Агент абвера. - Коллектмв авторов

В Ленинградский уголовный розыск

ТЕЛЕФОНОГРАММА

18 февраля 196* г. 14 час. 25 мин. Исх. № 171ф

… Но указанному адресу прошу срочно проверить факт болезни гр-ки Панковой Екатерины Сергеевны и пребывания у нее дочери — Панковой Зинаиды Федоровны. О результатах сообщите немедленпо по телефону 99-84.

Передал — Тихонов

Принял — Петровцев

4.

Перед вечером пришла Трифонова, эксперт-трассолог из НТО.

— Нечем мне вас порадовать, Станислав Павлович. Очень уж трудную задачу вы мне задали.

— Простые я сам решаю, — усмехнулся Стас.

— Видите ли, Станислав Павлович, в подобных случаях ткань — очень плохой следовоспринимающий объект. Лишь в самых редких случаях она фиксирует форму орудия, которое на него воздействовало. Поэтому уже сейчас ясно, что по поводу повреждений на пальто и платье потерпевшей мы вам никакого заключения не дадим.

Трифонова сняла очки и задумалась. Потом вздохнула и продолжала:

— Что касается кофты, то тут особый разго­вор. Вы, конечно, знаете, что такое негативный след? Тихонов хмыкнул что-то не очень определенное.

— Грубо говоря, это появление следа, которого не должно быть. И вот мне кажется, что на кофте есть такой след…

— Не понял, — честно признался Тихонов.

— Объясню, — терпеливо сказала Трифонова. — Вы мне вчера изложили механизм нападения, как вы его себе представляете и каким он выглядит по материалам дела. Кофта, которую вы мне передали для исследования, сделана из синтетической широковолокнистой шерсти методом крупной вязки. В этой кофте есть отверстие от оружия нападающего. Я провела эксперимент: шилами круглой и трехгранной формы я во многих местах прокалывала кофту…

У Стаса захватило дыхание.

…— и ни в едином случае отверстия в ткани кофты не оставалось. Это подтвердило мое предположение о том, что ткань подобного типа оказывает лишь косвенное, так сказать, побочное сопротивление острию оружия. Она пропускает его между отдельными нитями, проскальзывающими вдоль иглы шила…

— Но этого не может быть, — растерянно сказал Стас.

— Давайте поднимемся к нам в лабораторию, и я вам все покажу, — тихо сказала Трифонова.

Стас взглянул на часы. Без пяти шесть. Он снял трубку телефона, набрал номер:

— Савельев? Я задерживаюсь. Бери кого-нибудь и поезжай на автобусную остановку к “Байкалу”. Жди не меньше часа. Я буду все время на месте.

Они поднялись на шестой этаж, прошли длинным коридором, заставленным какими-то громоздкими станками, приспособлениями, ящиками. В одном из простенков стояли изрядно помятый капот “Волги” и переднее крыло с разбитой фарой. Трассологическая лаборатория помещалась в двух маленьких комнатах. Весь угол первой комнаты занимало огромное сложное сооружение. Оно было похоже одновременно на весы с товарной станции, токарный станок и телескоп.

На полу вдоль стен были расставлены разные, вроде обычные вещи, являющиеся для кого-то страшными вещественными доказательствами: гипсовые следы чьих-то ног, сапог с четким отпечатком автомобильного протектора по голенищу; выпиленный из двери замок с явными следами взлома и рядом с ним ржавый, изогнутый в конце ломик; жаровня с торчащими из нее шампурами.

“Чего только не стекается сюда со всего города, — подумал Стас. — Здорово похоже на лавку “Старье — берем!” Хотя, если вдуматься, понятие старья весьма относительно — сегодняшнее старье завтра неожиданно становится антикварной ценностью”.

Стас улыбнулся и сказал:

— Вы знаете, Анна Сергеевна, я вот оглядел вашу контору и вспомнил, как давным-давно, когда я еще был мальчишкой, в нашем доме жил дворник — татарин Баба-хан. И рассказывал он нам, пацанам, сказки, которые слушали мы, естественно, с восторгом. Несмотря на то что мужчин он обязательно называл “она”, а женщин — “он”. Помню, была у него сказка о том, как обидел багдадский халиф своего судью за справедливость его решений. Закинул судья от досады их багдадский УПК[2] в реку и открыл на базаре лавку старья, да не простую, а волшебную. Ходил он по богатым домам, и, если покупал в них вещь, добытую злом и насилием, превращалось все остальное в этом доме в хлам и рухлядь. А сама вещь стояла в лавке, пока не приходил настоящий хозяин, и, если он был добрый человек, волшебник превращал вещь в новую и возвращал ее ему. Вот вы, Анна Сергеевна, и есть тот самый багдадский волшебник.

