Кто ищет... - Аграновский Валерий Абрамович

Добавлю к сказанному еще два «узелка на память».

1. Даже беря за основу «проблему», положим, хозяйственную, педагогическую или производственную, журналист обязан поворачивать ее к читателю этической стороной, раскрывать через людей их отношения, потому что пишет не инструкцию, а очерк.

Это значит, что, остановившись, к примеру, на первом варианте, то есть на беспомощности педагогов, мы никак не обошлись бы без живых героев — без школьников, их родителей, педагогов, методистов, директоров организаций, куда формально зачислялись «на работу» подростки, и т. д. Так, спрашивается, почему мы решили, что автор письма окажется за пределами проблемы и будущего очерка? Другой вопрос, как удастся органически сочетать личность этого человека и столь далекую от него проблему, как придать повествованию нравственный поворот, каким образом убедить читателя в том, что простой милиционер оказался сознательнее иных педагогов, не способных оценить безнравственность незаконных переводов детей из школы? Но это, как говорится, уже из другой оперы.

2. Вряд ли можно рассчитывать на то, что будущий материал «на равных» вместит в себя все придуманные варианты: и тему педагогической беспомощности учителей, и поворот со «своим» и «чужим», и «профессию и характер» и прочее, до чего при желании можно было бы еще додуматься. Потому что любой очерковый материал, мне кажется, может держаться в газете только на одном стержне, на одном шампуре, на одной главной теме, другие должны всего лишь ее поддерживать, но не более.

А зачем, логичен вопрос, было выдумывать столько вариантов? Отвечу. Во-первых, они давали направление-поиска, и не одно, — с тем чтобы, выбрав главное, именно на нем развить атаку. Во-вторых, обилие вариантов в принципе делает факт беспроигрышным: не «эта» тема, так «другая», к которой журналист психологически готов заранее.

Собственно, в чем заключен истинный профессионализм журналиста? В умении, полагаю, не возвращаться из любой командировки пустым.

Удар в колокол. «Дорогая редакция! Пишу вам письмо и убедительно прошу помочь в решении вопроса, суть которого излагаю ниже. На территории нашего сельсовета проживает инвалид I группы по зрению Г-ский Александр Ефимович, который является инвалидом с детства. У него имеется четверо детей, четыре дочери, все они комсомолки, возможно, неплохие производственницы, внешне красавицы. Все они получили дома восьмилетнее образование, а Нина учится в техникуме. Воспитывал их отец, хотя и инвалид, а мать их скончалась в феврале 1973 года. Дочери приезжали на похороны матери, мать похоронили и разъехались по своим местам, оставив отца одного. А он не может по состоянию своего здоровья приготовить себе пищу, ведь проживает один. Мне приходилось часто его навещать, так как дом ветхий, печное отопление не в порядке, представляло огнеопасное состояние, дом требовал капитального ремонта. Несколько раз Г-ский помещался нами в больницу местную с одной целью, чтобы его накормили, помыли и обогрели. Писал я письма дочерям Г-ского, чтобы они выехали и решили вопрос, где и с кем будет проживать отец. Дочь Анна прислала ответ, я его вам высылаю, но остальные пока даже не ответили. Конечно, с Г-ским жить трудно, так как за свои 67 лет он очень расшатал нервную систему, ведь слепой. Сельсовет пытался направить его в дом для престарелых, но райсобес отказал, поскольку у него есть дети. Как быть и что делать, ума не приложу. Высылаю вам адреса дочерей. Председатель сельсовета Ю. П. С-хин».

Письмо напечатано на машинке, а подпись председателя скреплена печатью. В этом же конверте:

«Юрий Петрович, здравствуйте! Ваш вызов я получила и была у следователя. Здесь я живу в общежитии, получаю только 60 рублей, и забрать отца к себе у меня нет никакой возможности. Хотя бы была у меня комната, то забрала бы, а сейчас что я могу сделать? Возвращаться в разрушенный дом я не могу и не буду. Моя жизнь и работа здесь. Высчитывайте с меня алименты, так и следователь сказал. Вот и все, что я могу сделать. Анна».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

На обороте письма Анны приписка, и тоже с печатью: «Отпуск без содержания дать не могу в связи с производственной необходимостью (эпидемия гриппа). Заведующая яслями-детсадом (подпись неразборчивая)».

