Эльдар Рязанов - Евгений Игоревич Новицкий

ход идут многие остроактуальные для 1990 года темы: разоблачение преступлений кровавой гэбни; антисемитские акции общества «Память»; фашиствующие молодчики в поездах и на кладбищах; наследники Димы Семицветова, наконец-то почувствовавшие, что пришло их время и теперь недругов можно просто отстреливать, а не то что ставить против них волчьи капканы…

Но все это цветочки по сравнению с мелодраматической коллизией «Предсказания», согласно которой молодая привлекательная женщина всем сердцем и совершенно бескорыстно полюбила мужчину, который вдвое старше ее самой. Не секрет, что, если в книге или фильме появляется подобная любовная история, можно не глядя определить возраст автора/режиссера. Справедливости ради скажем только, что в повести сей мотив еще выглядит не очень фальшиво и отталкивающе, тем более что автор постоянно отвлекается на посторонние рассуждения, а истории с Людой уделяет не так уж много страниц. В экранизации, увы, любовный мезальянс поставлен во главу угла — и пламенная страсть 26-летней Ирен Жакоб к 58-летнему Олегу Басилашвили выглядит вконец неубедительно.

Что касается похождений двух Олегов, то там тоже не все гладко — в частности, ни малейшей симпатии к обоим героям не испытываешь в сцене самосуда. Горюнов-старший уже давно выяснил имя убийцы своего отца (умершего в поезде якобы от инфаркта) — то был работавший на Берию врач и доктор наук Поплавский. Горюнов-младший, в качестве военврача служивший в Афганистане и там «закаливший характер», уговаривает трусоватого и испорченного гуманизмом Горюнова-старшего, что Поплавского надлежит казнить. Казнь двойники и пытаются осуществить прямо по месту работы этого специалиста по смертельным ядам — в НИИ вирусологии:

«— Ну ладно, я устал. Давай закругляйся, или я тебя заставлю выпрыгнуть с балкона. Все равно придут к выводу, что ты покончил с собой, — грубо сказал убийце в белом халате Олег.

Сначала меня резануло это фамильярное „ты“. Но потом вдруг, без перехода, в глубине души во мне оскалилось что-то хищное. Мне захотелось своими руками задушить эту гадину. Я захрипел, затрясся, изо рта потекла слюна. Я сделал шаг к Поплавскому. Жажда отмщения захлестнула меня. Это был, несомненно, припадок. Я впервые в жизни почувствовал себя готовым к тому, чтобы уничтожить человека, затоптать его ногами. Это был какой-то невероятный всплеск жестокости, насилия, желания убивать.

— Я тебя сам уничтожу! — прошевелил я губами. И с трясущимся от ярости лицом пошел на Поплавского.

И тут произошло неожиданное. Видно, под влиянием моего ненавидящего взгляда, убежденный, что я примусь его душить, приговоренный, поняв, что пощады не будет, вынул из стеклянного шкафа какой-то пузырек, поднес к губам и сказал:

— Единственное, о чем я жалею, что мало вас истребил!

Затем последовали матерные слова, которые незачем приводить, ибо их и так все знают.

И Поплавский залпом выпил содержимое. На губах смертника показалась пена, черты лица его исказились, и он медленно сполз на пол. Несколько судорог тела, и все было кончено. На лице появилась легкая синюшность. У меня опять возникло ощущение, что я не только участник, но и зритель посредственного зарубежного детектива».

Но нет, убийцами Горюновы таки не стали, ибо в квартире старшего из них вскоре раздался звонок:

«— Добрый день, Олег Владимирович. Было очень приятно познакомиться. Это Поплавский. Да, да, Игорь Петрович. Он самый. Воскрес из мертвых, как Христос. Я принял безвреднейший препарат, остальное, как говорится, было делом техники. Знаете, в любой специальности нужно владеть профессией, а вы и ваш отпрыск оказались дилетантами. Эта любительщина вам дорого обойдется. В общем, теперь я ваш должник. Ждите, должок возвращу в самом скором времени… — и Поплавский повесил трубку».

