Крымские тетради - Илья Вергасов

- Морячков в долину выводит.

Сидельников вернулся попозже и отвел Македонского в сторону. Что там он говорил Михаилу Андреевичу - неизвестно, но Македонский прямо-таки зажегся от его слов, подошел к комиссару и, энергично размахивая руками, стал доказывать: так, мол, и так...

Накатывался вечер, дождь пошел на убыль, в речушках и буераках рвалась вниз мутная вода, унося палую листву.

Появились в лагере Сизов и Семенов. И они были в необычно собранном состоянии.

- Миша! - на ходу крикнул Сизов. - С полсотни ребят мне подбери!

- На Бия-Сала, да? - ахнул Македонский, по-видимому подумав о том, как порой все сходится в одну точку.

- Что мне твоя Бия-Сала! Нас в Ауджикое ждут! Вон у капитана спроси!

Оказывается, командир отряда и капитан наблюдали за селом, что лежит поближе к Бахчисараю, почти в центре Качинской долины. Туда сходится немало дорог. Так вот, в Ауджикое два эскадрона румынской кавалерии. Охрана тяп-ляп; когда в Бия-Сала поднялась стрельба, то драгуны Антонеску заметались по кривым улочкам и долго не могли собраться под руку своих командиров.

Капитан Семенов лаконично подтвердил:

- Войду, расколошмачу, и дело с концом. Там растяпы!

Македонский молчал.

Семенов очень настойчиво:

- Да вы что: в куклы играть пришли?! Под Севастополем кровь, а в-вы-ы!

Капитан как бы с огнем в сердце жил: сгорал на глазах, высыхал, как щепка на солнцепеке.

Сизов покосился на комиссара:

- А ты?

Черный надеялся главным образом на Македонского. Правда, тот ничего выдающегося еще не совершил, но комиссару он нравился.

Комиссар ждал последнего слова Македонского, - собственно, он знал его: доклад Сидельникова был ему известен.

Македонский категорически не согласился с планом Сизова. Он знал упорство командира, но решил взять логикой. Доказывал: в Ауджикой войти войдем, но не выйдем. Уже через полчаса нас окружат. Отряд еще ни одного партизанского боя не провел, зачем жить по правилам "первый блин комом"?

Другое дело удар по Бия-Сала! Немцы уже побиты моряками, но главная суть не в этом, а в том, что проводник есть замечательный, Сидельников, сам бия-сальский предсовета. Он проведет ударную группу через сад прямехонько на фруктовую базу, а там и немцы.

- Надо первый удар выиграть во что бы то ни стало! Дозвольте мне, и я его выиграю.

Капитан Семенов был неудержим, но солдатский нюх его выручал. И сейчас он заставил себя вслушиваться в убедительные доводы Македонского, хотя и относился к его военному мастерству недоверчиво: ведь бухгалтер! Но тут прикинул: "А что, налет на Бия-Сала может получиться!"

- Дело говорит! - крикнул он. - Давай добро, Константин Николаевич!

...Полночь, небо беззвездное. На вершине горы Петушиной - Сизов, Черный, Македонский.

Внизу, где ревмя ревет бурная Кача, лениво постреливают.

Зябко жмется к скале Сизов, комиссар поглядывает на фосфоресцирующие стрелки часов: уже пора, пора!

Тяжелые взрывы - их было несколько - словно рашпилем продрали ночь. И огненные столбы! Один, другой, третий...

Македонский по-мальчишески подскочил:

- Дает капитан!

Нетерпеливо-встревоженно проснулась долина. Глухая ночь замережилась трассами светящихся пуль, заплясали сигнальные ракеты аж до самого Бахчисарая.

Быстротечен партизанский налет. Догорал его очаг, а люди по глухим буеракам спешили в горы, в свой Большой лес.

Разведчик Иван Иванович с птичьей легкостью выскочил на гору и положил у ног Сизова два трофейных автомата и флягу с ромом:

- От благодарных воспитанников!

Сизов довольный:

- Рассказывай, черт!

Иван Иванович только настроился поэффектнее преподнести случившееся, но появился сам капитан. Отрапортовал по всей форме:

- Ночная операция завершена, убито двенадцать солдат противника, сожжено семь грузовых машин, взяты трофеи: автоматы, ранцы, карабины. Отлично действовал проводник товарищ Сидельников, прошу объявить перед строем благодарность.

Первый блин! Но не комом, не комом...

4

В штабе нашего соединения - Четвертого района - думали, гадали: что с бахчисарайцами? Никаких вестей.

А тут страшная беда: побег партизана из коушанского колхоза. Знает, гад, все наши базы, особенно бахчисарайские. Командир соединения Иван Максимович места себе не находит. Всем не сладко.

Четыре года я прожил на Южном берегу, видел удивительно спокойные осенние дни, когда в тишине и море и небо и дальние горы с потускневшими вершинами. И никак нельзя было предположить, что почти рядом, за вершинами, осень другая - холодная, сырая, постылая.

И вот судьба бросила меня, рядового совхозного механика, молодого коммуниста, - только за месяц до начала войны вступил в партию, увлекавшегося чтением книг о героике гражданской войны, за перевал, в холодные горы, в неизвестность.

Иван Максимович - наш командир, я - начальник штаба соединения, беспокойно смотрим в просвет сосен. Там - тропа, тянется она с реки прямо к нам.

Командир ждет связных от Сизова. И я жду.

Спрашиваю у него:

- А они знают, где нас искать?

- Знают!

Командирская тревога едва ли не все заслоняла - он не сходил со своего места, стоял согнувшись, уперев взгляд в тропу.

Дождался: пришли бахчисарайцы. Лучше бы не приходили.

Андрей Бережной - старший связной, бывший секретарь райкома - без всяких вводных оглушил:

- Базы разграблены! Командир отряда Сизов убит!

Мы дали время Бережному на отдых. Он поспал, подкрепился олениной и подробно рассказал о том, что произошло в Бахчисарайском отряде.

И вот что мы узнали.

* * *

Семеновский ночной удар круто изменил обстановку в Качинской долине: строгая патрульная служба, никакого движения населения, вокруг сел окопы, комендантский контроль...

А через два дня неожиданный и ошеломляющий удар по главной партизанской базе. Нападал батальон, а вместе с ним явились и коушанские полицаи с тремя десятками подвод. Базу не искали - знали; начали с вина: выбили днище бочки, приложились как следует, и начался пьяный разгул. Пылали костры, жарилась каурма, звякали об деревья бутылки.

Сизова сдерживали вдвоем: Македонский и Черный. Он хотел бросить на грабителей отряд в полном составе, но разведчики Иван Иванович и Сидельников точно выследили: фашистам это и нужно. У них в резерве два батальона пехоты, ждут только момента, чтобы захлопнуть в капкан отряд целиком.

Кто-то из местных полицаев пьяно орал:

- Эй, Си...зо...ов!! Выходи! Ага, штаны мокрые, анасен-бабасен...

Грабеж, шумный, разухабистый, продолжался до поздней ночи.

Македонский увел отряд к лесничеству Марта.

Небо хмурилось, с деревьев слетали последние листья, только дубы, оставаясь одетыми, еще пуще потемнели.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});