Такой вот печальный факт. Ход моих размышлений:

1. Нет, не берусь заранее определять вину детей в этой наисложнейшей жизненной ситуации. Не буду выносить приговор «за глаза», пока не разберусь в условиях, в которых дочери оказались, не выясню подробностей, не установлю степени их близости с отцом. Не судья я четырем женщинам на таком расстоянии и потому, еще не купив билет на поезд, не стану настраивать себя ни за них, ни против. Предположения хороши для исследования, а не для приговора.

2. Но, с другой стороны, хорошо известно, что для современного общества в принципе характерно «похолодание» между людьми, даже близкими. Его реальность для всех очевидна. Научно-технический прогресс ведет к очень быстрым изменениям вкусов, привычек, моды, стиля жизни, за которыми далеко не все одинаково поспевают, отсюда и трещины между родителями и детьми, между прошлым и настоящим, настоящим и будущим, и вообще есть угроза, что духовные отношения могут замениться отношениями «вещными» по принципу «использовал — выбросил».

А что еще в итоге «всеобщего похолодания», какие плоды мы собираем в реальной жизни? У Е. Богата есть печально-веселый рассказ о том, как однажды он явился к своим лучшим друзьям просто так — посидеть и попить чаю! — и насмерть их перепугал, до такой степени они отвыкли от «простых» немотивированных посещений, да еще не предупрежденных телефонным звонком. Наиболее остро процесс похолодания происходит в семье, в этой главной ячейке общества: даже самые близкие родственники звонят друг другу по телефону раз в год «по обещанию», да и то лишь когда им что-то «надо».

Что делать? Ни мы, ни все человечество уже не имеет возможности во имя покоя «отменить» научно-техническую революцию, в нашей действительности «отменять» ее просто неразумно, ибо НТР для нашего общества — несомненное благо, которое дает неизмеримо больше того, что отнимает. Но и бездействовать тоже нельзя! Необходимо искать и находить реальные силы, способные сгладить, нейтрализовать, уменьшить издержки, сопутствующие НТР. А в первую очередь надо забить в колокола, привлекая внимание общественности к печальному по своим последствиям явлению.

3. В таком случае, размышляем дальше, не посчитать ли нам факт, содержащийся в письме работника сельсовета, достаточным поводом для очередного удара в колокол? Безусловно. Если процесс похолодания остро протекает в городской семье, то в деревенской — тем более, там он «кричит», «вопиет», потому что деревенская семья консервативней городской, патриархальней, с сохранением «вы» к родителям, с умением сострадать, плакать на чужих похоронах, и тем ей больней, крестьянской семье.

4. Стало быть, непременно следует рассказать читателю историю данной семьи, пораженной «холодом». Самое страшное и горькое, вызывающее недоумение, заключается в том, что каждый член семьи может оказаться по-своему прав. У каждого будут, по-видимому, свои оправдания то ли социального характера, то ли психологического. Это будет относительно надежная броня, защищающая равнодушие и потребительство действующих лиц печальной истории. Но от чего и от кого «защищаться» им? Друг от друга? Или от общественного мнения, которое, увы, либо отсутствует по этому поводу, либо неярко выражено, либо несправедливо?

5. А как быть с рецептом, с позитивной программой? Что предложить конкретной семье и ее окружению взамен «похолодания»? Как утеплить отношения между людьми, каким образом найти мир, устраивающий и четырех детей и слепого отца? Призывами? Угрозами? Убедительно нарисованной перспективой нравственного распада личности? Пожалуй. Можно взять социально-психологический аспект явления, не пожалеть художественных средств и красочно, зримо выявить нравственные потери сестер, отказавшихся от отца, а завтра — друг от друга. Но будет ли этого достаточно? Справедливо ли оставлять в стороне общество? Разве оно не способно принять какие-то меры общегосударственного характера, способствующие всеобщему «потеплению»? Не знаю, надо еще посоветоваться со знающими людьми. Почему бы, например, не начать в газете серьезный разговор о введении дополнительных льгот работающим женщинам, тем более имеющим детей? Почему бы окончательно не облегчить бракоразводные процессы, что только укрепит нравственность семьи? Почему бы не развивать дальше внутрисемейную демократию? Почему бы особым законодательным актом не ввести так называемый «родственный иммунитет», то есть разрешение родственникам не свидетельствовать против родственников в суде?