Укрой меня от замыслов коварных; Делирий; Возвращайтесь живыми!; Шанс на независимость - Василий Головачев

– Это не баржа, спецкорабль «Метрополия».

– Какая разница?

– Мы можем запросить местный отдел ФСБ…

– Так сделайте это! Повторяю вопрос: сегодня мы успеем съездить на побережье Байкала?

– Съездить не успеем, дороги плохие, разве что слетать.

– В таком случае организуйте мне экскурсию, используйте все наши ресурсы. И вот ещё что: найдите мне парочку цвикки.

Метельский и чиновники посмотрели на министра с одинаковым недоумением. Он усмехнулся.

– Наши противники называют их кодирантами.

– Слушаюсь, Эдмон Арбенович, – пробормотал Цегер. – Думаю, через час всё будет готово.

В гостинице министр действительно провёл всего один час, запретив кому–либо из сопровождающих заходить к нему в номер, кроме референта. Он не говорил с ней о делах, он просто расслабился, а потом полежал в ванной, то погружаясь в воду целиком, то высовывая голову.

В два часа дня позвонил Цегер:

– Всё готово, Эдмон Арбенович, вертолёт ждёт нас на окраине Улан–Удэ. Будете обедать?

– После экскурсии. Кто обеспечивает полёт?

– Абраимов.

Генерал Абраимов был не только начальником УВД Бурятии, но и эмиссаром Кочевника по Сибири. Ему можно было доверять.

– Поехали, – вызвал заместителя Фурсенюк.

В холле к ним было сунулись журналисты, прознавшие о визите министра, но Фурсенюк не снизошёл до интервью.

– Вечером, – пообещал он.

– Зачем вам цвикки? – подошёл к нему Метельский, изрядно набравшийся алкоголя.

– Не догадываетесь, Леопольд Иосифович? Я, кстати, приказывал вам не пить.

– Прошу прощения, я трезв как стёклышко.

– Цвикки нам понадобятся для нейтрализации ситуации на Байкале.

– Каким образом?

– Пока не знаю.

– Легче закодировать новых исполнителей, уже ставших своими на их базе.

Кочевник хотел оборвать заместителя, потом подумал, что он прав.

– На месте решим.

Вертолёт – новенький «Ми–34С1», словно только что сошедший со стапелей авиазавода, ждал министра на лётном поле местного аэроклуба. Из салона на поле тяжело спрыгнул мордастый Абраимов в генеральской форме. По причине непривычно тёплого дня френч на нём был расстёгнут, галстук сдвинут набок. Правда, увидев министра, он поправил галстук, застегнулся.

– Эдмон Арбенович…

– Расслабьтесь, Гулуун Асагович, я же не министр внутренних дел. Садитесь, доложите обстановку в полёте.

Компания заняла места в кабине вертолёта. «Ми–34» зашелестел лопастями винтов, взлетел.

– Я договорился с федералами, – начал Абраимов, бурят по национальности. – Нас проведут над Байкалом в месте погружения «Мира».

– Что им известно?

– Пирамиды найдены в районе Подсолнуха.

– Где? – удивился Фурсенюк.

– Это грязевой вулкан на дне озера, назвали Подсолнухом. Там довольно глубоко, больше километра.

– Оставьте эти подробности.

Вертолёт поднялся над городом.

Столица Бурятии легла под ним резным узором рукотворных «сопок» с красным оттенком, как бы оправдывая название города. Фурсенюк знал, что Улан–Удэ переводится с бурятского как Красная Уда. Знал он, что основан город был в тысяча шестьсот шестьдесят шестом году как казачье зимовье, двенадцатью годами позже стал известен как острог, форпост продвижения казаков на восток, и лишь в советские времена стал столицей Бурятской автономии.

– Красиво, – кивнул на иллюминатор Абраимов.

– Не отвлекайтесь, – оборвал его Фурсенюк, гадая, с чего это эмиссара потянуло на эмоциональные оценки.

– Завтра на судне собираются менять спусковую группу, – откинулся на спинку кресла генерал. – В том числе пилота.

– А вот это уже интересно, – поднял брови министр. – Мы сможем послать на «Мир» своего человека?

– Своего нет, но…

– Запрограммируем штатного члена экипажа, – перебил начальника УВД Цегер.

– Отличная мысль! Успеете?

– Постараемся.

– Постарайтесь, господа, при положительном исходе замысла вас ждёт поощрение.

Вертолёт пролетел над небольшим населённым пунктом («Ильинка», – сказал кто–то из группы сопровождения), потом над невысокой горой («Коврига», – прозвучал тот же голос), и впереди показалась голубовато–туманная полоса Байкала.

3

Выборг встретил гостей моросящим дождём. Пришлось доставать куртки и зонтик.

