Избранное - Андрей Егорович Макаёнок

Ты что? Не знаешь, чем это пахнет? Ты хочешь и сама влипнуть и меня под монастырь подвести?

Р а я. Федя! (Несмело оправдывает Наталью Николаевну.) А я ее позвала… Я места себе не находила, всю ночь дрожала, как в лихорадке. Ты всегда домой приходил аккуратно, а тут — жду всю ночь, целую ночь… У меня даже молоко пропало. Она… Федя, она — хороший человек. Я ведь думала, я боялась, что тебя… Сам видишь — что с городом стало.

У х в а т о в. Да-а, катаклизм небывалый…

Р а я. И много людей погибло?

У х в а т о в. Да каких! Пока не считали. И меня тряхнуло! Подкинуло! Ну в общем — собирай монатки. Я уже не инструктор.

Р а я (опустилась на стул). Фе-едя!..

У х в а т о в. Чего ты, глупая? Меня посадили на свободную должность. Я теперь буду хозяином города. Временно. Ясно?

Р а я. Что ясно, что ясно? Как ты смеешь так говорить? Ты что? (Покручивает пальцем у виска.)

У х в а т о в (посмеивается). Да! Я теперь — председатель исполкома. Вместо Бурлакова. Правда, врио, временно исполняющий обязанности.

Р а я. Он еще и улыбается! Федя! Этим не шутят! Это — власть! Ты нездоров?

У х в а т о в. Вот баба бестолковая — не верит. Это уже факт.

Р а я. А… а… А Бурлаков где?

У х в а т о в. Его нет. Исчез. Тогда же — ночью. И следов нет. Ну что ты хочешь? Так тряхнуло! Не он один исчез.

Р а я. И ты пошел на его место? Ты понимаешь, какая это должность? Там и святой теперь никому не угодит! Всему народу ведь не угодишь? Как ты на это согласился?

У х в а т о в. А что я мог сделать? Меня вызвали на заседание… Всю ночь прели… У меня душа с телом распрощались, когда внесли предложение… Я сказал: «Не справлюсь! Я не сумею…»

Р а я. Ну, конечно, Федя. А они?

У х в а т о в. «Научим», — говорят.

Р а я. Хорошее дело — «научим».

У х в а т о в. Я говорю: «На такую должность я не подкован».

Р а я. Н-ну, верно же!

У х в а т о в. А мне: «Подкуем», — говорят.

Р а я. Ну, конечно, подкуют. Не сомневайся.

У х в а т о в. Такой участок работы… Я могу провалить.

Р а я. Конечно!

У х в а т о в. «…Не допустим, — говорят. — Не боги горшки обжигают. Подберешь надежные кадры…»

Р а я. Ох, смотри, сам не обожгись. Какие кадры? Где они?

У х в а т о в. Я говорю: «Боюсь я. Допущу какую-нибудь ошибку, оплошность, и меня… опять же…»

Р а я. Ну конечно же…

У х в а т о в. Тогда этот… ну… — «Ты чего ломаешься, как… Чего упорствуешь? Как это расценивать? Авансом амнистию просишь? Да?»

Р а я. Федя, соглашайся. Хватит. Пока не поздно.

У х в а т о в. Тут я и согласился. Тем более — временно исполняющий обязанности. Вот так меня тряхануло и подкинуло.

Р а я. Это уже хуже. (Чмокает.) Временная власть — хуже. Ох, подкидыш ты мой несчастный!..

У х в а т о в. Теперь мне только правильную линию нащупать. (Встает, ходит по комнате.) Найти правильный ориентир… Я — кто? Власть? Но ведь я только (прибедняется) исполнительная. Вот в чем мой корень. Исполнительная.

Р а я (прочно уселась на стуле). Принеси мне киселя.

У х в а т о в (приносит чашку с киселем; будто угодливый лакей). Какие еще будут распоряжения?

Р а я (выпивает кисель). Вылижи остатки.

У х в а т о в (несмело). Я, может, помою?

Р а я. Вылижи! И поставь чашку вверх дном! И табурет тоже.

У х в а т о в (ставит чашку вверх дном, переворачивает табурет вверх ногами; со злобой). Еще что?

Р а я. А почему ты все это сделал? Почему? Ты бы хоть подумал.

У х в а т о в. И не подумаю думать! Если потребуется, я все поставлю вверх дном, я все переверну вверх ногами. Если потребуется — даже тебя! (Обнимает ее.)

