Глаза ворона - Татьяна Русуберг

Из груди Кая вырвался крик. Задыхаясь и кашляя, он забился на каменном полу. Ноги его по-прежнему крепко держали колодки. Спертый воздух карцера показался ему сладостно свежим: вероятно, во сне он действительно надолго задержал дыхание. Одежда Кая промокла насквозь, он дрожал от холода. Приближалась осень, и, несмотря на дневную жару, ночи в Церрукане становились холоднее и холоднее. Кай скинул с себя мокрую тунику — она только холодила тело — и попробовал пальцы на вкус. Соль. Наверное, он здорово вспотел, несмотря на холод.

Заключенный принялся активно двигаться, насколько ему позволяло его неудобное положение. Он старался разогнать кровь и хоть немного согреться, чтобы унялась дрожь. Но мысли его были далеко от физического неудобства, которое испытывало тело. Память причудливо связала сон с давним бредовым видением, пережитым им на башне Висельников. В нем он тоже погружался под воду, пока не увидел Юлию Доротею, которая казалась мертвой, но на самом деле была живой… Мысли о чародейке из ОЗ заставили теперь Кая припомнить свой разговор с озиатом-Вишней во время перерыва между тренировками, дня четыре назад.

Выбившиеся из сил новобранцы развалились в тени галереи. Кай присел рядом с парнем, бледная кожа которого на открытых местах покрылась алыми пятнами от солнечных ожогов, гармонируя с диким цветом волос. Начав издалека, Слепой невинно поинтересовался, каким образом гражданина Объединенной Зеландии занесло в Церрукан, да еще угораздило угодить в рабство. Судя по тому, какое внимание привлекала прическа Вишни, к такому зрелищу ни местные, ни заморские гладиаторы не были привычны.

Обнажив в улыбке удивительно ровные, белые зубы, озиат поведал:

— Да вот, хотелось приключений, и нашел их на свою задницу. — Убедившись, что в лице слушателя выражается неподдельный интерес, Вишня огляделся и немного понизил голос: некоторые гладиаторы понимали тан. — Папаша мой меня вконец допек. Он лесом торгует, по-крупному, во все приморские города продает корабельную сосну. Я — единственный отпрыск. Ну, предки, ясен пень, лелеяли надежду, что я пойду по папиным стопам. За меня, считай, это решили, пока я еще в колыбельке агукал. А я, как подумаю о том, что патер мой, из древесины которого строятся лучшие каравеллы от Кватермины до Лисса, никогда не ступал на палубу корабля… Да что там! У него морская болезнь! Тоска берет зеленая. Просиживать штаны в конторе, сводить дебет с кредитом — это не по мне. Но попробуй им об этом скажи! «Лишу наследства, лишу наследства!» — изобразил Вишня, скривившись, скрипучий старческий голос. — Короче, я рванул когти.

Кай понимающе кивал, хотя, признаться, временами весьма приблизительно догадывался о значении того или иного цветистого выражения. Удивительно все-таки, какая разница между живым и книжным тан! А Вишня, подбодренный видимым сочувствием слушателя, продолжал:

— Ну, пораскинул я мозгами: куда двигать? Побережье — то место, где меня прежде всего принялись бы искать. В Феерианде — ничего интересного, мы с предками и так каждое лето там проводили. А тут прошли слухи, что в Гор-над-Чета назревает заварушка. Ну я и подумал: это знак свыше, брат! От Гор-над-Чета и до Церрукана недалеко, а тут тебе Восток, экзотика, дикое очарование Средневековья!.. В общем, я занял немного из отчего сейфа — так, на карманные расходы, — и отбыл ближайшей лошадью.

Про приключения в Гор-над-Чета я мог бы рассказывать долго, но сберегу твои уши. Скажу только, что городишко произвел на меня незабываемое впечатление. Одна партия пыталась сделать из меня ходячее знамя борцов за демократию, другая — честно старалась просто прикончить. Один раз меня даже чуть не сожгли живьем как колдуна — это меня-то, у которого аура чиста как у младенца! Короче, я решил, что с меня Гор-над-Чета хватит: повеселились, пора и двигать дальше. Мне удалось пристроиться к каравану, и вот — да здравствует благословенный Церрукан, Город Садов!

Поначалу я неплохо устроился: оказалось, папино золото тут стоило вдвое дороже, чем в ОЗ. Но кайф кончился, когда какая-то паскуда срезала мой кошелек в одной из местных забегаловок. Неприятной новостью оказалось то, что хозяин клоповника, который он самонадеянно называл постоялым двором, имел право продать меня в рабство за неуплату. Мне удалось намять стражам бока, но в конце концов меня повязали и притащили на Рыночную площадь — где мы и встретились, Слепой. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?

— Э-э, почти. Я только хотел спросить кое о чем еще…

— О, нет! Только не снова: «Почему у тебя волосы такого цвета?» — простонал Вишня, дергая себя за шевелюру и закатывая глаза.

— Нет-нет, по правде я хотел спросить совсем о другом, — поспешил заверить собеседника Кай и замялся, не зная, как сформулировать вопрос.

— Валяй, старик, не стесняйся. Меня трудно чем-нибудь смутить, — подбодрил, расслабившись, озиат.

— Ты когда-нибудь слышал о Юлии Доротее, дочери Рикарда Светлого, члена Верховного Совета ОЗ?

Вишня выпучил на Кая голубые глаза, поперхнувшись водой, которую он только что отхлебнул из ходившей по кругу кружки:

— Ну, ты даешь, Слепой! А говорят, северяне до сих пор в лаптях ходят, лопухом подтираются, и медведи у них по улицам бегают! Я-то слышал о Юлии, и не только слышал, но и видел — причем довольно близко. А вот ты-то как, скажи, в своих горах узнал о ее существовании?

— Странник один рассказывал, — не сморгнув глазом, заявил Кай. Впрочем, это была почти правда.

— Странник? Озианец? — заинтересовался Вишня.

— Нет, он в ОЗ был проездом, — выкрутился Кай, припомнив мастера Такхейвекха, — где-то года два назад. Тогда все у вас говорили об исчезновении Юлии Доротеи, оно много шуму понаделало. Проезжий сказывал, будто ее похитили. Она колдунья была, и поэтому ее СОВБЕЗ повсюду разыскивал, только безуспешно…

По мере того как Слепой говорил, брови озиата ползли все выше и выше к корням вишневой прически, и северянин, наконец, неуверенно замолчал.

— Кто бы ни был этот проезжий, но сведений о деле Юлии у него больше, чем у меня, — прокомментировал Вишня слова Кая, качая головой. — Про то, что в розысках участвовал СОВБЕЗ, я впервые слышу. Поисками занималась обычная гражданская полиция — ведь к статусу Юлии случившееся никакого отношения не имело, Волшебный Кодекс никто не нарушал… По крайней мере такова официальная версия. — Озиат задумчиво изучал собеседника, который невинно хлопал ресницами, радуясь, что по его глазам невозможно ничего прочитать. — Слушай, старик, а что еще рассказывал этот странник?

— Больше ничего, — поспешил развеять подозрения собеседника Кай. — Только что отец этой девушки — важная персона, и что он всю страну перевернул в поисках дочери, но она как сквозь землю провалилась… Я совсем забыл эту историю, вспомнил, только когда узнал, что ты из ОЗ. Вот и подумал спросить: может, ты знаешь, чем все кончилось?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});