В огне - Карен Монинг

Человек, которому он доверил скрижаль, разбил её на месте, высек десять команд на двух каменных плитах и спустил их вниз с горы с церемониальной помпой пророка.

С тех пор этот мир раздирают религиозные войны.

Вполне вероятно, что именно из-за этого случая со скрижалями он и чувствует надоедливые приступы ответственности за эту планету. Ему не стоило ничего высекать.

Он стряхивает с себя задумчивость и смотрит на конкубину сверху вниз. Он придал себе форму, которая выше её и шире, подходящую ей по размеру, облекся в тот же образ, который был на нём в тот день, когда они впервые встретились, почти миллион лет назад.

Она ничего не помнит о времени, проведенном с ним. Он помнит за двоих. Он в том же одеянии.

Раздвинув края её мантии, он обхватывает руками ее талию и перемещает их сквозь пространство и время в другое место, ловко воздвигая барьеры и стены, замыкая тем самым тюрьму, в которой он оставит её, пока будет притворятся, что пытается спасти мир, который спасти невозможно.

Он глубоко вдыхает витающие в воздухе воспоминания, запах пропитанной сексом кожи, покрытых потом крыльев, смятых страстью простыней. Он не был здесь уже достаточно долго.

А когда-то их будуар света и теней, огня и льда, был единственным местом, где ему хотелось быть.

Так было до того дня, когда он нашел её мертвой внутри их святилища, и безумие не обуяло его.

У покрытой инеем хрустальной стены на инкрустированном бриллиантами помосте стоит круглая кровать, покрытая шелками и белоснежным горностаевым одеялом и занимающая большую часть белой половины спальни. Душистые кремовые лепестки, разбросанные по мехам, наполняют своим ароматом воздух. Роскошный белый ковер лежит у огромного алебастрового очага, в котором ослепительно-ярким пламенем горят, потрескивая, бело-золотые поленья. Тысячи крошечных алмазно-ярких огоньков, сверкая, лениво парят в воздухе. Её половина - яркий, счастливый, солнечный денек. Потолок её спальни - чистое голубое небо.

Он поворачивает голову и вглядывается сквозь зеркало в позолоченной раме, первое из сотворенных им Зеркал.

Его спальня размером с футбольное поле, она драпирована черным бархатом и мехами, укрытыми темными лепестками с пикантным ароматом. Посреди глыб темного льда простирается кровать. У одной стены иссиня-черное пламя взмывает вверх к потолку, где его поглощают темные звезды фантастической туманности, сияющей в голубой дымке.

На какое-то мгновенье он видит её там, на его кровати, откинувшуюся на темные, блестящие меха, смеющуюся. Сумеречная ледяная глазурь покрывает её волосы, горсть бархатистых лепестков опускается на её обнаженную грудь.

Его переполняет горе.

Он был так честолюбив.

А она хотела лишь одного.

Любви.

- Что это за место? Зачем мы здесь? - требует ответа она.

Он не скажет ей, что провел здесь лучшие часы своего существования.

Скоро он оставит её здесь в западне обрывков воспоминаний, в паутине его любви.

Здесь она будет наблюдать, как они смеялись, мечтали, занимались любовью и творили. Здесь она сможет вкусить их страсть и познать их радость.

И если после этого она все ещё будет настаивать на своей свободе, он, возможно, подумает о том, чтобы отпустить её. Возможно, смирится с тем, что навсегда её потерял.

Но, скорее всего, этому не бывать.

Об этом он ей тоже ничего не скажет.

Она резко вдыхает.

- Ты меня отпустишь?

- Лучшие часы, - произносит он. - Эту часть ты тоже должна была уловить.

- А ещё я уловила, что ты считаешь будто мир, который, по твоему утверждению, ты можешь спасти, обречен.

Он не отвечает, просто стоит, наслаждаясь теплом её тела, сладостью её дыхания.

- Готов обманывать ради единственного поцелуя, - пренебрежительно бросает она.

- Готов разрушить миры ради единственного поцелуя.

- Спаси один ради гораздо большего, чем поцелуй.

- Материя их вселенной повреждена. Без песни это невозможно.

- Ты Темный Король, - отвечает она. - Ты найдешь способ.

- Звучит так, словно ты в меня веришь, - дразнит он.

- Ты принимаешь за веру то, что является всего лишь вызовом. Примешь его?

Он склоняет голову так, что их губы почти соприкасаются.

- Поцелуй меня так, словно ты меня помнишь. Вдохнови дикого бога, как ты делала это прежде. Зажги огонь творчества своей страстью, и я, возможно, найду способ.

Она смотрит на него вверх и вздрагивает, а затем берет его лицо в свои маленькие прекрасные ладони, и на этот раз дрожь пробирает уже его. Она прикасается к нему. По собственной воле. Музыка струится по его коже от её рук к самой его сути. Украденному прикосновению никогда не сравниться с добровольным, наполненным страстью, голодом и желанием. Ария выбора - радостна, какофония принуждения - груба, уродлива и холодна.

Она целует его неохотно, едва прикасаясь своими теплыми губами к его ледяным.

На этот раз, в отличие от всех предыдущих, он не перехватывает инициативу и не пытается углубить поцелуй. Он просто стоит, наслаждаясь первым мигом свободы от боли после полумиллиона лет агонии, наполненных тоской по этой женщине. Вдыхает этот миг, впитывает его в себя, позволяет крупицам своего естества на краткий славный миг вынырнуть из пучины, сковывающей, холодной бездны отрицания и сокрушительной потери. Сожаления губительны для души.

Она вскрикивает, отпрянув от него. Поднимает на него взгляд.

- Какое невероятное горе! Оно невыносимо!

- Если ты не веришь моим словам, моя королева, поверь моей боли. Задумайся о её причине.

Сказав это, он исчезает.

Глава 40

Вот он зверь, это я выпустил его на волю[68]

Мак

Спустя пять дней после этого, или целых восемь дней с того момента, как Бэрронс погиб на вершине той горы, он всё ещё не вернулся. Я вся на взводе, и лишь частично из-за ломки, вызванной желанием съесть плоти Темных. Я знаю, что он всегда возвращается, но это вовсе не мешает мне жутко волноваться.

Понятия не имею, где девятка возрождается. Не знаю, насколько далеко находится это место. Я даже не знаю, на этой ли оно планете. А что если он застрянет в МФП? Что если из-за спешки он рискнет добираться самолетом и попадет в черную дыру? Возродится ли он после этого снова, или же как в случае с К'Враком, это странное фейрийское нововведение в нашем мире способно на самом деле убить его?

Прежде ему хватало четырех дней, чтобы вернуться. Но в то же время ему понадобился почти месяц, чтобы выбраться из Фейри после того, как мы убили его с Риоданом на том обрыве. Он уже дважды умирал на обрывах. Делаю пометку избегать обрывов в будущем, когда я вместе с Бэрронсом.