Синтез - Токацин

Служащий отступил бы — но у двери стоял охранник. Бластеры, прикреплённые к железным «клешням», были направлены на сарматов. Поднял оружие и второй «Шерман». Гедимин, сузив глаза, незаметно огляделся — некоторые предметы в комнате можно было бы применить для самообороны…

— Гедимин Кет? Минуточку… — служащий достал смарт, посмотрел на экран и покачал головой. — Да, я могу объяснить, в чём дело. Верно, вы упомянули его в заявке; возможно, он показал себя хорошо обученным механиком. Но его личное дело… Гедимин Кет — очень неблагонадёжный сармат, с крайне низкой лояльностью и склонностью к неподчинению приказам. То, что вы к нему обратились, было случайностью, любой обученный механик справился бы не хуже. Допустить его на инженерные курсы мы не можем, так же, как не можем выдать ему патент. Он — грамотный исполнитель, но очень нелояльная личность.

Кенен хихикнул.

— Эй! Что не так? — поймав взгляд Гедимина, он шагнул в сторону. — Это я, что ли, катался на проходчике по главной улице? Я пролез на сайт Лос-Аламоса? И охранников доводил, как по графику, тоже я?

«Грамотный исполнитель…» — Гедимин недобро сощурился. «Я посмотрел бы, как ты, безмозглая макака, такое исполнишь…»

— Он здесь, — вполголоса сообщил охранник служащему. — Вы хотели его спровоцировать?

Тот вздрогнул всем телом.

— Гедимин Кет?! — он смерил ремонтника испуганным взглядом. — В вашу сторону не было сказано ничего оскорбительного. Всё это — факты, изложенные в личном деле. А я только объяснил…

— Значит, стать изобретателем может только благонадёжный сармат? — сузил глаза Хольгер. — И только такого можно допустить к знаниям?

— Решение координатора не обсуждается, — насупился служащий. — Разговор окончен.

— Стойте, где стояли, — буркнул охранник, становясь между ним и сарматами. Приказ относился не к человеку — тот юркнул в приоткрытую дверь, мелькнул за окном и спрятался за плечом «Шермана». Хольгер с тяжёлым вздохом сложил бумаги в конверт и поднял взгляд на Гедимина.

— Я подумать не мог, что всё так повернётся, — сказал он, болезненно щурясь. — Жаль, что так получилось. Ты, наверное, очень зол на меня…

— При чём тут ты? — пожал плечами Гедимин. — Это дела макак. Не думай о них. Для меня ничего не изменилось.

— Я могу называть тебя другом, даже после этого? — осторожно спросил Хольгер, глядя ему в глаза. Гедимин кивнул.

— Макакам не рассорить нас, — буркнул он. — Расскажешь потом, чему учат инженеров.

Ещё не стемнело, но гирлянды, украшающие форт и сосну на площади, уже зажглись, разноцветные блики бежали по стенам и по комбинезонам прохожих. Из-за бараков, со стороны оврага, доносились вопли, приглушённая ругань и редкие звуки падений — кто-то осваивал каток, а может, раскатанный до льда склон оврага. Из-за двери информатория пахло какой-то человеческой едой. Хольгер приостановился, заглядывая в окно.

— Перегородку убрали, — заметил он. — Учебе конец?

— Броган раздаёт какие-то листки, — Гедимин подошёл поближе и удивлённо мигнул. — Линкен получил один. Странно.

Стол в вестибюле был уставлен открытыми коробками, половину их содержимого уже унесли, вторую — перерыли и смешали. Гедимин, заглянув внутрь, выцепил по одной упаковке каждого вида еды. Одна из них была круглой и плоской, вторая — длинной и тонкой, на третьей была нарисована жареная птица.

— Что там? Им-бир-ное печенье, — вслух прочитал Хольгер, вскрыл плоскую упаковку и достал бурый кругляш с белыми разводами. — А, вот что пахнет на всю площадь… Ухм… Я ещё возьму.

— Ага, — Гедимин откусил немного и прислушался к ощущениям. — Съедобно.

Запах из длинной упаковки показался ему смутно знакомым, а осмотрев извлечённый предмет, он довольно хмыкнул — память не подвела его. Это была сосиска, только почему-то потемневшая и сморщенная. Гедимин заглянул в ящик снова и обошёл стол по кругу.

— Эй, что ты ищешь? — Броган, выйдя в вестибюль, остановился и недовольно посмотрел на сармата. — Угощений много. Их прислали специально для вас.

— Тут нет горчицы? — спросил Гедимин, отгребая упаковки в сторону и заглядывая на самое дно ящика. Хольгер стоял в стороне и едва заметно ухмылялся.

— Чего?! — Броган посмотрел на ремонтника недоверчиво. — Ты что, теск, будешь это есть?

Гедимин молча кивнул. Броган покачал головой и выдвинул ящик стола.

