Россия распятая - Илья Глазунов

Мастерские, где создаются декорации для Большого театра, я думаю, лучшие в мире. Там работают прекрасные художники-исполнители, получающие, естественно, гроши. А какое волнение охватывает каждого, посетившего Большой театр! Какая величавая простота роскоши! Кроме театров Петербурга у него есть лишь один конкурент – Одесский оперный. И каким бедным по архитектурному решению и оформлению зала кажется знаменитый Ла Скала. Если бы не прекрасные, лучшие в мире голоса, то я бы покидал его с щемящим сердцем.

Не боюсь сказать, что сегодня во всем мире театрально-декорационное искусство умерщвляется произволом убогой «современности». Уничтожено образное решение спектакля, замененное «оформлением», когда два-три элемента унылой конструктивистской разработки сценического пространства выдаются за великое таинство театра.

Сегодня «все дозволено» – кроме любви к классикам русской национальной культуры. Я думаю, все согласятся со мной, что Большой театр – театр национальный, русский, где творили лучшие русские композиторы, режиссеры, балетмейстеры и художники. Вспомним хотя бы работавших в советское время великого режиссера Баратова, художников старой русской школы Федоровского, Дмитриева и других. Правы те, кто сравнивает Большой театр с Третьяковской галереей или Эрмитажем. Но ведь никому из современных художников или общественных деятелей не может прийти в голову преступная мысль переписать «Боярыню Морозову» Сурикова, «Сирень» Врубеля, «Явление Христа народу» Иванова. Равно как и «Блудного сына» Рембрандта. Так почему же современным режиссерам и балетмейстерам дано право поганить, переделывая при возобновлении, великие русские спектакли, которые должны оставаться неприкосновенными, как картины в музее? Я могу понять неуемный раж современных режиссеров или художников, которые хотят по-своему решить образ того или иного произведения классики. Так, не трогая сделанного великими мастерами прошлого, пусть они создают свои, на эту же музыку или тему, и пусть одновременно идут в неприкосновенности спектакли, созданные гением предшественников, и пусть висят в музеях картины великих художников, – а рядом то, что сделано сегодня. Пусть нынешние творцы покажут, на что способны, и убедят нас своей концепцией. Наше общество уже приучено к тому, что уничтожаются бесценные архитектурные сооружения, а на их месте современные «зодчие» с их бездарной воинственностью расставляют по всему миру свои убогие коробки. Авангардная, все сметающая на своем пути нетерпимость, в которой многие видят масонское действо, сохранится в памяти человечества черной волной на этом историческом пути нигилизма советского времени.

Еще раз скажу в защиту не потерявших разум художников, что никто из них не потребует смыть живопись Рембрандта, Тициана или даже Ван Гога, чтобы получить холсты для собственных творений. Хоть творческое бесплодие многих деятелей ХХ века имеет наглость приписывать свое имя (вот оно: «Грабь награбленное» – и его проекция в искусстве!) к именам подлинных творцов – великих духовных созидателей. Например, появились такие странные сочетания: Бизе – Щедрин; Чайковский – Шнитке; Веласкес – Пикассо и т. д. Я представляю, как были бы возмущены таким «содружеством» и Бизе, и Чайковский, и Веласкес.

А какое хулиганство – пририсовывать, например, усы «Джоконде», перекладывать Баха на джазовые вопли! Сатанинская бездарность, подобно раку, не может существовать, если не пожирает здоровое тело. Кощунству нет предела. Вот еще забавный пример. В цивилизованной Франции возле Лувра, его классического архитектурного ансамбля, возвели пирамиду. Мой друг, югославский журналист, спросил меня.

– Ты знаешь, сколько стекол в этой пирамиде?

– Сколько?

– 666.

Воображаю, какое ликование это вызвало у международной мафии архитекторов.

Ведь предлагало же не так уж давно во времена Брежнева печально знаменитое ГлавАПУ (Главное архитектурное управление) Москвы сделать над Красной площадью, захлестывая Кремль, эстакаду для развязки уличного движения. А то, что на месте церквей принято сооружать уборные – нас давно приучили.

В наши дни радостно наблюдать возрождение оскверненных и разрушенных храмов. Нет большего счастья видеть, как возрождается красота русских древних церквей! Как снова звонят колокола и открываются храмы Божии.

