Темные cилы над Муншаез - Дуглас Найлз

– Она любимое дитя – ей улыбается сама богиня! Неужели ты не знаешь об этом? – В ее голосе послышалось негодование. – Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы ее спасти.

– Я не могу… – Тристана уколол ее упрек, и он собрался было возразить, но что-то в глазах друиды заставило его прикусить язык.

– Ты достойный принц ффолков, – сказала друида более мягко. – Скоро настанет день, когда ты будешь королем, если ты сможешь успешно решить последнюю задачу. А теперь, иди и сделай то, что ты должен сделать!

С печалью в сердце Тристан понимал, что она права – Зверя необходимо убить, и только он мог довести это дело до конца. Принц уже собрался тронуть повод, но в последний момент вспомнил о посохе Робин.

– Подожди! – закричал он, отвязывая деревянный жезл от седла. Друида улыбнулась к подошла поближе, чтобы взять посох.

– Это ее. Надеюсь, ты сможешь передать его Робин.

– Я постараюсь, – обещала друида, и ее улыбка немного утешила Тристана. Взмахнув шерстяным плащом, друида исчезла. На этот раз сквозь туман, отчаянно напрягая свои маленькие крылья, полетела летучая мышь.

Несмотря на внешнее спокойствие, Генна Мунсингер знала, что у нее остается совсем мало времени.

* * * * *

Сознание Робин стало понемногу проясняться в течение этого длинного туманного дня, но ее тело было, по-прежнему, охвачено парализующей слабостью. Девушка могла поднять голову и посмотреть перед собой, но повернуть голову у нее никак не получалось. Ее руки, связанные кожаным поводом, совершенно онемели, и Робин перестала их чувствовать.

Запах смерти и разложения, исходивший от лошади и всадника, был ужасен. Время от времени Ларик наклонялся к ней поближе и говорил что-то совершенно неразборчиво, и тогда от его смердящего дыхания у нее начинала кружиться голова. Еще более отвратительными, чем дыхание, были пальцы Ларика, холодные и слегка влажные. Изредка, он обнимал Робин за талию или, еще того хуже, проводил заскорузлой ладонью по щеке и шее.

Всякий раз, когда он это проделывал, Робин содрогалась от отвращения.

Она звала смерть, которая могла бы освободить ее от этого кошмара наяву, но смерть не приходила. Весь этот длинный день густой туман низко висел над землей, словно богиня не могла собраться с духом и открыть занавес перед очередным действием разыгрывающейся здесь пьесы. Однако, туман не сможет защитить актеров. Этот длинный страшный день непрерывной скачки уже клонился к закату, когда полоса света прорезала тучи на востоке, и Робин поняла, что этой ночью будет полнолуние. Ларик остановил своего черного жеребца и спрыгнул на землю. Он грубо сдернул свою пленницу с коня и бросил ее на траву. На мгновенье у Робин появилась надежда, что он остановился отдохнуть. Но что-то в пылающих глазах Смертоносного Всадника подсказало ей, что надежды напрасны.

Ларик поднял ее за плечи и с силой толкнул на большой плоский камень.

Падение слегка оглушило Робин. В этот момент туман немного рассеялся, и яркий свет луны пролился на девушку. Робин увидела, как Ларик достает свой испачканный кровью, почерневший меч. Даже сквозь ржавчину было видно, что от оружия исходит мрачное, темное сияние, от которого у Робин заболели глаза. Смертоносный Всадник повернулся к ней с поднятым мечом, при этом ужасная улыбка исказила его лицо. Девушка отчаянно попыталась освободить руки, но ремень никак не поддавался. Понимая, что конец близок, Робин, однако, ничего не могла сделать, чтобы спастись. И тогда она решила, что не даст возможности своему отвратительному врагу насладиться ее страхом.

Она подняла гордое лицо навстречу смерти, бесстрашно глядя прямо в его горящие глаза. Когда он потянулся к девушке, и в груди его заклокотал торжествующий смех, Робин плюнула ему в лицо.

* * * * *

Крошечные когти Ньюта изо всех сил вцепились в рог Камеринна, когда единорог скакал сквозь дремучий лес. И каждый раз дракончик успевал создать новую волшебную иллюзию, воспроизводящую окружающий мир, так что слепой единорог мог снова гордо перемещаться по своим владениям. Пьют не смог понять слова, которые Верховная Друида передала Камеринну, но они наполнили единорога неистощимой энергией.

Дрожа от напряжения, волшебный дракон старался удержаться на своем костяном насесте и вовремя создавать новые иллюзии.

Никогда ранее Ньюту не приходилось так долго сохранять иллюзии, и от напряженных усилий его маленькая чешуйчатая головка ужасно болела. В обычной ситуации какая-нибудь случайная бабочка или вкусненькая лягушка давным-давно отвлекли бы его внимание. Однако сейчас он тщательно и усердно делал свое дело, не обращая внимания на растущую головную боль, стараясь возвратить зрение ослепшему единорогу.

Всю долгую ночь и еще более длинный день, мчалась эта странная пара через окутанные туманом лесные пространства. Клубящийся туман плотным покровом окутал землю, и Ньют с большим трудом продолжал свою нелегкую работу. Наконец наступила ночь – ночь полнолуния – и усталость заставила единорога замедлить свой бег.

Туман вокруг них, казалось, все густел; он был холодным и влажным, и от него исходило тревожное чувство опасности…

Песнь Керена

Летучая мышь целеустремленно неслась сквозь туман низко над землей, чтобы лучше видеть черный обугленный след. Ночь пала с пугающей быстротой, окружив друиду щупальцами тумана. Зловещие тени перемещались где-то сбоку от нее.

Смертоносный Всадник скакал с невероятной скоростью – она не могла понять, как это ему удавалось. Полная луна с трудом пробивалась сквозь туман и мало чем напоминала о присутствии богини. Генна Мунсингер, хотя и являлась Верховной друидой, чувствовала одиночество и страх этой ночью, полной мрачных предчувствий. Откуда-то из тумана, неподалеку, раздался пронзительный женский крик, полный ужаса.

* * * * *

Тристан и его спутники упорно ехали по следу Зверя. Когда наступила ночь, им пришлось спешиться – следы, оставленные Казгоротом, были не столь заметны, как черная полоска обугленной земли, которая тянулась за Лариком.

Однако, Кантус без труда держал след, Мурхаунд убегал вперед, исчезая в тумане, а потом останавливался и ждал, пока всадники догонят его, и тогда пес снова срывался с места и туман проглатывал его. Глубокое, гнетущее чувство одиночества овладело Тристаном.

– Правильный ли выбор я сделал? – печально спросил он менестреля.

Однако, он сам уже знал ответ: его сердце не могло справиться с таким решением.

– С ней ничего не случится, – успокаивающе сказал Керен. – Друида сказала правду – на Робин лежит благословение богини.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});