На этом заканчивается вторая глава повести (всего их пять), но в оставшихся трех Поплавский уже не появится. Если только не он будет подсылать убийц к Горюнову…

Как уже сказано, Рязанов не планировал экранизировать «Предсказание» (и это, на наш взгляд, было благоразумно), но обстоятельства все-таки подтолкнули автора повести к созданию одноименного фильма.

В октябре Рязанов представлял свои «Небеса обетованные» на кинофестивале в Вене, где, в частности, увидел франко-польский фильм Кшиштофа Кесьлевского «Двойная жизнь Вероники». Рязанову очень понравилась как сама эта замечательная картина, так и не менее замечательная исполнительница главной роли — француженка Ирен Жакоб.

«Вот если б я все-таки стал экранизировать „Предсказание“, то эта Ирен идеально подошла бы на главную роль», — подумал тогда Эльдар Александрович.

В марте 1992 года проходила ретроспектива рязановских фильмов в Париже. Режиссер вспомнил о Жакоб и пригласил ее на открытие, где наговорил ей массу комплиментов и сказал, что с удовольствием снял бы ее в своем следующем фильме.

В течение недели Ирен Жакоб добросовестно отсмотрела всю ретроспективу Рязанова, пришла в восторг и сказала, что с нетерпением ждет от Эльдара Александровича сценарий.

Вернувшись в Москву, Рязанов оперативно переделал повесть в сценарий, отправил его в Париж — и получил согласие мадемуазель Жакоб. Залучив в свой проект европейскую звезду, Рязанов сумел склонить к сотрудничеству руководителей французской киностудии «Фильм Пар Фильм» (в России 1992 года денег на кино все равно было недостать) — и в октябре стартовали съемки.

Главную — и свою последнюю у Рязанова — роль сыграл в «Предсказании» Олег Басилашвили. Горюновым-младшим стал действительно слегка смахивающий на Олега Валериановича тридцатилетний Андрей Соколов.

Фильм был полностью готов в апреле 1993 года, но к тому времени кинопроката в стране уже фактически не существовало. Рязанов до конца жизни сокрушался, что эту дорогую для него картину мало кто видел. Если это так, то, может, оно и к лучшему, ибо среди смотревших «Предсказание» процент тех, кто ленту одобрил, кажется, минимален. Как ни относись к «Небесам обетованным», у этой картины поклонников — сколько угодно; о «Предсказании» даже человек, лояльно относящийся к творчеству Рязанова образца девяностых-нулевых, вспоминает в последнюю очередь.

Как ни прискорбно, но из всего, что Эльдар Рязанов сам себе напророчил в повести и фильме, сбылось наиболее страшное — смерть любимой жены.

В октябре 1993 года у Нины Скуйбиной был обнаружен рак, о чем изначально были поставлены в известность только ее муж и сын. В ноябре Нине Григорьевне сделали операцию. Ситуация временно стабилизировалась, однако уже в марте 1994 года произошло резкое ухудшение.

Рязанов и Скуйбина немедленно отправились в Германию, где в клинике реабилитации под Мюнхеном супругам было сказано, что требуется повторная операция.

Однако специалисты из хирургической клиники в самом Мюнхене вынуждены были развести руками: делать операцию поздно, надо готовиться к худшему.

3 мая Эльдар и Нина вернулись в Москву. 28 мая Нина Григорьевна Скуйбина ушла из жизни.

Потеря жены, несомненно, оказалась главной трагедией в жизни Эльдара Рязанова. Он погрузился в прострацию, поставил на себе крест, всерьез готовился к собственной скорой смерти… Спасти его могло только чудо — и Рязанов сделал последнее усилие воли, чтобы приблизить это чудо к себе.

Тем