– Я на пару часов отъеду, – сказал Ылтыын, – потом позвоню. А вы пока устраивайтесь. Родители не выгонят?

– Куда? – засмеялась Юна. – Они у меня хорошие, правильные, поймут. К тому же мы долго не задержимся у них, да, Рома? – Девушка заглянула в глаза экстрасенса.

– Что, даже чаю не попьёте? – пошутил Ылтыын, вспомнив анекдот о тёще.

– Снимем квартиру, – сказал Роман. – Звони, будем ждать.

Они вылезли из машины, забрали сумки, Роман раскрыл зонтик. Ылтыын уехал.

Оба осмотрелись.

Варсонофий Солнышкин получил квартиру в новом жилом микрорайоне на юго–востоке Выборга. Посёлок стал частью Петербургского района, застроенного уже в российские времена в конце двадцатого – начале двадцать первого века. Дома здесь выглядели нарядно и празднично даже в ненастье, все они создавались по индивидуальным проектам и радовали глаз гармоничной встроенностью в ландшафт, геометрией и расцветкой.

Дом, в котором поселились Варсонофий с женой, был семиэтажным, формой напоминая красивый подсвечник. Глядя на него, Роман подумал, что это очень символично, если учесть, что «пламенем свечи» в этом доме–подсвечнике предстояло стать ему.

Учись закрываться, вспомнились слова преподавателя ФАГа, тебя никто не должен в и д е т ь в ментальном поле.

Он поспешил накинуть на голову незримую вуаль н е п р о г л я д а.

– Ну что, пошли?

– Я ждала, когда ты скажешь, – с готовностью взяла его за руку Юна.

– Надеюсь, отец нас и вправду не выгонит.

– Сомневаешься?

– Нет, – сказал Роман, и в самом деле не сомневаясь, что Варсонофий примет его подобающим образом.

Впрочем, и Нина Александровна относилась к нему хорошо.

Зашли в подъезд, поднялись на четвёртый этаж. Юна позвонила.

Роман невольно посмотрел на часы: шёл шестой час вечера, хозяев могло и не быть дома.

Так и случилось. После третьего звонка Юна достала ключ, открыла дверь.

– Заходи.

– Может, подождём, пока придут родители?

– Это и мой дом, – сказала она рассудительно, – я не гость нежданный.

– А я?

– Папа всё знает и понимает.

– А мама?

– Мама тоже, они с отцом понимают друг друга с полувзгляда.

Квартира Солнышкиных поразила Романа аскетической простотой.

В двух комнатах, кроме кровати, дивана, стола и четырёх стульев, ничего не было! Присутствовала ещё репродукция картины Айвазовского «Девятый вал» на стене в гостиной да маленький шкафчик–вешалка в прихожей, и всё. Обзавестись гарнитуром и хозяйственными принадлежностями семья ещё не успела.

– Извини, удобств никаких, – смутилась Юна.

– Какие удобства ты имеешь в виду? – полюбопытствовал он.

– Телевизора нет, компьютера тоже, поваляться и то негде.

– Мне ничего этого не нужно. Хотя от «поваляться» я бы не отказался.

– Сейчас разберём диван…

– Я не об этом.

Юна обернулась, собрала морщинки на лбу, внимательно глядя на него, потом поняла и кинулась к нему на шею.

– Мой любимый!

Диван они разложили за несколько секунд.

Потом опробовали душ в ванной комнате.

– Есть хочу, – заявила Юна, вытираясь.

– Да и я не прочь, – признался он.

– Пойдём, заодно покажу тебе Выборг.

– Дождь же идёт.

– Во–первых, он почти закончился, глянь в окно. Во–вторых, город очень красивый, много старинных зданий, парков, памятников архитектуры.

– Откуда ты знаешь?

– Мы же не на пустое место сюда переехали. Папа привозил меня сюда, ещё когда я училась в школе. Тут у меня тётки жили.

– Переехали?

– Одна умерла. – Юна погрустнела. – Вторая сейчас в Питере. Но город я знаю.

– Хорошо, пойдём погуляем. Я вообще хотел бы снять отдельную квартиру, вчетвером жить в этой тесновато.

– Как скажешь.

Они переоделись, вышли на улицу.

Дождь действительно прекратился, сквозь космы облаков проглянуло солнце.

– Поедем в центр, – предложила Юна. – Там очень красиво.

– Сначала поужинаем.

– Конечно, поужинаем, ехать недалеко. На автобусе?

– А ещё какой тут транспорт есть?

– Автобусы да такси. Был трамвай когда–то, потом сняли рельсы, слишком узкие улицы и машин много.

– Тогда ловим частника.

– Здесь нет частников.

– Почему? – удивился он.

– Запретили уж не помню когда, все ездят на такси, тем более что недорого.