О мальчике, который умел летать, или путь к свободе - Игорь Акимов

            Остается выяснить последнее: где в иерархии одаренных личностей находится мудрец?

            Выше таланта - несомненно. Талант работает матрицей, которая недалеко ушла от индивидуального шаблона потребителя, а мудрец о таком примитивном инструменте и думать забыл. Следующий уровень - гении, инструмент которых, кстати, такой же, как и у мудреца - культура мышления. Так, может, мудрец - это всего лишь разновидность гения?

            Чтобы разобраться в этом вопросе, нужно свести вместе гения и мудреца. В мировой истории такое не раз случалось. Мы рассмотрим всем известный феномен знаменитых старцев из Оптиной пустыни.

            К ним шла вся Россия, но мы возьмем только интересующие нас, кстати, самые известные, самые разительные примеры: к ним ездили Николай Гоголь, Федор Достоевский, Лев Толстой. Величайшие гении, прозорливцы, учителя человечества - они оставили о своих визитах к старцам восторженные воспоминания. Как о людях, которые намного выше их. Почему эти, воспоминания неконкретны, можно сказать - чисто эмоциональны, вы уже знаете: пересказать беседу и совет мудреца практически невозможно: переложенные на слова для других, эти беседы и советы теряют индивидуальность и энергию, - попросту говоря, становятся банальными. А гении словесности ощущали это лучше кого бы то ни было - и никогда бы себе такого не позволили. Значит, они были вынуждены ограничиться эмоциональной формой передачи информации как единственно возможной. Но остаются вопросы:

            1) Что искали - и находили - у старцев (значит, своими силами не могли этого найти) Гоголь, Достоевский к Толстой?

            2) Почему они неоднократно возвращались в Оптину пустынь и даже подолгу живали в ней?

            Ответ на первый вопрос очевиден: гении словесности отправлялись в Оптину пустынь, чтобы преодолеть нравственный кризис. Но хотя этот кризис был личным - причина его была вне. Их души ощущали пока никем не видимые тучи, которые все плотней сгущались над Россией, стоящей уже у подножия голгофы, на которую ей предстояло взойти в ХХ веке. Гоголь первым услышал топот и ржание пока далеких апокалипсических коней. Тщетные попытки либо заглянуть вперед, за холм голгофы, либо найти другой, не крестный путь истощили его энергопотенциал. И только у старцев Оптиной он нашел утешение и силы. Ему стало хорошо. Лично ему. И он запомнил эти счастливые минуты просветления и последующие дни, полные спокойствия, уверенности и предчувствия возвращения способности к привычной плодотворной работе.

            То же - Достоевский и Толстой.

            Но зачем понадобилось возвращаться и жить там? Ведь тебе открыли твою истину, тебе подсказали способ действия, который приведет тебя к полноценной жизни...

            Чем больше гений - тем больше освоенная им территория, тем чутче он ощущает этот мир, тем сильнее боль, которую он чувствует как свою. Гений так устроен, что куда б он ни спрятался - эта боль будет сфокусирована на нем; она прожжет любую суперкомфортную раковину, сколь угодно толстую монастырскую стену. Она везде достанет его! Вот почему советы старцев, увы, для Гоголя, Достоевского и Толстого имели локальное действие. Временное. Их было достаточно, чтобы восстановиться, но едва это происходило, как вселенская боль вновь фокусировалась на обновленной душе - и все начиналось сначала.

            И тогда писатель понимал: нужно не себя лечить - нужно общество лечить. И снова отправлялся к старцам, чтобы получить способ действия уже не для себя - для народа, для родины.

            Если следовать логике, если помнить о специфике задач, с которыми работали старцы, - можно утверждать, что писатель ехал навстречу разочарованию. Разочарованию в старцах. Ведь вопросы, с которыми он явился к ним в первый раз, сводились к врачеванию души - предмета естественного, мыслящей материи природы. А теперь он хотел врачевать общество - искусственное образование, построенное на договоре; проще говоря - на всеобщем компромиссе, смягчающем деформацию природы человека. Этот материал, как все неестественное, был чужд старцам. И дело тут не в компетенции. Просто экономические законы, за трактовкой которых теперь к ним явились, описывают жизнь не самой природы, а природы вторичной - природы человеческого общества. Истина, от которой брали старцы, не годилась для этих задач, потому что была совсем из иного материала. Ею нельзя было восстановить эту целостность.

