Ночной звонок - Борис Мариан

— Однако мы отвлеклись… А картины, Юрий Николаевич, в машину Никольского подложил все-таки Лазарев, — сообщил Колчев. — Сегодня ночью.

— Отказываюсь верить, — устало сказал Сырцов и смежил веки.

На столе зазвонил телефон. Колчев поднял трубку.

— Начальник таможни вышел по делам, — сообщил он. — Это я, товарищ полковник, Колчев… Что?! — удивленно вскричал он и, досадуя на свою несдержанность, покосился на Сырцова. Тот сидел с отрешенным видом, погруженный в невеселые раздумья.

Колчев повесил трубку и, обращаясь к Иволгину, распорядился:

— Саша, пригласи Лазарева и Никольского. Остальные могут ехать домой.

Однако выполнить распоряжение капитана оказалось не так уж просто. Никольский, заметив приближающегося к нему с решительным видом Иволгина, вскочил в машину, завел мотор и дал с места полный газ.

Находящийся поблизости пограничник вскинул автомат.

— Отставить! — приказал пограничнику Иволгин и побежал к «Волге». В считанные секунды он вывел машину на шоссе, включил сирену и устремился за машиной Никольского. Но погоня продолжалась недолго. Путь «Москвичу» преградила прибывшая со стороны города машина передвижной милицейской группы. Сине-желтый газик развернулся поперек шоссе, и из него с оружием наизготовку выскочили лейтенант и сержант милиции.

9

— Нервы не выдержали, — оправдывал свой неудавшийся побег Никольский. Он сидел на вплотную придвинутом к столу начальника таможни стуле. Сырцов и Лазарев расположились на диване, с которого, так же как и с подоконников, были уже убраны живописные холсты.

— Два дня почти не спал, очень тяжелый больной, а теперь неприятность с этими картинами вышла, вот и не выдержали нервы, — Никольский говорил медленно, тщательно подбирая слова. — Товарищ… — обратился он к Колчеву.

— Гражданин следователь, — поправил его тот.

— Гражданин следователь, слово чести, с картинами вышло недоразумение.

Колчев встал из-за стола и подошел к Никольскому.

— О картинах вы, действительно, могли и не знать, — сказал он, чем вызвал на лице Никольского тень надежды. — Верю также, что плохо спалось вам в последнее время. Для бессонницы у вас было больше чем достаточно причин, гражданин… Шимкус.

Никольский-Шимкус вздрогнул, как от удара, и инстинктивно закрыл ладонями лицо.

— Кончайте балаган, Шимкус, — негромко, но твердо приказал Колчев.

Никто из находящихся в комнате не проронил ни звука.

Шимкус — мертвенно бледный, сгорбившийся — дрожащими руками отклеил бородку, усы и вместе с дымчатыми очками положил на стол. Несколько мгновений сдерживал себя, а затем безвольно уронил голову на грудь, закрыл лицо ладонями и затрясся в рыданиях.

— Витас Ионович, откуда вы здесь… зачем? — тихо спросил пораженный увиденным Сырцов.

— Это… все… он! — размазывая по лицу слезы, прокричал Шимкус, указывая пальцем на Лазарева. — Он меня запутал. Узнал про брата за границей в фирме «Викинг» и уговорил бежать. Говорил, что с деньгами мы нигде не пропадем, откроем свое дело… О-о-о! — простонал в отчаянии Шимкус. — Свое дело… Я всегда мечтал о нем.

Теперь, когда Шимкус не столь тщательно следил за своей речью, нерусский акцент обозначился явственно.

— Он невменяем, — заключил Лазарев и брезгливо поморщился. — Впрочем, это закономерный конец большинства наркоманов, каковым гражданин Шимкус и является. Я довольно быстро после знакомства с ним на даче Сырцовых раскусил, что это за тип, — доверительно сообщил он Колчеву. Пожурил Сырцова: — Вот, Юрий Николаевич, кого я вынужден числить среди своих знакомых из-за вашей неразборчивости в людях. Покорнейше благодарю… Кстати, не вы ли надоумили своего вильнюсского друга столь необычным образом присоединиться к нашей группе?

— Да как вы смеете! — возмутился Сырцов и демонстративно отодвинулся на самый край дивана.

— Надоумили Шимкуса вы, Лазарев, — сказал Колчев. К этому времени он снова вернулся за письменный стол. — А Никольского в группу автотуристов вы включили только потому, что он оказался очень похож на Шимкуса. Доктор даже не предполагал, что такое сходство станет для него роковым.

— Верно, верно, — закивал головой Шимкус и поспешно вытер слезы тыльной стороной кисти рук. — Все он, Лазарев. Когда приехал в Вильнюс за драгоценностями, то вместе с деньгами передал мне и эти… волосы, — он кивнул на бородку и усы. — Встретились мы с ним в кафе «Норд». Драгоценности были при мне. Потом мы…

— Погодите, Шимкус, — остановил его Колчев. — У вас скоро будет возможность дать подробные показания следствию.

Капитан перевел взгляд на стоящего у двери лейтенанта милиции, который принимал участие в недавнем задержании Шимкуса, и распорядился:

— Действуйте, товарищ лейтенант.

Лейтенант подошел к Шимкусу.

— Гражданин Шимкус Витас Ионович, — строго проговорил он. Подождал, пока Шимкус, преодолевая слабость в ногах, поднимется со стула, и продолжил: — Вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве Никольского Геннадия Петровича, совершенном вчера вечером. Вот санкция на арест, — лейтенант показал лист с гербовой печатью и затем спрятал его в планшет. — Руки, Шимкус.

— Что? — не понял Шимкус.

— Протяните руки.

Шимкус торопливо повиновался. В тишине явственно щелкнул замок наручников.

— На выход, шагом марш, — негромко скомандовал лейтенант и красноречивым жестом поправил на ремне кобуру пистолета.

Колчев проводил взглядом отъехавший от здания пограничного КПП милицейский газик, отвернулся от окна и сказал, обращаясь к Сырцову:

— Юрий Николаевич, вы тоже можете ехать. Только в понедельник вместе со Стеллой Аркадьевной непременно зайдите к десяти часам в управление государственной безопасности. Пропуск будет выписан.

Возле двери Сырцов задержался.

— Прощайте, граждане, — уныло сказал он. Лоб его пересекли три глубоких продольных морщины. Судя по выражению лица, Сырцова донимали печальные мысли.

— До скорой встречи, — поправил его Иволгин.

Теперь предстояло самое сложное — допрос Лазарева.

Колчев понимал, что, не в пример Шимкусу, Лазарев будет стоять на своем до конца и если уступит, то только под напором неопровержимых доказательств.

Многое успел узнать о Викторе Семеновиче Лазареве и его афере капитан Колчев, о многом догадывался. Но и его нет-нет, да и брало сомнение. Уж больно необычной, даже экстравагантной выглядела эта афера. Внешне, естественно, Колчев ничем не выказывал своего сомнения. Он ни на мгновение не забывал, что противник ему на сей раз достался незаурядного ума и большого коварства. Напряжение в их поединке возрастало.