из-за фонарных столбов, из-за каминных труб на крышах домов. Призраки перешептывались, и этот звуковой фон стоял у Насти в ушах, давил на перепонки, заставлял кусать губы и постоянно оглядываться на Иннокентия, пытаясь найти в его бесстрастном лице гарантию от неприятных неожиданностей.

– Вон там, – Покровский ткнул пальцем куда-то в темноту. Настя поежилась. Покосившиеся надгробия наводили на мысли о мертвецах, которые периодически выбирались ради ночных прогулок и даже не потрудились хорошенько замести след своих отлучек. Здесь и земля, и воздух были холоднее; звезды смотрели враждебнее, а ветер так и норовил нашептать в ухо что-нибудь мерзкое. Последние несколько минут у Насти на языке вертелось предложение: «Давайте вы дальше как-нибудь сами, а я подожду там, снаружи…»

Но чтобы сказать это Иннокентию, нужно было его догнать, а тот быстро и уверенно шагал между могил, и вскоре предложение потеряло смысл, ибо они зашли уже слишком далеко. Кладбище, наверное, было не слишком большим, однако ночь умело спрятала его границы, и у Насти быстро возникло впечатление, что они движутся в каком-то бесконечном лабиринте между каменных плит. Дальше ощущения становились все более и более фантасмагорическими, потому что здешние высоченные деревья уходили в темное небо, протягивая ветви в черный космос, а могильные плиты как будто проваливались вниз; земля втягивала их в себя, некоторых до середины, а у некоторых оставляя на поверхности лишь верхушки. Сбившиеся в кучу, вставшие спина к спине против враждебного мира, такие полусъеденные землей плиты казались Насте чешуйками на спине мертвого дракона. И путешествие меж этих трехсотлетних окаменелостей делало ее такой маленькой и уязвимой, что Настя про себя загадала – если сегодня все закончится хорошо, если они найдут Альфреда и тот отдаст им деньги, то она немедленно, не оглядываясь, уедет домой… То есть по-настоящему домой. Она войдет в свою комнату, в свою крохотную, знакомую до последней царапины на обоях комнату, закроет за собой дверь, сядет на кровать, улыбнется скрипу пружин и…

И не будет чувствовать себя ни маленькой, ни уязвимой, ни одинокой. Где-то ведь на свете должно было быть такое место, где человек не чувствует себя уязвимым и одиноким…

Ее одиночество закончилось даже быстрее, чем она предполагала, потому что впереди раздался вскрик, а ему сопутствовали еще несколько звуков, от которых Настя вздрогнула. Хотя, если рассудить здраво, ночью на кладбище будешь вздрагивать от любых звуков, необязательно жутких.