Заговор обезьян - Тина Шамрай

— А на кой она теперь? Внучкам она не нужная… Если только тебе, так и тебе она зачем? Надо, как говорится, подметать за собой, прибираться. Эх, знать бы, што вы заявитесь, приберёг бы мотор… Надо было позвонить, Толик, предупредить.

— Ага, предупредить надо было, предупредить, — искоса взглянув на компаньона, усмехнулся вертолётчик.

— Ну, тогда можно и тут моторку найтить. Вот у мого соседа и моторка есть, и парень евошный на каникулах. Сговоритесь, так он за деньги и повезёт. А если на веслах, то берите мою лодчонку. Тольки как бы не рассохлась…

— Мы токо… это… назад вернуть не сможем.

— А вы куды это собрались, обормоты? Не в Китай ли? Штой вы не договариваете…

— Тут, Матвеич, какое дело… У Николая проблема с документами, а ему край в Хабаровск…

— Так надо было на станцию, там попросились бы в вагон, проводницы берут. За деньги што ж не взять…

— Это раньше, дед, можно было, а теперь на дорогах строго, закон приняли такой: кто без документов — террорист. Слышал же, машину взорвали. И с заставы хлопцы сбежали с оружием… Теперь кругом патрули, и на железке, и на трассе, и получается, честным людям без документов нету хода. А к космонавтам токо попасть, такое припишут — не отмоешься… И от шо теперь Николаю делать?

— Потерял, говоришь, документ? — строго посмотрел на Николая старик.

— А ему к жене надо срочно, а то, сказала, разведётся. Уехала она к родителям от него в Хабаровск, — на ходу завивал подробности вертолётчик.

— Ну, потерял и потерял, так из дома должны подтвердить: есть такой, прописанный. В милицию заявление снесёшь, расскажешь: мол, так и так… Они там справку какую-никакую дадут, и лети до жены голубем.

— Так в том-то и дело, шо он завязывал уже не раз. Не, нет он ещё белочек не ловил, токо баба у него злая. Последний раз говорит, сходимся! А как узнает, шо паспорт потерял, сразу поймёт — это по пьяни, — несло всё дальше в дебри вымысла компаньона. — Не хочет он ей говорить, шо паспорт потерял. Обещал в окончательную завязку уйдёт… Ну, не удержался мужик, выпил, и так неудачно. Главное, Коля — мужик хороший, но баба у него такая стерва… И не спорь! — повернулся он к компаньону. — Ты её всё защищаешь, а она стервоза… Я б так давно развёлся! — Беглец, сцепив пальцы в замок, еле сдерживался, слушая вертолётную ахинею.

— А што это ты за него всё рассказуешь? Што, Николай, молчишь? Где паспорт-то потерял? Надо было у людей поспрошать, может, его в милицию давно снесли…

— К сожалению, я не помню, — теперь пришлось врать самому.

— Дак вам куда надо-то? Вы што, в Хабаровск на лодке?

— А нам поближе к Могоче добраться, а там Коля сядет на поезд.

— А што же, в Могоче закон, который про террористов, не соблюдают? — сходу уличил старик. — Тебя, Толик, што, до сих пор тянет туда? — непонятно для беглеца спросил старик.

— Ну, можно сказать и так, — поспешил тот с ответом. — Знакомая там у меня на станции… Ну, так лодку покажешь, дед? Або вжэ жалкуешь?

— Ты эти хохляцкие штуки брось! Набуровил семь бочек арестантов! Ну, раз не хотите говорить, неволить не буду! Токо не забывайте: по Шилке пограничники на своих «Аистах» ходят, они могут остановить, документ спросить.

«Где вертолётчику думать о таких мелочах, беглый ведь не он. Ну, летун!»

— А если туристы сплавляются, они что, должны разрешение получать у пограничников? — не удержался беспаспортный гость.

— Насчёт туристов не знаю, а местных они не трогают, но документ должон быть. А ты что ж, Толя, не знал, что там их база? Так и называется — Сретенский погранотряд. Я, когда работал, так мы в затоне рядом стояли.

— Кого они там ловят? Граница же чёрте где…

— Так кого прикажут, тех и ловят, больше, конечно, залётных на машинах, которые рыбу сетями ловят. И если на лодке, то могут и остановить, проверить. У тебя-то, Толик, есть паспорт? Вот! А Николай скажет, што дома забыл, адрес скажет, они запишут, проверят. А ты подтверди: так и так, товарищ мой, знаю его. Повинитесь: мол, не знали, што тут такие порядки. Но это когда остановят! А вы не балуйте, и никто вас не тронет. А вот на «Заре», там беспаспартно, плотишь деньги — и езжай себе…

— А как узнать, пойдёт ли теплоход завтра? Может, нам в Сретенск вернуться? — упёрся он взглядом в компаньона. Ведь никакого сплава на лодке не может быть по определению. Спасибо старику, прояснил детали!

— Да бог с тобой, паря! Счас позвоню и узнаю, — встал из-за стола хозяин и, держась за стену, открыл дверь в дом.