Р а я. Ты что? Ошалел? Сумасшедший! Упаду! (Вырывается.)

У х в а т о в. Тебе можно. А мне падать нельзя. Страшно. (Окинул взглядом квартиру.) Теперь смотри в оба! (Замечает на окне шарф Натальи Николаевны, показывает на него пальцем. Помолчав.) Это ее?

Р а я. Натальи Николаевны.

У х в а т о в. Сейчас же выбрось! Чтобы ею тут и не пахло.

Р а я. Я сейчас отнесу.

У х в а т о в. И скажи, что мы с ней и не были знакомы.

Р а я. Не могу я так, Федя.

У х в а т о в. Не можешь — научим. Не хочешь — заставим.

Р а я (бережно сворачивает шарф и идет к двери). Федя, ты становишься…

В коридоре хлопнула дверь, кто-то протопал мимо.

У х в а т о в. Стой! Подожди! А то сволочь какая-нибудь увидит… и на заметочку твои связи с этой… (Приоткрывает дверь и через щелку выглядывает в коридор.)

Р а я. Федя! Не надо так!

У х в а т о в. Именно так надо! Только так. Теперь ступай. Отдай и сию же минуту домой. (Выпускает жену, а сам сторожит.) Рая! Не разглагольствуй! Ты слышишь? Домой!

Рая тут же возвращается.

Р а я. Мне стыдно. Мне очень стыдно, Федя.

У х в а т о в. Сказано: привыкай!

Р а я. Я так сочувствую Наталье Николаевне. Жалко ее…

Ухватов, полоснув взглядом жену, стал передвигать громоздкий шкаф, чтобы закрыть им дверь к соседке. Мог ведь и надорваться. И что придало ему столько силы?

У х в а т о в. И не смей распечатывать!

Р а я. Ты закрыл вход к честным людям!

У х в а т о в. Язык, язык прикуси!

Пауза.

Р а я. Ой, не справишься ты с людьми…

У х в а т о в. Ничего, справлюсь. Вот подберу кадры…

Р а я. Где эти кадры? Где ты их найдешь?

У х в а т о в. Кадры? Они меня найдут. Сами придут. А я выберу.

Стук в дверь.

Р а я. Пожалуйста, пожалуйста, входите!

Входит  К у д а с о в.

К у д а с о в. Доброго утра, Федор Павлович! Доброго вам утра, Раиса Яковлевна!

У х в а т о в. Вот он — первый кадр. Доброе утро.

К у д а с о в (принюхался, радостно). А у вас клюквенный кисель! Верно?

Р а я (удивилась). Верно. Но откуда вы знаете?

К у д а с о в. Меня природа одарила таким обонянием, что… Ну, Федор Павлович, поздравляю вас! И вас, Раиса Яковлевна, тоже поздравляю. Искренне, сердечно поздравляю. Я рад, рад, искренне рад!

У х в а т о в. Ты смотри, уже пронюхал!

К у д а с о в (хвастает). Федор Павлович! Даже самые секретные новости в городе мне первому становятся известными. К примеру: исчез Бурлаков. А я уже через полчаса знал.

У х в а т о в. Да ты, скорее всего, за час до того знал.

Р а я, погрозив мужу пальцем, ушла к дочери.

К у д а с о в. Догадывался — да. Хе-хе-хе… Шутите, Федор Павлович. А шуточки все же горькие. (Скорбно.) Ах, ах, ах, ах!.. Какая атмосфера! (Еще доверительнее.) Какая атмосфера! А? Какой катаклизм! Такие потери! Как же тут можно жить, как же тут можно работать? Такая неуверенность… (Ждет ответа.)

У х в а т о в (пристально смотрит Кудасову в глаза). Э-э-э-э! Нет, товарищ Кудасов! У нас будет чудесная атмосфера! Вчера была встряска, а сегодня у нас можно жить и можно работать. Установку слыхал: «Жить стало лучше, товарищи, жить стало веселее. А когда весело живется, то и работа спорится».

К у д а с о в. Ясно. Но после встряски образовались щели. Кабы там не завелись паразиты.

У х в а т о в. Вытравим паразитов. Проведем дезинфекцию. А щели заселим верными людьми, бдительными, с хорошим нюхом.

К у д а с о в. Теперь, Федор Павлович, у нас ответственный