Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории - Владимир Соловьев

– С кусками тел, с людьми, разорванными на части, с родителями, которые кончают жизнь самоубийством, потому что там погибла их дочка… Вы что-нибудь видели подобное?

– Нет.

– И это правильно, потому что это не нужно совершенно, понимаете? Кровавое месиво показывать по телевизору – это не свобода слова.

Вы мне задаете вопросы, из которых следует, что вы не согласны со многим, что происходит в стране. Я вам отвечаю, говорю, с чем я не согласен. Это и есть свобода слова. Например, я не согласен с утверждением, что центральная власть не слышит регионы, не знает, как живут люди. Это не так. Я встречался с президентом, разговаривал и знаю, что он в курсе всех дел, в курсе всех дел.

– Совет Федерации будем менять? Саму структуру.

– Вы меня так спрашиваете, как будто я…

– Вдруг президент сказал…

– Вдруг да я услышал что-то? Нет, я не думаю…

– А жаль, хотелось бы.

– Согласен. Совет Федерации должен выбираться.

– Евгений Максимович, может, уже хватит заниматься только общественной деятельностью? Может, пора обратно в государственную службу?

– Нет, нет, нет. Мне скоро семьдесят пять лет будет.

– Ну разве это возраст?

– Мало это или много? Время не развернется вспять. Все остальное – от Бога.

Сергей ИВАНОВ: "Нам объявили войну"

‹12 сентября 2004 г.›

– Сергей Борисович, именно вы, министр обороны РФ, сказали, что России объявили войну. Кто объявил войну и как теперь себя вести?

– Постараюсь ответить максимально откровенно. Нам объявили войну не вчера и даже не первого сентября, когда террористы захватили школу в Беслане. Ее объявили гораздо раньше, потому что Россия одна из первых стран, за исключением Израиля, которая регулярно подвергалась и подвергается атакам террористов. И эта война уже принимает системный характер. Противники хорошо организованы, хорошо управляемыми, без всякого сомнения, за ними стоят очень большие финансовые ресурсы.

– И как с ними воевать?

– В этой войне нет линии фронта. Это требует и перестройки силовых структур, и изменения сознания общества. Наше общество к таким угрозам и вызовам не готово.

– Эра благодушия закончилась? И кто этот враг? Каждый раз, когда мы о нем говорим, нам предлагают ваххабитов, нам предлагают сброд со всего мира, но этот сброд, оказывается, прекрасно обучен, хорошо вооружен, богат, а главное – идеологически подкован.

– Не уверен в последнем, очень многие не из-за идеологии воюют, а просто из-за денег. В Беслане, например далеко не все были самоубийцами. Они рассчитывали уйти. Самоубийцы были женщины. Как правило, самоубийцами оказываются они. А вот что касается организации, финансовой подпитки, то это очень серьезно. И поскольку угроз: носит международный характер, без взаимодействия, силами одной страны победить этого невидимого врага невозможно.

– Ваше заявление о нанесении превентивных ударов по базам террористов, где бы они ни находились, вызвало у многих критиков в России ироническое отношение: мол, блефуют, и стрелять им нечем, и вооружение ужасное, и специалисты давно уже разбежались…

– Когда я говорил о превентивных ударах, это не означает, что мы должны использовать большие войсковые соединения, фронтовую авиацию, боевые корабли, хотя это у нас тоже есть.

Превентивный удар может включать в себя все, что угодно, кроме одного – использования ядерного оружия. А коли нам объявили войну и мы подверглись нападению, то извините, но на войне все средства хороши.

– Согласен. Но они есть?

– Есть. У нас есть части постоянной готовности. У нас есть высокоточное авиационное оружие, и так далее.

– А кто сможет осуществить эту миссию?

– Тут мы выходим на тему более широкую – на военную реформу вообще. Армия находится в непростом положении. Десять лет государство не уделяло ей и другим службам обороны и безопасности страны должного внимания. На сегодняшний день мы призываем на срочную службу меньше десяти процентов тех молодых людей, которые по закону должны проходить военную службу. А в 94-м году, еще не так давно, десять лет назад, мы призывали тридцать процентов. Мы начали постепенный переход на контрактную систему комплектования и рассчитываем, что к 2008 году все части постоянной готовности сухопутных войск, морской пехоты, ВДВ полностью перейдут на контракт.

– Надо еще прилично платить им, надо, чтобы были социальные гарантии.

