Если сердце верит - Барбара Делински

Гэс строил красивые каменные стены. Джон писал прекрасные статьи. Но ни то ни другое само по себе не делает человека достойным.

На самом деле все очень просто. Возведение стен и статьи в газетах — это замечательно. Но подлинное достоинство проявляется в отношении к людям.

Нет, Лили не хотела думать о своих чувствах к Джону, но мысли о нем не покидали ее. В идеале она хотела бы сначала уладить скандал, потом — свои отношения с Майдой, а уж после этого — думать обо всем остальном. Но жизнь никогда не бывает идеальной. Сердце Лили сжималось и гулко стучало всякий раз, как она вспоминала о Джоне. В то воскресенье, заметив его рассеянность, она испугалась, что он изменился к ней. Боясь спросить его об этом напрямую, чтобы, не дай Бог, не услышать утвердительный ответ, Лили сделала в редакции все, что могла, и очень старательно. Потом уже, у себя в коттедже, приготовила обед, стараясь угодить Джону. Он улыбнулся, с удовольствием поел и поблагодарил ее несколько раз. Но, вымыв посуду, Лили увидела, что Джон уже сидит на причале. Надев его свитер и куртку, она пошла туда.

Было холодно. Октябрьский ветер гнал по озеру рябь. Ноябрь наверняка принесет снег.

Когда Лили появилась на причале, Джон улыбнулся, взял ее за руку и усадил перед собой, лицом к озеру. Тесно прижавшись к нему спиной, она щекотала его щеку своими волосами.

Нет, эти руки не изменились к ней. Лили сразу успокоилась.

— Послушай: вода, — шепнула она.

— Да. Плещется. Беспокойно. Я пытался расслышать гагар.

— Ну и как?

— Не смог. Они, вероятно, неподалеку. Услышим, если запоют. Трудно увидеть их на такой ряби, да еще когда нет луны. — Губы его прикоснулись к виску Лили. — Не холодно?

— Нет.

— Я люблю тебя.

Сердце у нее так и ухнуло.

— Это взаимно? — спросил Джон, и в голосе его прозвучала очаровательная неуверенность.

Лили, должно быть, окончательно потеряла голову. Разве можно, находясь в здравом рассудке, доверять журналисту-газетчику?

— Даже очень.

Джон немного успокоился и сказал, что желает ей только добра. Она сразу поверила и вдруг поняла, что причина его мрачной рассеянности — не в их отношениях, а в чем-то ином. Лили и обрадовалась, и испугалась.

— Так какой у меня выбор?

Он глубоко вдохнул.

— Есть три варианта. Во-первых, ты можешь избрать законный путь. Залечь на дно, предоставить Кэсси заниматься этим делом и приготовиться проглотить все горькие пилюли.

«Залечь на дно», — знакомая формула. Этот вариант потребует много времени.

— Во-вторых, — продолжал Джон, все такой же теплый и близкий, — можно изложить все это в моей книге. Джекоби хочет издать ее в марте. Я бы, конечно, взял еще пару месяцев и сделал все как следует, но ничего, справлюсь и до марта. Это гораздо быстрее принесет результаты, чем судебный процесс.

«Можно изложить все это в моей книге». Он не сказал: «Я могу изложить…» Что ж, это уже кое-что.

— И, в-третьих, — добавил Джон, — мы можем поднять шум на этой же неделе. Я посвящу ближайший номер «Лейк ньюс» скандалу, раскрою все его тайные причины. Арманд позаботится о том, чтобы печать больших городов подхватила тему. Ты получишь в свое распоряжение хорошую трибуну.

Лили перевела дух. Она получит трибуну. Вот как… И снова окажется у всех на виду, что ей вообще противно. Но это означает крупные заголовки, несомненное отмщение и окончательную победу.

— Если я соглашусь на это, — заметила она, — твоя книга не выйдет.

— Решать тебе, — сказал Джон.

— Но ты хотел написать эту книгу.

— Я все равно смогу ее написать.

— Но она уже не произведет такого впечатления.

— Может, и нет. Но тебе именно сейчас нужно прогреметь в газетах.

— Ненавижу шумиху.

— Ты можешь ее ненавидеть, но, черт побери, нельзя отрицать, что она эффективна! Такая же шумиха отняла у тебя работу, дом, погубила репутацию. Ты действительно хочешь вернуть все это?

Лили вспомнила, как гордилась, когда выступали ее хоровые группы в Винчестерской школе, вспомнила, с каким удовольствием пела в Эссекском клубе, как радостно и легко шла к своему дому. Во всем этом ключевым моментом была ее репутация.

— Так что же, хочешь? — снова спросил Джон.

— Да.

— Хочешь, чтобы тебя оправдали?

— Да!

— Хочешь наказать тех, кто сделал это с тобой?

— Да. Очень.

Джон переночевал у Лили, но с утра уехал. Он забежал к Чарли выпить кофе и, прихватив газеты, отправился в редакцию.

Газеты он даже не развернул. И без того было много работы. Джон едва успевал набирать текст. Специальный выпуск «Лейк ньюс» приобретал для него все большее значение. Ему хотелось, чтобы эта статья стала самой лучшей его работой. Пути назад он уже не видел. Джон готовил сенсацию.

Сенсация! Мечта любого журналиста. Мечта Джона. Он решил добиться справедливости для Лили.

Однажды Гэс сказал, будто журналисты сообщают новости только потому, что не умеют их делать. А он, Джон, умеет делать новости. Он напал на след и прошел по нему до конца. Нашел материал, придающий старой истории новый смысл.

Нет, журналистская работа, конечно, не в том, чтобы делать новости. Джон понял это очень давно. Но сейчас уже не мог повернуть назад. Он докопался до правды и теперь предаст ее огласке. Даже считал это правильным.

Во вторник утром, когда Лидди Бейн приехала к нему со статьей Арманда, Джон встретил ее у порога.

— Это для вашей лучшей половины, — сказал он, протягивая большой конверт и принимая из ее рук конверт поменьше. — Ну, как там босс?

— Капризничает, — ответила Лидди, однако с любовью. — Его бедро постоянно напоминает, что ему уже не двадцать.

Джон улыбнулся и указал на большой конверт:

— Ничего. Это его немного подбодрит.

Через пять минут Лидди была дома, а еще через пять Арманд прочел послание Джона.

— Что это такое, черт побери? — рявкнул Арманд, позвонив в редакцию. — Откуда все это взялось? Господи, Джон, ну почему ты мне ничего не сказал? Ведь я же издатель.

— Это было спонтанное решение, — ответил Джон. — Я хотел немного покопаться, но не был уверен, что найду что-нибудь стоящее. И вот результат… Так что ты об этом думаешь?

— А как по-твоему? Да я просто вне себя!

Джон заулыбался:

— Еще есть время переработать материал, если ты не хочешь его публиковать.

— Ну ладно, ладно. Я хочу его публиковать. Вопрос только в том, что мы с ним будем делать после того, как опубликуем?

— У меня есть кое-какие идеи. Но мне потребуется твоя помощь.

— Это хорошо. Только попробуй изолировать меня теперь — и ты уволен.