Путь мертвеца - Игорь Борисенко

– Ха-ха! Веселый паренек, – толстые губы чудовища исказила кровожадная гримаса – наверное, это была улыбка. – Книжник – этот тот, кто хранит Вселенскую книгу. Про нее ты тоже не слыхал?

– Да нет, про нее слышал.

– А! Рад за тебя, – страж прикрыл свои яростно-голубые глаза и в комнате сразу стало гораздо темнее. Массивные плечи приподнялись и опустились, издавая скрип и скрежет. Девлик сделал еще один шаг вперед.

– Для чего же ты стоишь на посту?

– Известно, для чего! – откликнувшись, чудовище открыло глаза и окатило колдуна потоком голубого света. – Чтобы отделять миры друг от друга. У меня под боком дыра в мир, который является изнанкой того, из которого явился ты. Понимаешь? Про существование разных миров, надеюсь, тебе рассказывать не нужно?

– Нет.

– Замечательно! Я мог бы рассказывать до тех пор, пока ты не рассыпался бы в прах. Так вот, есть миры, лежащие рядом один с другим, будто ячейки в пчелиных сотах. Ты ведь знаешь…

– Что такое пчелиные соты? Ты издеваешься?

– А? Ну, может и издеваюсь. Тебе жалко? Мне-то не скоро подвернется случай еще раз потрепаться. Так вот, есть миры пчелиных сот. Они совершенно разные, похожие и не похожие – но один с другим не связан ничем, кроме тоненькой стеночки, увидеть которую не под силу большей части населяющих эти миры существ. Колдуны путешествуют по ним, вызывают туда и обратно обитателей, превращающихся в демонов. Что такое демоны, ты… а, впрочем, это уже не смешно. Это положение не страшно и никому ничем не грозит. В каком бы мире ни очутился Сорген, он не внесет дисгармонии и диспропорции. Но тот мир, что лежит у меня за спиной, совсем другое дело. – Страж, подняв неимоверно длинную руку, протянул ее в сторону и легонько похлопал по темному дверному проходу. Выходит, он был не пустой и не раскрытый? Девлик попытался рассмотреть его как следует, но не преуспел.

– Что же это за мир?

– На самом деле, это не самостоятельное измерение. Это – изнанка вашего мира! Понимаешь? Словно бы левая сторона твоей рубашки. На ней вышит тот же самый узор, только если поглядеть на него, он будет выглядеть шиворот-навыворот.

– И что же? В том мире люди ходят на руках, а деревья растут корнями вверх?

– В чем-то ты, несомненно, прав. В этом месте живут отражения настоящих, с твоей точки зрения, людей и животных. Не знаю – тамошние обитатели, скорее всего, думают, что это они настоящие… Или нет, о чем я болтаю! Они про это ничегошеньки не знают, так же, как и ты.

– Так отчего же переход в этот мир нужно сторожить – я не понял? – спросил Девлик, постепенно заинтересовываясь рассказом стража и забывая о предстоящей схватке. – Чем он так отличается от других миров?

– Не понял, да? – голос чудовища звучал почти что с отеческой лаской и терпением. – Так как он изнанка настоящего мира – будем считать так, плевать мне на мнение этих антиподов! – значит, если материя настоящего мира соприкоснется с материей изнанки, последствия будут катастрофически! Было дело, несколько не в меру рьяных магов пробили здесь дыру и соединили противоположности в одно целое. Что тогда началось! Цепная реакция могла бы уничтожить всю Вселенную, вот так. К счастью, Книжник – не просто равнодушный наблюдатель событий. Он вмешался, выстроил тут тамбур, дверь и меня. Вовремя – даже в вашем мире еще много что осталось, как я слышал.

– Точно, – поддакнул Девлик. Давний рассказ Фонрайля, прочитанный ему перед отправлением на восток, заиграл новыми красками. – Неужели гибель одного мира может затронуть все…. ВСЕ?

– Ну… – казалось, что чудовище слегка смутилось. – Может быть, вся Вселенная и не могла погибнуть, не знаю. Однако страницы великой книги могли сгореть, а Книжник этого страшно не любит.

– Значит, ты его слуга?

– Сложный вопрос. Он пишет книгу, и никогда, никто не сможет понять, что же первично – событие или запись на безбрежных страницах? Быть может, Книжник просто скрупулезно записывает каждое незначительное событие, а может, он сам все это придумывает и тем самым творит историю миллионов миров. Где нам, убогим, постигнуть этого гиганта? … Мы – его дети, рабы, жертвы и герои. Вот и я тоже.

– Кто? Раб и жертва?

– Почему же так сурово?

– Но… быть поставленным на тысячи лет охранять никому не нужный проход…

– Как это не нужный! Ты ведь пришел сюда. Честно говоря, я только немного соскучился и поспал.

– Извини, если разбудил.

– Что ты, не стоит.

– Но ты ведь должен понимать? Меня заботит один вопрос.

– И я даже знаю какой! – чудовище довольно осклабилось.

– Ты меня пропустишь?

– Давай посмотрим. Вроде как, два мира не должны соприкасаться, так?

– Так. Значит, не пропустишь?

– Куда ты торопишься, не пойму! Или же я, с твоей точки зрения, неправильно воспринимаю время? Успокойся, здесь ты никуда не опоздаешь. Книжник умеет играть со временем, поэтому здесь его совсем нет. Дай мне поразмышлять, ведь это так интересно.

– Ладно, ладно. Я помолчу.

– Прелестно! А я поговорю… Итак, миры не должны соприкасаться. Это важное правило касается только живой материи – по какому-то странному закону природы, камень с той и этой стороны одинаков и потому безвреден. Уяснил, куда я клоню? Ты мертв. Ты – куча гнилой плоти, движимая магической энергией, которая так же не причислена к списку запрещенных субстанций. Она-то как раз беспрепятственно пронзает все, что угодно.

– Значит, я все-таки могу пройти и вернуться? Ты же знаешь, зачем я иду?

– Да уж будь уверен, если я знаю, как звали твою двоюродную бабушку, то и все остальное мне ведомо тоже. Видишь как? Я в курсе происходящего в обоих мирах, между которыми застрял. Не очень-то скучная должность – прекрасная возможность поразмыслить о том, как я устрою собственное измерение.

– Что?! – подавшись вперед, Девлик оказался совсем близко от чудовища. Сияние глаз стража окутывало колдуна до пояса, делая похожим на ожившую нефритовую статую. – Ты можешь творить миры?

– Смогу – когда буду к этому готов.

– А кто же станет охранять этот проход?

– Пустяк! Книжнику ничего не стоит настрогать легион таких, как я. Сменит.

– Ну, тогда сделай свой мир непохожим на наш.

– Почему?

– Разве непонятно? Он устроен неправильно. Он полон пороков, несчастий, боли, несправедливости и прочей дряни.

– Откуда тебе знать, как все это появилось? Вдруг ваш создатель делал мир вовсе не таким, но ради полного счастья наделил людей излишней самостоятельностью, и они сами выбрали свой путь.

– Ты думаешь?

– Можно сказать – знаю. В этом-то и есть главная проблема мироустройства: понять, где проходит грань, очерчивающая идеал. Как сделать существ, населяющих твой мир, одновременно свободными и терпимыми, добрыми, отзывчивыми друг к другу? Свобода одного очень часто перехлестывает свободу другого, конфликт неизбежен. Свобода и многообразие выбора неизбежно ведут к пороку как части этого многообразия. Несвобода превращает живое создание в куклу и лишает смысла его самостоятельное существование.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});