— Держи, — он бросил на коробку маленький зелёный тюбик. — Всё равно она слишком острая. Много не нама… Чёрт тебя дери!

Сармат, благодарно кивнув, оторвал полтюбика и быстро свернул в тугой рулон оставшуюся часть, выдавливая всё содержимое в рот. Вкус, и правда, был сильным; Гедимин вытер слезящиеся глаза и заел обжигающую горечь сосиской.

— Это всё было мне? — запоздало уточнил он. Броган отмахнулся.

— Но больше не дам, — проворчал он. — Вы что, её прямо так жрёте?!

— Это личные пристрастия Гедимина, — отозвался Кенен, пробираясь к коробкам. — Большинство сарматов обладают менее странными вкусами.

Услышав знакомые голоса, из зала выглянул Линкен, посмотрел на ящики и недобро сощурился.

— Гедимин, ты что в рот тянешь?

— Горчицу, — отозвался ремонтник, заедая сосиски имбирным печеньем. «Люди чувствуют всё вкусы, даже самые слабые,» — думал он. «Я бы не отказался от такого мутагена. Похоже, мы много упускаем…»

— Брось, — поморщился Линкен. — Где вы оба были? Тут Джеймс опять придумал какой-то бред…

Он достал из кармана смятый листок, заглянул в него и пожал плечами.

— Теск! — нахмурился Броган. — Тебе не нравится — не пиши. Но другим настроение не порть.

— Макака ты бесхвостая, — спокойно заметил Линкен. — Думаешь, кому-то из нас вы нужны? Когда вы наконец от нас отстанете…

— Так что придумал Джеймс? — вмешался Гедимин, пытаясь заглянуть в мятый листок. Там был электронный адрес и чьё-то полное имя — слишком длинное для сарматского.

— Переписка с… гражданами Атлантиса, — нехотя ответил космолётчик. — Каждому дали такой лист, чтобы мы выходили с ними на связь. Будто нам есть о чём с ними говорить…

Гедимин мигнул.

— Броган, а где мой листок? — спросил он. Администратор попытался прошмыгнуть обратно в зал, но сармат стоял на пути.

— Тебе не положено, — буркнул Броган, заглядывая в длинный перечень. — Ты вообще в красном списке — неблагонадёжный тип. Отойди, мне работать надо.

Гедимин неохотно шагнул в сторону.

— Вот мартышки, — покачал головой Хольгер. — Тебя сегодня так и норовят задеть. Не переживай, мне тоже ничего не дали. Видимо, Линкен — самый благонадёжный из нас.

Гедимин нашёл взглядом Кенена — тот неторопливо грыз печенье.

— Тебе дали человека для переписки? — спросил он. Учётчик усмехнулся.

— Нет, Гедимин. Я вообще не склонен к разговорам с существами, которых никогда в жизни не увижу.

— Разумно, — Линкен скомкал листок и затолкал в карман. — В ядро Юпитера всех макак! Гедимин, Хольгер, пойдёте со мной купаться? Ты, Кенен, тоже можешь идти.

Хольгер хмыкнул и засунул руки в карманы — ему от одного предложения стало зябко.

— Я пойду, — сказал Гедимин, оглядываясь на компьютерный зал. Оттуда доносилась приглушённая рождественская мелодия. «Вечером почитаю, что это за праздник,» — подумал он. «Сейчас надо охладиться.»

25 декабря 56 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

  Ночь тиха, ночь свята,  В небесах горит звезда…

Нестройные голоса раздавались за стеной, и Гедимин растерянно мигнул и поднялся с матраса — ему померещилось, что песня доносится из коридора. Но в бараке было тихо, только на улице кто-то пел, громыхал конечностями экзоскелета, запускал фейерверки и улюлюкал во всю глотку. Гедимин вышел в коридор, тихо добрался до комендантской и столкнулся с Гаем Марци — тот, разбуженный теми же воплями и выстрелами, бродил из угла в угол и хмуро косился на дверь.

— Чего ходишь? — поморщился он. — Спи. Над бараком висит дрон. До подъёма не улетит.

— А чем заняты мартышки? — спросил Гедимин.

— Сам не слышишь? — сузил глаза Гай. — Бегают с какой-то приблудой, орут и бесятся.

— Зачем бараки закрыли?

— Чтобы мы над ними не ржали, — буркнул комендант, проверяя дверной замок. — Спи, говорю. Там небезопасно.

…Вязкая вода уже не обжигала разгорячённое тело — охлаждение прошло успешно. Гедимин лежал подо льдом и зачарованно изучал слои замёрзшей воды и воздушные пузырьки в её толще. «Если как следует сосредоточиться, можно увидеть, как жидкость кристаллизуется,» — лениво думал он. Воздуха в лёгких должно было хватить ещё на три минуты, но кто-то склонился над лежащим сарматом и нетерпеливо постучал по льду. Гедимин развернулся и вынырнул в промороженную атмосферу.