– Само собой. К концу этого года в Чечне у нас призывников уже не останется. А рядовой первогодок по контракту будет получать пятнадцать тысяч рублей в Чечне. В других частях, конечно, меньше. Во Пскове первая воздушно-десантная дивизия переведена полностью на контракт, там денежное довольствие солдата-первогодка по контракту – шесть тысяч рублей.

– А люди идут на шесть тысяч рублей? Много желающих?

– Понимаете, в России в разных регионах большая разница в зарплатах. И шесть тысяч рублей где-то не так уж плохо. Хотелось бы больше, но надо учитывать финансово-экономические возможности, ресурсы государства.

– Пока не можем?

– Да.

– Может, не нужна такого размера армия?

– Десять лет назад численность Российской армии составляла 3 миллиона 700 тысяч человек. На сегодняшний день – 1 миллион 100 тысяч. Хватит сокращений. У нас страна в десяти часовых поясах.

– Расслабляться нельзя?

– Нельзя расслабляться. А главное – качество армии. Мы можем эффективно защищать Россию только с помощью компактной мобильной армии. Мы не можем у каждого, извините, столба, в каждом городке, населенном пункте держать крупные воинские подразделения. Мы живем в век современных технологий. Россия с чисто оборонной точки зрения может выжить только за счет современнейших видов вооружения, а не за счет солдатских масс.

– Но нужны деньги…

– Нужны. Бюджет Минобороны на будущий год – 471 миллиард рублей. А общие расходы, с учетом ряда программ, которые идут вне бюджета Минобороны, – 573 миллиарда рублей.

– По сравнению с другими статьями бюджета это вообще не сумасшедшие деньги?

– Казалось бы, огромная сумма. Но во-первых, доля военного бюджета в ВВП как была, так и остается – 2,6-2,7 процента ВВП. А во-вторых, куда идет эта реальная прибавка без учета инфляции? На программу вооружения, то есть на перевооружение. И мы рассчитываем в будущем году около 300 образцов новой техники закупить.

– Нового поколения?

– Да. А вторая часть прибавки пойдет на монетизацию льгот военнослужащих, на денежную компенсацию. Кроме того, содержание военкоматов, организацию призывной кампании раньше оплачивали местные органы власти, а теперь эти расходы лягут на Министерство обороны. Не менее важный вопрос: насколько эффективно ты используешь те деньги, которые есть?

– Да, и кому они достаются, потому что российское офицерство получает такую зарплату, что многие офицеры вынуждены подрабатывать где-то на стороне. Что сделать, чтобы те, которые не дослужились до больших звезд, почувствовали, что страна о них заботится?

– Когда я пришел в Министерство обороны, мы стали смотреть уровень денежного довольствия офицеров. Я беседовал с генералами, объездил все округа, и меня приятно удивило, что все генералы говорили: товарищ минист давайте пойдем на неординарный шаг – повысим денежное довольствие не равномерно всем, а с резким креном в сторону младших офицеров.

И в 2002 году мы это сделали. Условно говоря, лейтенант, капитан получил прибавку в пятьдесят процентов, а генерал – в десять процентов. И сами генералы признали это справедливым. Во-первых, надо думать о будущем, какие офицеры будут у нас через пять-десять лет. Нельзя жить сегодняшним днем. А во-вторых, это действительно социально справедливо, потому что у того же старшего лейтенанта, капитана в каком-то отдаленном гарнизоне жена и двое детей. Жена работать не может, там просто негде, дети маленькие. А у генерала дети уже выросли, работают…

– И могут даже содержать его…

– А вторая проблема – жилье. Очень запущенная проблема, в одночасье мы ее не решим. У нас на сегодняшний день 145 тысяч семей военнослужащих либо не имеют жилья, либо мы должны их обеспечить служебным жильем. Если быть точным: 91 тысяча семей военнослужащих не имеют никакого жилья, а 41 тысяче мы должны предоставить в соответствии с законом служебное жилье. Это те, кто заключил контракт после 1998 года, по закону.

– Закон есть, возможностей нет.

– Да. Почти все, что мы строим сейчас, мы даем тем, кого увольняем из армии. Это тоже неправильно, потому что возникает парадоксально-маразматическая ситуация…

– Хочешь квартиру, уходи, да?

– Хочешь квартиру – увольняйся. Хочешь служить – не получишь ничего. Какой же здесь стимул?

– Стимул уйти.

– Совершенно верно. Начиная с 2005 года мы вводим ипотечно-накопительную систему. На твой персональный счет капают деньги, и через три года ты можешь брать уже кредит в банке под государственные, естественно, гарантии и выходить на рынок покупать квартиру, которая будет твоей вне зависимости, где ты служишь после этого.