— Да ну вас, Станислав Павлович. Вы всегда что-нибудь придумаете. — Трифоновой было под пятьдесят, но смущалась и краснела она, как девочка.

— Ну хорошо, — засмеялся Стас. — Вернемся к нашим баранам.

— Для начала давайте повторим эксперимент, Станислав Палыч, — сказала Трифонова.

Много раз, во всех направлениях, они прокалывали ткань кофты разными шилами и тут же внимательно рассматривали ее. Результат во всех случаях был один и тот же: от ударов не оставалось никаких следов, острие шила беспрепятственно проскальзывало сквозь пушистые волокна.

— Да-а, что-то тут не то, — растерянно пробормотал Тихонов. — Но как же с отверстием?..

— Вот сейчас мы его рассмотрим под микроскопом, — сказала Трифонова и положила кофту на предметный столик прибора. — Поглядите, нити петли в том месте, где находится отверстие, обрезаны ровно, как бритвой. А вот экспериментальный участок, смотрите внимательно, я ввожу шило…

Между рядами нитей, напоминавших — под сильным увеличением — ровные линии бревен в плотах, Тихонов увидел огромный металлический стержень с зазубренным концом. Конец стержня спокойно раздвинул два соседних “бревна”, и они, изогнувшись, легко скользнули по нему.

— И вот петля, которую я для пробы разрезала ножом, — сказала Анна Сергеевна, и Тихонов увидел новый участок ткани, где несколько “бревен” были разрезаны пополам. В местах среза торчали лохматые разной длины волокна, а некоторые из них, оставшиеся целыми, мягкими мостками соединяли разрезанные нити.

— Теперь вам понятно? — спросила Трифонова.

— Теперь мне понятно, что ничего не понятно, — сказал Стас. — А может быть это не шило вовсе, а острая узкая отвертка?..

— Это ближе к тому, что мы видим, — задумалась Трифонова. — Но нам ведь нужен достоверный вывод, а но гипотеза. Так?

— Так, — отозвался Стас.

— Мы можем сделать вот что. Поскольку отгадка, возможно, таится в свойствах ткани, надо обратиться к спе­циалистам. Давайте, пока не поздно, я съезжу в лабораторию профессора Роговина. Там большие знатоки искусственного волокна. Может быть, они нам все разъяснят.

— Не поздно?

— А я, как чувствовала, договорилась с научным сотрудником лаборатории Левиным. Он меня будет ждать.

5.

В девять вечера пришел Савельев.

— Ничего, — флегматично сказал он. — Я — на остановку, тут как раз и автобус демидовский подъехал. Переглянулись мы с шофером и — гуд бай.

Савельев моргал рыжими ресницами.

— Посмотрел еще несколько автобусов — и сюда. Ошибся шофер, наверное.

— Это почему же?

— Потому что, уж если б тот парень здесь ездил, так ездил бы. А то — появился и исчез. Так не бывает.

— Логика железная, — засмеялся Стас. — Ну, ладно. Я буду домой собираться, да и ты иди отдохни. Завтра к десяти приезжай ко мне…

Его перебил звонок телефона. Савельев поглядел на телефон с опаской — какие еще новости в десятом часу?

По отдельным репликам Тихонова и его уничтожающему взгляду Савельев понял, что новости имеют к нему самое непосредственное отношение.

— Пошли к Шарапову, — сказал Тихонов, положив трубку.

— Кто звонил-то? — спросил Савельев.

— А то ты не понял! — зло рявкнул Стас. Презрительно протянул: — “Так не… быва-а-ет”… Сейчас нам с тобой объяснят, как “бывает”, теоретик!

Шарапов сидит нахохлившись, на желтом пергаментном лице резко обозначились морщины. Он крепко сцепил пальцы, руки тяжело лежат на столе, и смотрит он куда-то в бок. Тихонов тоже уставился в пол.

— Да-а, дела… — говорит Шарапов. — Как же это ты, Тихонов?

Ответа он, видно, не ждет, понимает, что отвечать тут нечего.

— Значит, говоришь, подъезжает Демидов к Самотеке, а впереди Гавриленки автобус?

— Гавриленки, — сумрачно подтверждает Стас. — У светофора перед строящейся эстакадой задержался.

— Ну и…?

— Ну и выскочил из этого автобуса Длинный, сел на один рейс раньше, наверное. Демидов его сразу узнал, а что поделаешь?

— А ты-то где же был?

Стас зло глянул на Савельева, сидевшего с невинным и даже чуть сонным видом на диване.

— Да вот, как на грех, закрутился тут с экспертами…

Савельеву стало неловко. Он тряхнул ярко-рыжим чубом:

— Я за ним выходил, товарищ подполковник. К демидовскому автобусу. Кто ж его знал, что он к Гавриленке сядет?

— А-а, — протянул Шарапов. — Значит, не сдержал он обещания-то?