Пётр Машеров - Славомир Антонович

ЦК КПБ вишни, сливы. Он не отказывался, пробовал угощения. И говорил с людьми на самые разные темы. Просто и понятно. Один подвыпивший мужичок по простоте душевной разухарился, кинулся к Машерову с объятиями. И тут кто-то из охраны мягко, но настойчиво одернул его сзади за рукав…

В колхозах «Парижская коммуна», имени Дзержинского две недели горели пересохшие торфяники. Огонь поедал плодороднейшие гектары. Как ни старались колхозники с местными пожарными, утихомирить его не могли. Сюда прилетел Машеров со своей небольшой свитой. Кое у кого мелкая дрожь в коленках появилась — это же не районный пожарный инспектор.. В резиновых сапогах он прошел к одному, другому месту. Осмотрелся вокруг и сказал:

- Да, своими силами вам не справиться. Поможем.

И — ни слова упрека… На следующий день в этот полесский уголок приехали солдаты с техникой. Пожар был ликвидирован.

…В тот раз Машеров облетал угодья еще нескольких районов. Наконец вертолет приземлился возле Слуцка. Из крылатой машины вышел и Иван Поляков, Председатель Президиума Верховного Совета БССР. Первый секретарь ЦК, похоже, любил общество Ивана Евтеевича, ибо тот за словом в карман не лез, анекдотами, шутками, по словам Машерова, «часто спасал от тяжких дум». Вот и на этот раз председатель местного колхоза Лемещенко пригласил высоких гостей перекусить. Что за этим стояло - ни для кого не секрет…

— Зачем вы Петра Мироновича приглашаете? — сказал, улыбаясь, Поляков. — Всем известно, что в такой солидной компании только я один выпиваю.

Машеров глянул на него:

— Ну, зачем же ты, Иван Евтеевич, меня так оскорбляешь? Иногда и я рюмку-другую с хорошими людьми могу выпить. Но сегодня у нас просто времени нет…

***

Многие люди хорошо знали Машерова, встречались у него в кабинете, на пленумах, бюро, на семинарах по сельскому хозяйству. Любил он проводить такие мероприятия и, приглашая на них писателей, художников, композиторов, приобщал их к жизни.

Эти мероприятия, как показухи, зачастую проводились в лучших хозяйствах. Но и здесь они познавали и жизнь, и характеры людей, и самого Петра Мироновича. На этих семинарах, вспоминали очевидцы, он был особенно демократичным, любил, когда ему задавали вопросы, загорался, когда писатели что-то оспаривали в теоретическом плане. Он злился, если они ставили под сомнение достижения в сельском хозяйстве, высказывали скептические замечания или намекали, что здесь имеет место прямая показуха. За последние высказывания Машеров особенно сердился. Был случай, когда что-то подобное изрек писатель Алесь Осипенко, и его исключили из списка участников будущих семинаров.

Хозяйства по полгода готовились к таким республиканским семинарам и «показуху» умели организовать на высоком уровне. Великими мастерами в этом вопросе были как руководители республиканских органов, так и на местах — директора и председатели, механизаторы и доярки. Последних лучше обеспечивали техникой, создавали лучшие бытовые условия.

Реалист, скептик и юморист драматург Андрей Макаенок, глядя на это, злился и огорчался, он любил Петра Машерова.

— Слушай, неужели он этого не понимает, не видит, что ему «втирают очки»? Умный же человек! На хрена ему это надо? — не один раз, отойдя в сторону, или потом, в гостинице, говорил он писателю Ивану Шамякину. — А что, если открытым текстом прямо сказать ему про это? Попрошу завтра за ужином у официанта коньяка, притворюсь пьяным и… ошеломлю…

Зная своего друга, Шамякин допускал, что тот может выбросить такой номер, и убедил его не делать этого…

Участники республиканского семинара по проблемам развития деревни прибыли на автобусах к животноводческому комплексу «Мир» Барановичского района. По дороге из Бреста знакомились с другими хозяйствами, стройками, школами, больницами и уже немного устали. Но это был, пожалуй, главный объект семинара - поэтому все с интересом направились на показательную ферму.

Когда осмотр закончился, Машеров, возбужденный, веселый, что-то рассказывал коллегам, энергично жестикулируя. И вдруг… Он увидел на скамейке, около клумбы с яркими цветами, Андрея Макаенка, который тоже участвовал в работе семинара. Его любимый писатель-драматург в телятники не заходил! Журналист Андрей Колос, главный редактор «Сельской газеты», запомнил взгляд Машерова, по нему понял, как это его обидело.

— Так что это ты, Андрей Егорович, здесь сидишь? Выходит, труд этих людей тебя не интересует?

— Устал я очень, Петр Миронович, ноги начали подводить, — попытался оправдаться писатель.

— Слышали? Ноги его подводят… Так я же почти на три года тебя старше, да и многие другие тоже… И ничего не случилось с нашими ногами.

И больше до самого вечера он с Макаенком не разговаривал. Всегда веселый, шутливый, меткий на острое слово, он молчал. Не подходил к нему и Макаенок.

А после того как в Доме культуры «Мира» были подведены итоги семинара, случилось неожиданное: Машеров подошел к Макаенку, обнял его и сказал:

— Прости, дорогой Андрей, я же ничего не знал. Еще раз прошу: не гневись на меня и прости.

Макаенок, как всегда в подобных случаях, сильно покраснел, заулыбался, а на глазах выступили слезы. Присутствующим рядом показалось, что и на глазах Машерова тоже были слезы. Почему же должен был просить прощения он, а не писатель? Ответ на этот вопрос нашли позже, прочитав «Повесть про друга» Ивана Шамякина. Иван Петрович и Андрей Егорович — фронтовики, народные писатели Беларуси, земляки и ровесники — дружили настоящей мужской дружбой. Так вот, в повести есть такие строчки: «Шальная мина, небольшая, блестящая, вздыбилась о землю около самой воронки, в ногах, облепила грязью и живого, и мертвого. Еще раз пронесло? Нет. Через мгновение в остывших сапогах он почувствовал горячо. Осколки посекли ноги. И не мог даже подняться, чтобы разуться, перевязать сам себя индивидуальным пакетом. Вспотевшие портянки, набухнув, закрыли раны… В Краснодаре ноги вылечили. Но на всю жизнь в ступнях осталось тринадцать осколков».

Кто-кто, а Машеров, который сам был дважды ранен, хорошо понимал, как можно жить с такими ногами, ходить, держаться на ногах часами. Он удивлялся мужеству и скромности Макаенка и проникся большим уважением к нему, хотя и сам был таким же скромным в отношениях с людьми, несмотря на свою высокую должность.

В жизненные университеты многих людей Машеров вошел Учителем - убежденным, преданным коммунистическим идеалам, влюбленным в людей, мужественным и духовно красивым, верным своему Отечеству.

Будучи убежденным коммунистом, он хотел благополучия своей земле и народу. И делал это искренне, хотя некоторые шаги, как позднее выяснится, будут ошибочными…

Как и у каждого человека, они есть и будут, эти ошибки.

Гінуць камуністы на пастах —

На трывожных сцежках, у