Амулет Самарканда - Джонатан Страуд

Неподалеку от нас медленно повернулась огромная прозрачная голова.

— Натаниэль! — заорал я. — Вставай!

Натаниэль

У него звенело в голове от взрыва, по губам что-то текло. Сквозь стоящий в зале дикий шум пробился голос. Кто-то звал Натаниэля, выкрикивал его истинное имя. Мальчик, пошатываясь, поднялся на ноги.

Существо уже целиком присутствовало в зале. Натаниэль не столько видел, сколько ощущал его огромную фигуру, воздвигшуюся под самый потолок. За спиной твари в некотором отдалении беспомощно сбились в кучу волшебники вместе со своими бесами. А перед существом стоял Саймон Лавлейс и выкрикивал приказы своему рабу. Одну руку он прижимал к груди, а во второй, вытянутой вперёд, он по-прежнему держал рог.

— Ты видишь, Рамутра? — крикнул он. — У меня Амулет Самарканда, и потому ты ничего не можешь сделать со мной. Но все прочие живые существа в этом зале, будь то люди или духи, — в твоей власти! Я приказываю тебе уничтожить их!

Огромное существо согласно склонило голову и повернулось к ближайшей кучке волшебников; по залу словно прокатилась ударная волна. Натаниэль кинулся к Лавлейсу. И заметил неподалёку уродливую муху, летевшую над самым полом.

Лавлейс тоже заметил муху. Он, нахмурившись, следил за её продвижением — муха сперва подлетела к нему, потом отступила, потом снова приблизилась, — и всё это время Натаниэль подкрадывался к Лавлейсу сзади.

Всё ближе, ближе…

Муха агрессивно метнулась Лавлейсу в лицо, волшебник отшатнулся, и в этот самый момент Натаниэль бросился на него. Он прыгнул на спину волшебнику и рванул его воротник. В тот же самый миг муха превратилась в мартышку и ловко схватилась за рог, который Лавлейс держал в руках. Лавлейс вскрикнул и так врезал мартышке, что та кубарем отлетела прочь. Затем он перебросил Натаниэля через себя, и мальчик тяжело грохнулся на пол.

Натаниэль и мартышка валялись рядом, а Лавлейс стоял над ними. Очки волшебника свисали с уха. Натаниэлю всё-таки удалось наполовину оторвать ему воротник, и теперь золотая цепь, на которой висел Амулет Самарканда, оказалась на виду.

— Итак, — сказал Лавлейс, обращаясь к Натаниэлю, и поправил очки, — ты всё-таки отверг моё предложение. Жаль. Как тебе удалось ускользнуть от Мориса? С помощью этой твари? — Он указал на мартышку. — Очевидно, это и есть Бартимеус.

Натаниэль едва переводил дух. Когда он попытался подняться, тело его пронзила боль.

Мартышка вскочила; силуэт её сделался расплывчатым, и она словно бы начала увеличиваться.

— Давай! — прошипела она Натаниэлю. — Пока он не…

Лавлейс сделал знак рукой и произнёс одно-единственное слово. У него за плечом возникла массивная фигура с шакальей головой.

— Я не собирался вызывать тебя, — сказал волшебник. — Хорошего раба, будь то человек или джинн, найти нелегко. А я подозреваю, что буду единственным, кто выйдет из этой комнаты живым. Но увидев здесь Бартимеуса, я решил, что было бы неправильно не предоставить тебе возможности покончить с ним лично.

С этими словами Лавлейс небрежно указал на изготовившуюся к прыжку горгулью, что стояла теперь рядом с Натаниэлем.

— Не подведи меня на этот раз, Джабор, — сказал он.

Демон с головой шакала шагнул вперёд. Горгулья выругалась и стрелой метнулась в воздух. Джабор распахнул крылья, испещренные красными прожилками, взмахнул ими — раздался звук, напоминающий хруст ломающихся костей, — и ринулся в погоню.

Лавлейс и Натаниэль остались вдвоем. Боль в груди Натаниэля немного утихла, и он смог подняться на ноги. И теперь он неотрывно смотрел на золото, поблескивающее на шее у волшебника.

— Знаешь, Джон, — сказал Лавлейс, небрежно похлопывая рогом по ладони, — если бы тебе повезло и ты сразу попал в ученики ко мне, вместе мы могли бы вершить великие дела. Ты — словно отражение меня в юности. Мы оба наделены волей к власти.

Он улыбнулся, продемонстрировав белоснежные зубы.

— Но тебя испортила бесхребетность Андервуда и его посредственность.

Тут его перебили: какой-то волшебник с воем вклинился между ними; кожу волшебника покрывали мелкие сверкающие синие чешуйки. По всему залу звучали неясные, тревожные звуки — шум искажающейся магии; они раздавались всё громче по мере того, как распространялись волны, идущие от Рамутры. Большинство волшебников и их бесов сгрудились у дальней стены и едва не лезли друг другу на голову в поисках пути к бегству. Огромное существо лениво шагало к ним, оставляя за собой груды хлама: преобразившиеся кресла, раскиданные в беспорядке портфели и сумочки, прочие пожитки — скрученное, вытянутое, сверкающее неестественными цветами и оттенками. Натаниэль постарался выбросить всё это из головы. Он смотрел на цепочку Амулета и готовился к следующей попытке. Лавлейс улыбнулся.

— Ты даже теперь не сдаешься, — сказал он. — Именно об этом я и веду речь — о твоей железной воле, стремлении действовать. Это очень хорошо. Но если бы ты был моим учеником, я научил бы тебя сдерживаться до тех пор, пока у тебя не появится возможность осуществить свои стремления. Настоящий волшебник должен быть терпелив, если он желает оставаться в живых.

— Да, — хрипло отозвался Натаниэль. — Мне об этом уже говорили.

— Тебе следовало прислушаться к этим словам. Ну что ж, теперь поздно. Тебя уже не спасти. Ты причинил мне слишком много вреда, и даже если бы я и хотел тебе помочь, я не имею такой возможности. Амулетом поделиться нельзя.

На миг Лавлейс взглянул на Рамутру. Демон загнал группку волшебников в угол и теперь тянул к ним руку. Раздался чей-то пронзительный крик — и оборвался.

Натаниэль едва заметно шевельнулся. Лавлейс тут же перевел взгляд обратно на него.

— Всё ещё сохраняешь волю к борьбе? Что ж, раз уж ты не хочешь подождать, когда тебя, вместе со всеми этими трусами и дураками, постигнет неминуемая смерть, мне придётся покончить с тобой в первую очередь. Считай это комплиментом, Джон.

Он поднес рог к губам и коротко подул. По коже у Натаниэля поползли мурашки; он ощутил, что за спиной у него происходят какие-то перемены.

Заслышав пение рога, Рамутра остановился. Пертурбация планов, обрисовывающая его силуэт, усилилась, словно существо излучало какие-то сильные эмоции — возможно, ярость. Натаниэль следил, как оно оборачивается; казалось, будто оно смотрит на Лавлейса через зал.

— Не мешкай, раб! — крикнул Лавлейс. — Ты должен исполнять мои повеления! Пусть этот мальчишка умрет первым!

Натаниэль почувствовал, как чуждый взгляд остановился на нём. И почему-то со странной, отстраненной отчётливостью обратил внимание на прекрасный златотканый гобелен, висевший прямо над головой гиганта. Гобелен казался крупнее, чем был на самом деле, как будто сущность демона каким-то образом увеличивала его.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});