— Ты шо, серьёзно хочешь пароходом? — скосил глаз Толя.

— Давай договоримся: на ходу ничего не выдумывать.

— Не на ходу, а по обстоятельствам…

— Надо было мотивировать наше путешествие. Василий Матвеевич прав, концы с концами не сходятся. Даже с учётом моей алкогольной биографии…

— Она не твоя, а Колькина… Ты ж не Коля! А шо, плохо придумал?

— Свою биографию пересказал? Ну, сам подумай, зачем без документов нужно ехать в Хабаровск? По твоей версии, жена мне не простит потерю документов, а я, выходит, сам на это напрашиваюсь? Никакого здравого смысла! Не можешь врать, не берись!

— Какой, ё, здравый смысл, если тебя баба бросает? Ты это… любишь, а она бросает! Я ж хотел, шоб у деда лишних переживаний не было, ну, и ты не мандражировал. А ты прямо как военное начальство: те сначала берут мужиков в армию как здоровых, а потом спрашивают как с умных. Я ж тебе говорил: у меня головка слабая. И если не нравится, бреши дальше сам!

— Зачем, собственно, врать? Да ещё с этими дурацкими подробностями? Можно ведь было ограничиться тем, что потерян паспорт, а ты такого насочинял… И потом, у меня что — лицо алкоголика?

— Не знаю, шо там на твоём лице было раньше, теперь лицо с глубокого похмелья, — расхохотался вертолётчик. — Я понимаю, конечно, что такое лицо может быть и после глубоких раздумий. Остынь! Остынь! Дед идет!.. Ну, и шо там? — с преувеличенный интересом спросил Толя, замер и беглец: ну?

— Завтра утром должон придтить от Куярок, а после обеда, — говорят, опять вниз отчалит…

— Это хорошо, но запасной вариант не помешает, — решил по-своему Толя. — Дед, показывай лодку!

— Дак вы и не поели, давайте оприходуйте стол, а опосля? сходим, посмотрим. — Но не успели они выпить ещё по рюмке, как распахнулась калитка, и во двор вошла женщина, на вытянутых руках она несла блюдо, накрытое полотенцем. И, отогнув занавеску на входной двери, встала на пороге.

— День добрый! А я смотрю, Василий Матвеевич, у тебя гости, думаю, может, и кормить нечем. А я тут как раз настряпала, — поставила блюдо на стол и откинула тряпицу. На блюде горкой лежали, выгнув спинки, маленькие жёлто-розовые пирожки. И сама женщина, аккуратная, прибранная, стояла и ждала одобрения, меж тем зорко озирая заставленный тарелками стол. Пришла узнать, что за гости? Толя первым вскочил, придвинул табуретку, и женщина присела на край, сложив крепенькие руки на коленях, на них, красноватых, ярко выделялось серебряное колечко с бирюзой.

— Спасибо, Антонина, конечно, но мы не голодные…

— А мы эти пирожочки, дед, оприходуем токо так! Спасибо, мадам! У вас золотые руки. Ну, за это и выпить не грех? — взялся за бутылку Толя и поискал глазами ёмкость. На столе нашлась лишняя стопка.

— Ну, какая я мадам? Мы люди простые, — оглядывала/оценивала гостей Антонина.

— Коньячку, а? — соблазнял вертолётчик.

— Нет, нет, лучше водки, — не стала чиниться пожилая дама. — Да ещё с такими мужчинами, — подхватила она рюмку из рук одного такого, улыбчивого. А Толю забавляло и смущение Василия Матвеевича, и стыдливая развязность пенсионерки Антонины, как забавляют дети, изображающие взрослых.

— Ну, за всё хорошее, а плохое нас само достанет! — предложил вертолётчик, но, увидев, что беглец держит руки на коленях и пить не собирается, внёс поправку:

— За женщин! Каждый — за свою! — и подмигнул: попробуй отказаться!

Выпив, Антонина не стала закусывать, а, промокнув губы фартучком, тут же приступила к делу. — Я чего пришла-то, Василий Матвеевич, бочки на той недели обещались дать. Так как, забрать можно?

— Там, под навесом, и стоят, забирай, раз нужда есть.

— Да мне за один раз и не унести, — замялась женщина.

— А вы, Антонина Батьковна, в каком доме живёте, не в том зелёном? — навострился Толя, и Антонина закивала: ага, в зелёном!

— Так я с удовольствием вам доставлю в лучшем виде!

Когда они вместе с Антониной и бочками скрылись за калиткой, Василий Матвеевич, вдруг подавшись через стол, проговорил:

— Ты что же это без документов, а? Без документов нельзя, никак нельзя… А я, паря, в таком положении сам был. — И гость, растерявшись, не знал, что ответить, а старик неожиданно продолжил: — Я ведь в войну из ссылки сбежал. Право слово! Сурьёзное было дело. У тебя что? Подумаешь, паспорт потерял, Другой выдадут. А я подневольный тогда был… Где-то тут Толины цигарки были, — стал шарить глазами по столу Василий Матвеевич.