* * *

Ненависть Коминтерна и ультрасовременных течений в искусстве к классике так же беспредельна, как и у многих современных «зодчих» к архитектуре. Унылая инженерия и «современные» материалы служат оправданием отсутствия архитектуры как таковой. А сколько великих произведений зодчества стерто с лица земли с подачи архитекторов! Оголтелые сектанты, следуя директивам Корбюзье, Райта и т. п., захватив своими щупальцами земной шар, до сих пор, как в 20-е годы, реализуют сатанинские проекты, исходя из наглого посыла Корбюзье о том, что все европейские города построены ослами. Их новостройки – огромные концлагеря, которые подавляют и унижают человека. О, как я не приемлю этих «архитекторов», или, как, они любят себя сами называть, – «зодчих»! Велик их вклад в разрушение европейской и особенно Русской культуры, красоты наших древних городов. Но разговор на эту тему еще будет продолжен в отдельной главе, посвященной Москве и битве за ее архитектурные памятники. Это было время превращения Москвы в «образцовый коммунистический город», тому страшному для России времени я посвящу особую главу – «Битва за Москву»…

* * *

Вернусь теперь снова к «Сказанию о невидимом граде Китеже…». Всемирно известный русский дирижер Евгений Светланов в полную мощь раскрыл достоинства произведения Римского-Корсакова. Думаю, что это самая русская опера. Гений композитора объединил сокровенные легенды русской народной души, русского эпоса. Думается мне, содержание оперы особенно созвучно нынешней ситуации. Каким высоким примером для нас предстают целомудренность и чистота девы Февронии, воинская доблесть и жертвенность молодого княжича Всеволода, принявшего бой с врагами, когда все пали в страшной битве!

Важен и поучителен образ Гришки Кутерьмы – спившегося предателя, который приводит врагов к граду Китежу. О многом заставляет задуматься и такой эпизод: чистая дева Феврония, несмотря на то, что Гришка предал ее и привел врагов на землю русскую, спрашивает князя о судьбе оставшегося на земле предателя, прося милости к нему. Но князь Юрий отвечает: «Не приспело время Гришино»…Много мыслей, чувств навевает великая музыка оперы. Дыханием Апокалипсиса овеян гений композитора. Нельзя слушать и видеть без слез сцену, когда град Китеж уходит в вечность небытия…

Постановка «Сказания о невидимом граде Китеже…» имела большой успех. Министр культуры П.Н. Демичев отметил оформление этого спектакля как лучшее за последнее десятилетие и выдал нам с женой премию в размере 300 рублей. А кроме всего – для нас странным комплиментом прозвучали переданные мне слова одного из ведущих театральных художников: «То, с чем мы боролись сорок лет, в одном спектакле восстановил Илья Глазунов со своей женой. Хорошо бы их под поезд кинуть!» А как нам мешали во время работы!… А сегодня во всемирно известном «Большом» русская музыка звучит все глуше и глуше…

* * *

Семенов – городишко маленький. Из окна вагона кажется, что кто-то сгреб огромной лопатой в кучу деревянные дома и оставил среди полей и низких лесов. Но музей в Семенове потрясает своей коллекцией деревянных подносов, игрушек, ложек, солонок, посудин, древних по форме, расписанных ковром цветущих алых цветов и черных трав по золотому фону. Это подлинное сокровище мировой культуры! В каждой московской гостинице продают изделия семеновских и хохломских мастеров; русские сувениры, созданные народными художниками, увозят тысячами за границу, особенно в Европу и Америку. С музеем встречаешься, как со старым другом, проникаясь еще большим уважением к самобытному творчеству русского народа. Действительно, великое искусство приложено щедрой рукой художника к самым прозаичным предметам быта. Вот подлинное прикладное искусство! Мне запомнилось изображение льва, которого, наверное, никогда в жизни не видел семеновский мужичок. А может, он увидел царя зверей на нижегородской ярмарке в балагане. Поэтому и обрамляет изображение льва театральным занавесом? Этот же лев нарисован на дуге, среди русских цветов и орнаментов, так фантастически соединенных в голове семеновского мужичка. Простая крестьянская мебель, представленная в музее, могла бы вызвать восхищение столичного любителя модерна. Простые и трогательные игрушки манят к себе обаянием детской простоты, искренности; эти человечки, уменьшенные во сто крат, отрицают мир бесчувственных роботов и бездумных пигмеев, которых так легко развинтить на составные части! Игрушка имеет грандиозное воспитательное значение в жизни маленьких людей, которые потом становятся взрослыми. А если мы хотим, чтобы, играя, дети приучались думать, были стойкими, добрыми и хорошими, пусть они постигают смысл таких игрушек, как, например, игрушки Сергиевского посада. Не надо забывать и вычеркивать их из жизни сегодняшнего дня!