            Повторяем: если следовать логике, разочарование в старцах было неминуемо. Но его не случилось. Ни у кого. Ни разу.

            Так что же там происходило?

            Полагаем - сократовские беседы (маевтика).

            Напомним, как работал Сократ. Он сразу знал истину и ставил собеседника в такие ситуации, чтобы тот осознавал свое заблуждение и двигался к истине самостоятельно. Истина была конечным продуктом; промежуточным - укрепившаяся культура мышления.

            Это универсальный прием, и вряд ли старцы выдумывали нечто особенное. Ведь простота - один из краеугольных камней триады (простота, ясность, точность), которой мудрец неизменно следует.

            Если при первой встрече старцы называли Истину в виде способа действия, который должен был излечить больную душу, то при повторной это было невозможно: ведь Истина - одна! И повтор ее так же скучен старцу, как и страждущему. Значит, мудрец должен применить такое действие, которое изменяется во времени - саморазвивается в сторону Истины, - следовательно, ему никогда не грозит опасность повториться.

            Это действие - культура мышления.

            Значит, не имея возможности помочь непосредственно Истиной, старцы предоставляли Гоголю, Достоевскому, Толстому свою культуру мышления, пользуясь которой те избавлялись от заблуждений.

            Вывод: гений - это всего лишь промежуточное состояние человека на пути к вершине, на которой стоит мудрец.

            Теперь можно и признаться, почему, вдруг прервав описание технологии творчества, мы рассказали вам о мудреце.

            Человек не может долго идти во мраке тоннеля, если не видит свет в его конце. Огромные энергетические потери на ожидание - непомерная плата за эту дешевую интригу. К тому же у нас появилось опасение, что кое-кто может принять нас за новоявленных Данко. Мол, ведут - лишь бы вести, а куда - и сами не знают.

            Так вот теперь вы убедились, что маршрут нам известен точно. Мы с вами стартовали от подножия горы - с уровня раба; на вершине - мудрец. Мы вовсе не агитируем вас подняться на самый верх - это мало кому по силам; да и по вкусу - лишь с определенного возраста; ведь не случайно же - за редчайшим исключением - мудрецами становились лишь к старости. Но вы должны знать, что вершина - доступна; что только на этой вершине человек обретает полную свободу; что только здесь покой и счастье становятся синонимами. (Надеемся, вы понимаете, что речь идет только о душевном покое).

            Напомним ступени, по которым поднимался наш герой, выдираясь из рабства.

            На уровне эмоций он был рабом ситуаций.

            На уровне чувств - рабом гармоний.

            На уровне интуиции - рабом природы.

            И только на вершине он вырывается из рабства, становится свободным. Он живет по законам природы. Между ними нет трения. И счастье - обязательный эмоциональный фон работающей культуры мышления - его постоянное состояние.

            Таков диапазон: на одном полюсе раб - говорящее орудие, на другом - мудрец - говорящая природа.

            Пора возвратиться к технологии творчества.

            Изучая работу учителя, врача и хлебороба, мы узнали, что

            1) творческий процесс самопроизволен (талант не может не творить);

            2) задача сама, находит талантливого человека;

            3) талант решает задачу только оригинально.

            Мы обещали раскрывать технологию творчества через работу папаши Карло. Сейчас удобный случай, чтобы проиллюстрировать эти - уже усвоенные вами - принципы.

            1) Мы утверждаем, что и до истории с Буратино папаша Карло действовал как одаренный человек. У нас нет фактов - но они и не нужны. Ведь первую же ситуацию, возникающую на страницах книги, он решает не как ремесленник, а как созидатель. Иначе и не могло быть: если ЭПК в норме - талант не может не творить.

            2) Надеемся, вы еще не забыли, что талантливый человек не ищет задач, они сами слетаются к нему. Если задачка так себе - от нее нетрудно отмахнуться либо решить походя - даже и не заметив этого. Но задача, таящая совершенную гармонию, требовательна необычайно. Она вцепляется в талант мертвой хваткой. Или больно бьет в лоб - как наше полено.