Проклятие для крылатого - Ирина Сергеевна Алексеева

мое это дело – с бабами нянчиться. Сейчас выпущу ее, и пусть катится.

Решив не затягивать, вернулся в подземелье. Все камеры, кроме одной, уже успели опустеть. Надеюсь, так будет и впредь. Одни проблемы с этими пленниками. Корми их, смотри, чтобы не передохли, а с их стороны одни истерики. Радовались бы, что живы.

Пока шел до дальней камеры, успел порядком разозлиться. Идея взять пару недель заслуженного отпуска и отправиться рыбачить на Дикий Остров уже не показалась такой бестолковой. Можно даже ушастую мелочь с собой прихватить. Ну и Райвена. И все. Забыть обо всех войнах, о женском коварстве и непостоянности, о пленных эльфийках, и не пленных тоже.

Кэдрин меня как будто ждала. Уставилась исподлобья, кулаки сжала так, что побелели костяшки. Каждой своей клеточкой заявляет о своей ненависти и злобе. Что ж, ее право. Я огляделся в поисках длинной палки. Сделать на одном конце удавку, накинуть ей на шею и вывести из камеры, а потом из крепости. Как бешеную суку, какой она, по сути, и является.

Не найдя подходящего орудия, я вздохнул и пошел брать зверя голыми руками. Пару царапин переживу. В крайнем случае, оглушу ее и выволоку из крепости на плече, а там уж сама пусть разбирается. Едва я шагнул в камеру, эльфийка попятилась, настороженно глядя на меня, но нападать не торопилась.

Ну что же.

– От имени главы Шантары объявляю тебе амнистию, – начал я, и глаза пленницы удивленно распахнулись, когда до нее дошел смысл сказанного. – Можешь валить на все четыре стороны.

И посторонился, давая ей дорогу. Переварив услышанное, Кэдрин отлепилась от стены и стрелой пронеслась на выход, чувствительно задев меня плечом.

– Сучка, – не удержался я.

Эльфийка стремительно развернулась, но, не найдя подходящего эпитета, продолжила движение к свободе. Я пошел следом, чтобы убедиться, что она покинет крепость, а не останется тут разнюхивать. Остановилась она так резко, что я едва не врезался ей в спину. Слегка подтолкнул, но она не отреагировала. Обойдя, заглянул в лицо. Глаза, и без того огромные, превратились в блюдца. Лицо побледнело, губы сжались в тонкую ниточку, а по щекам побежали первые соленые капли. Ну что опять?

Я легонько встряхнул это недоразумение, чтобы привести в чувство, но, кажется, перестарался. В один миг девица превратилась в разъяренного дракона и накинулась на меня, молотя без разбору по лицу и груди.

– Лживые сволочи, – шипела она, осыпая меня новой порцией незаслуженной агрессии. – Твари! Какие же вы твари! Зачем? Я же поверила. Я ведь, правда, думала...

Наконец, мне удалось перехватить ее руки и завести ей за спину так, чтобы особо не навредить. Вот она, вселенская несправедливость. Она может бить сколько угодно, и мне придется терпеть и уворачиваться, потому что если ударю я, она не выживет. Лишенная возможности царапаться, Кэдрин изо всех сил копытила меня ногами, но пока без особого результата. Идея с длинной палкой показалась мне еще более замечательной. Удерживая пленницу одной рукой, второй я притиснул ее к себе и сдавил горло.

– Ну все, хватит, – рыкнул в слегка подрагивающее ушко. – Иначе я лично займусь твоим воспитанием. И начну с хорошей порки.

Она замерла, лишенная кислорода для дальнейших воплей, и я слегка ослабил хватку.

– Зачем? – повторила она хрипло.

– Зачем что?

– Почему она солгала про Алекса? Зачем сказала, что он умер? Где Рейн?

Таак.

Развернув эльфийку, я втолкнул ее в первую незапертую камеру и захлопнул дверь изнутри.

– А ну ка, повтори, – рук ее я на всякий случай не выпустил. – Хочешь сказать, что твой братец жив? Половина Шантары видела его труп.

Она вздохнула, успокаиваясь, и повернулась ко мне, насколько это было возможно.

– Не знаю, что вы там видели, – она дернула руками, и я, помедлив, все же выпустил ее. – Я с ним только что ментально говорила. Это точно был Алекс.

– А ты не думаешь, что от Шантары это стоило бы держать в секрете? Ты была в шаге от свободы, а теперь снова будешь нашей пленницей, потому что слишком многие здесь имеют зуб на твоего брата.

Эльфийка развернулась ко мне полностью и вытерла ладошкой мокрые щеки.

– Есть вещи, гораздо более важные, чем ваши распри с Лексианом. Насколько я поняла, ты хороший друг этой мелкой ушастой дряни, которую мне, по воле Алекса, снова надо защищать.

– Защищать Рейн? – напрягся я. – От кого на этот раз?

– Слишком долго объяснять, – отмахнулась она. – Лексиан только и делал, что защищал ее, и вот теперь эта дура снова в опасности. И не только она. Весь мир сейчас на грани.

Я отступил, отказываясь верить. Бред. Сначала она бесилась и орала, теперь пытается убедить меня, что собирается защищать Рейн. И после этого думает, что я поверю в ее адекватность? Что я вообще ей поверю? Но, с другой стороны, Кхарр приказал от нее избавиться. А жив Алекс или нет, мне лично наплевать. Но...

«Кхарр, – мысленно обратился я к командиру, чтобы потом не говорили, что я ослушался приказа и выпустил ценного информатора. – Есть новые данные относительно Лексиана. Александр Алькьярн выжил».

«Я догадывался об этом, – откликнулся Кхарр. – Это ничего не меняет. Конфликт с Лексианом исчерпан, клана не существует, я больше ничего не хочу о них слышать».

«Кэдрин говорит, Рейн грозит какая-то опасность».

«Пока Рейн в Драконьей Крепости, ей не грозит ничего. Все, Шакс, дальше пусть решает сама».

Я кивнул, забыв, что он меня не видит. А где, кстати говоря, вышеупомянутая Рейн? Найти бы ее и оттаскать за уши, так, для профилактики.

– Что сказал твой командир? – Кэдрин пыталась выглядеть невозмутимой и незаинтересованной, но меня этим давно уже не обманешь.

– Сказал, что мы с тобой навсегда попрощаемся. Ты свободна. Рейн останется здесь, под защитой Шантары, но ты должна уйти.

– У меня приказ защищать... – раздраженно начала она, но я бесцеремонно вытолкал эльфийку за двери камеры и, схватив за руку, потащил за собой по коридору.

– Повторяю для особо одаренных, – я не смотрел на нее и не сбавлял ход. – Здесь она под защитой Шантары. Защищай сколько хочешь, но за пределами Драконьей Крепости. Там – на здоровье.

– Могу я ее хотя бы увидеть? – смирившись, Кэдрин перестала упираться и потопала за мной.

– Только если она сама