Камни раздора - Николай Иванович Леонов

козлина, кислотой оболью! — К выпаду добавилась еще пара матерных словечек.

— Вера, это я, Крячко, из полиции. Открой, пожалуйста.

— Ой!

Дверь тут же открылась. На пороге стояла растерянная Вера.

— Простите, я думала, это опять Жорка, — виновато пробормотала она.

— Выгнала его, что ли?

— Ну да. Достал.

Сегодня женщина выглядела явно получше. На ней был какой-то старенький цветастый халатик, а волосы забраны в смешной пучок. Да и явно трезвая, даже не с похмелья.

— Проходите, — отошла она от двери, пропуская опера.

— Да я на минуту. — Стас вошел в прихожую и прикрыл дверь. Он достал телефон и показал Вере фотографию. — Он с вами тогда бухал, когда вы к Ваньке на днюху пошли?

Женщина посмотрела на снимок и кивнула.

— Да, он. Даже шапочка так же надета.

— Спасибо, Вера. Больше вопросов нет.

Крячко развернулся, чтобы открыть дверь, но потом, словно что-то вспомнив, повернулся обратно.

— Не бухаешь сейчас? — спросил он.

— Нет, — покачала головой Вера. — Подработку предложили, завтра выхожу. Деньги-то нужны.

— Вот и правильно. Работай, Вера. А Жорика гони взашей.

— Уже, — усмехнулась она.

— Ты его и правда собиралась кислотой облить?

— Уксусом. — Женщина достала из кармана халата небольшую пластиковую бутылочку и даже приоткрыла ее. В пространстве тут же появился знакомый резкий запах. — Столовым, вы не думайте. Вреда не будет, зато запах…

— Ладно, удачи.

Теперь путь Стаса лежал к Косте Шустову. Накануне вечером он посмотрел в интернете расписание его занятий. Если пробок не будет, то опер успеет поймать парня как раз после последней пары. Потому что иначе придется ехать на автомойку, на которой Костя трудился после занятий.

Но Крячко и в этот раз повезло. Костю он успел поймать на выходе и тоже предъявил фото. Парень не был так уверен, как Вера, но сказал, что «вроде это он». После чего радостный Стас отчалил в сторону управления.

Гуров был на месте — подшивал дела. При виде напарника он усмехнулся.

— Сияешь, как начищенный медный чайник, — сказал он. — Или как самовар.

— Мне можно, — самодовольно заявил опер, снимая куртку. — Мои свидетели опознали Джо.

— Мои тоже.

— Что и требовалось ожидать. Ты еще не обедал?

— Нет. А что, уже обед? — Лев Иванович посмотрел на часы.

— Он, родимый, который по расписанию.

Сыщик собрал все бумаги и папки и отодвинул их на край стола.

— Петрович отзвонился, все в порядке, — сообщил он. — Поселили они Мишу на квартире соседа Петровича. Парень сейчас там обустраивается.

— Пусть. Ему еще сегодня нести наблюдательный пост в кафе.

— И нам, соответственно, быть наготове.

— Само собой.

Пообедав, друзья занялись своими делами, периодически поглядывая на экраны телефонов. Они, конечно, не особо ожидали, что Неуловимый Джо объявится прямо сегодня, но ничего исключать было нельзя. И Лев Иванович, и Стас работали в розыске уже довольно давно и прекрасно знали, что ловля преступника на живца сродни рыбалке: может клюнуть сейчас, может — через час, а может и вообще не клюнуть. Тут уж как повезет.

Однако, похоже, Неуловимый Джо сегодня не объявился. От Миши звонка не было. Но, даже разойдясь по домам, сыскари старались не расставаться с телефонами, чтобы не пропустить важный звонок.

Следующие два дня тоже прошли тихо. Миша не звонил, значит, Джо не появлялся. Но Гуров не видел причины для беспокойства. Убийца обязательно даст о себе знать в ближайшие дни. Так сыщику подсказывала интуиция, а она подводила его крайне редко. Но даже если бы Неуловимый Джо по какой-то причине и задержал свой момент знакомства с Мишей, Гуров готов был подождать. Стас в полной мере разделял уверенность друга. Правда, когда фото убийцы оказалось у них, он всерьез даже подумал о том, чтобы какими-нибудь окольными путями выяснить его личность, адрес и прочие данные, но, хорошенько поразмыслив, решил не торопиться. Рано или поздно они с Гуровым все равно его поймают, тогда и узнают не только паспортные данные, но и как он вообще дошел до жизни такой. Можно было взять его еще тогда, в баре, когда Петрович легенду о богатеньком соседе прогонял. Но коли они затеяли игру с ловлей на живца, не стоит суетиться…

Однако сыщики еще не знали, что их поджидает приятный сюрприз. Притом с той стороны, с какой они даже не могли подумать.

Глава 12

На ночное дежурство постовой сержант Виталий Прокопчук отправился в, мягко говоря, неважном настроении. «Не мой день сегодня», — кисло подумал сержант, спускаясь по лестнице подъезда. И все основания на такие мысли имелись.

Определенный резон в его настрое был. Началось с того, что утром, после ухода жены на работу, дома на два часа отключили свет. И это в тот самый момент, когда Виталий собрался запустить кофемашину. Хорошо, хоть капсулу бросить не успел, только сахар в чашку насыпал. Пришлось ставить чайник и довольствоваться растворимым кофе, от которого Прокопчук успел отвыкнуть и который пил, нескрываемо морщась.

Чуть позже, когда сержант блаженно развалился на диване, собираясь посмотреть пару серий любимого сериала, за стенкой громко затрещала дрель — сосед уже больше полугода делал ремонт. И ведь ничего не сделаешь, и даже не скажешь. «Час тишины» миновал, можно хоть из пушки палить, хоть плясать в железных ботинках, хоть песни на весь дом горланить. Выругавшись, Виталий сделал звук погромче, но периодические трели соседского инструмента напрочь испортили все впечатление.

А перед самым обедом черно-белый пушистый обормот с гордым именем Кеша умудрился перевернуть лоток со всем его содержимым (и не только наполнителем). Прокопчук, у которого микроволновка как раз разогрела еду, смачно выругался, поставил тарелку на стол и пошел убирать. Пока он это делал, Кеша стащил из тарелки котлету и к моменту возвращения хозяина на кухню умял больше половины. Посмотрев на сержанта ну очень наглым (как показалось Прокопчуку) взглядом, кот облизнулся и принялся за вторую половину.

— Бестолочь долбаная! — в сердцах сказал Виталий и, достав еще одну котлету из холодильника, не разогревая, положил ее на тарелку и принялся за еду. Не отбирать же у Кеши недоеденный трофей. — Еще раз своруешь из тарелки, отлуплю тапками.

После обеда позвонила мать. Свою родительницу Виталий, конечно, очень любил и уважал, но иногда ее долгие рассказы о соседях, коллегах и болячках несказанно утомляли. Особенно когда затягивались минут на пятнадцать-двадцать. Обычно сержант слушал матушку вполуха, периодически вставляя коротки реплики, но попутно занимаясь своими делами. Но в этот раз Прокопчук чувствовал, что ему не до долгих разговоров и выслушиваний. Он вежливо, но жестко прервал очередной рассказ о соседке тете Любе, которая где-то что-то слышала и потом всем рассказала, и, сославшись на срочные неотложные дела, повесил трубку.

А перед