Миры Стругацких: Время учеников, XXI век. Возвращение в Арканар - Андрей Чертков

Петя собрался закатить очи горе, представив себе написание отчета по операции, имевшей место два года назад. Будь то приказ — он бы и поспорил, и дурака повалял. Но просьбы начальства в Комиссии обсуждению не подлежали.

— Та-ак, — Руди пролистывал список кодовых названий, — что бы выбрать под прикрытие? «Прекрасная незнакомка»? Закрыто. «Белое Безмолвие»?

— Южное полушарие, — покачал головой Тафнат, шаря рукой на дальнем стеллаже. — Не сегодня.

— «Серый забор»?

Джереми оглушительно чихнул, наконец обретя в облаке пыли пластикатовый пакет. Помедлил и вскрыл пакет по шву. В дверь неуверенно стукнулся кибердворник. Сабина заломила бровь. Петя страдальчески скривился.

— Что-это-такое? — придушенным голосом спросил он.

— Селедочные головы. Разделка. Тридцать тысяч в день. Помните, Руди? — Из пакета появился свитер неопределенного цвета.

Антон мечтательно улыбнулся:

— Может, «Третья Русалка» — в тему, так сказать? Уже лучше. — Джереми натянул второй свитер, в лучших арканарских традициях забил его в штаны и перетянул широким кожаным ремнем. — Руди, займитесь «Завтраком Туриста». Вам все равно, а мне приятно. Дело, вроде, несложное — пропал из Физического музея комплект сталкерского снаряжения — вторая половина прошлого века. Самое необъяснимое, кому и на черта могло понадобиться это старье.

— Займусь.

— Хорошо. Итак, «каждый лох пойдет туда, где дорога удобнее». Откуда?

— «Анабазис». Ксенофонт. Двинулись, Джерри.

Они вышли. Сабина забрала контейнер с кристаллами и шаткой походкой поплелась вглубь кристаллохранилища.

Петя завесил экран отчетом, а понизу пустил ленту закрытой информации Мирового Совета.

Новости были поразительными.

Тут был и доклад этнографической экспедиции — с неопровержимыми доказательствами существования на территории древнего Арканара развитой техногенной цивилизации.

И официальный запрос Совета в Арканарское посольство.

И недоуменный ответ посла Арканарского, по совместительству члена Мирового Совета, дона Рэбы, в коем все заинтересованные лица отсылались к уже лет пять как изданному широким тиражом трехъязычному переводу «Слова Святого Мики». Петя от души развеселился, обнаружив цитаты из этого издания под грифом «Только для членов Мирового Совета»:

«И не стало голода и болезней. Обрели они крылья — летать над небом. И сошли тогда с небес Иные, и исчезли в грозе города малые и великие. И восстал на них епископ святой, и пал, громом сраженный».

— Слышишь, Сабин, — заорал он, — полный Совет собирается! Дон Рэба речь говорить будут.

— Митю Аткинса надо найти, — тихо сказали у него за спиной.

Петя вздрогнул и попытался прикрыть окно БВИ. Сабина, работы которой, по Петиному опыту, оставалось еще часа на два, стояла прямо у него за спиной, и кристаллоконтейнер был совершенно пуст.

— Кто это?

— Художник. Очень хороший художник. Мой друг. Искусство для него — жизнь. Последние семь месяцев — ни одной новой картины.

— Странно, — согласился Ангелов.

— Петь, можно я пойду, а? — робко спросила Сабина.

Петя аж стал дюйма на два выше — никто и никогда еще не спрашивал у него разрешения. Тем более таким голосом.

— И ты меня покидаешь? Ладно, иди.

Все так же пошатываясь, Сабина поплелась к выходу.

А Петя задумался о коллегах. Вдруг до него дошло, что и Руда, и Джереми никогда не улыбались. Смеялись — да, часто, неприятным, лающим смехом. Он немного побаивался их — обожженных судьбой. Сабина была другой. Чуткой, утонченной. И улыбка у нее была какая-то поразительно искренняя, беззащитная. Не покидало ощущение ошибки. Ну не могла тихая, умная Сабина совершить и сотой доли того, в чем ее обвиняли. Петя понимал, что работа в Комиссии для нее — самая настоящая тюрьма. От этой мысли поднималась огромная жалость. Ничего страшного не случится, если дать ей чуток развеяться.

Потом Петя вошел в систему кодированной связи Аварийной службы и немедленно думать забыл про Сабину Крюгер. У аварийщиков кипели страсти:

— Вот он, в кустах! Валь, Саш, обходите! Справа!

— Есть! Спасибо, Первый. Руди, этот район объявлен зоной бедствия, ваше нахождение в нем мешает работе Аварийной службы.

В отдалении жалостливо забасили знакомым голосом:

— Вы не имеете права, мы…

— Первый, не теряй его из виду. Поднимай в воздух еще два детектора.

— Не теряю. Как на ладони… И в ультрафиолетовых, и в инфракрасных. Исчез!

— Как исчез? Координаты? Первый, координаты?!

— Передаю координаты.

Секундное затишье. Потом орут все.

— Река! Он в реку ушел!

— Шестой, двенадцатый, блокируйте русло.

— Сева, Джонни, вот он. — Азартные молодые голоса.

— Вижу, Первый. — Плеск воды.

— Руди, этот район объявлен зоной бедствия…

Минутная пауза. Потом кто-то флегматично сообщил:

— Первый? Это Шестой. Не скажу ничего нового, но мы его опять потеряли.

— Первый, это Пятый. Прошу прощения, у меня срочный запрос на БВИ. Что это за форма жизни? — На микроголографии копошилось что-то шестиногое и неприятное.

— Пятый, пересылаю. Шестой, не сказал бы, что удивлен, рекомендую продолжать поиски.

После минутной паузы:

— Пятый, ответ на ваш запрос.

Xenopsilla cheopis (син. блоха крысиная) — вид кровососущих насекомых отр. Aphaniptera; эктопаразит крыс, песчанок и других животных, может переходить на человека; переносчик возбудителей чумы, эндемического сыпного тифа и некоторых других риккетсиозов.

— Пятый, что у тебя происходит?

Из наушников доносился голос с ужасным арканарским акцентом: «Начальник говорить, носить кибера. Моя кибера носить». — «Сюда нельзя, здесь запретная зона». — «Моя твоя не понимай. Моя говорить, носить кибера».

— Пятый!

— Первый! Виталий Балтазарович! Спасайте! Тут питекан… арканарский уборщик киберуборщика притаранил, ломится. А на нем, на рабочем, то есть, этих ксенопсилий до чертиков. И вонь, топора три-четыре, не меньше.

— Пятый, отставить балаган, объект движется на вас.

— А с арканарцем? Что с арканарцем делать?

— Оставьте его в покое, займитесь делом!

29 июля 36 года

08.00

Антон в шестой раз выслушал сакраментальное «Этот район объявлен…», с завистью наблюдая, как арканарский рабочий удаляется вглубь закрытой зоны.

— Так, да, питекантропу, значит, можно, а мне, землянину…

— Руди, вам не стыдно?

Честно говоря, Антону было очень стыдно. Валять дурака, мешать занятым своим делом людям. Но играть полагалось до конца.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});