Загадки любви (сборник) - Эдвард Радзинский

Гарпия (умело вырываясь). Какой неловкий – одни синяки от тебя. Я буду тебя любить, но сейчас я пойду. Не уговаривай: я люблю спать одна и обязательно дома. А завтра вечером моя козочка ко мне придет?

Мелет (пытаясь огрызнуться). Девка!

Гарпия (холодно). Чтобы я не слышала больше этого.

Мелет (торопливо). Значит, до завтра?

Гарпия молчит.

(Заискивающе.) До завтра?

Гарпия (чуть стукнула его по лицу). И захвати с собой какой-нибудь подарок. Твоя ласточка давно мечтает о серебряном треножнике, например.

Мелет (жутко). Ты по правде меня любишь?

Гарпия . Да, поцелуй меня, но без синяков.

Он ее целует.

И надень хитон получше и вымойся. До завтра, любимый! Мелет . До завтра!

Гарпия уходит.

Какая ночь!.. Я не смогу спать… (Улыбается.) Что же мне делать? Нет… я не могу спать. (Смеется.)

Афины. Рассвет. В Акрополе Мелет и Хор священного посольства в Дельфах.

Хор .

Проснулись вершины гор,

И в долинах тает прохлада.

И смутны тени утреннего мира,

И боги поют в высоких сенях Олимпа.

Мелет . К черту богов! Что вы можете, кроме богов?

Корифей . Ты отнял у нас ночь. Мы показали тебе все, что умеем. Что ты еще от нас хочешь?

Мелет . У тебя дурной характер, старик! Ты наверняка так стар, что помнишь Эсхила.

Корифей . Помню.

Мелет (дразнит). Твоего Эсхила и удачливого красавца Софокла я вгоню в забвение, как они меня вгоняют в сон. (Хохочет, наблюдая безмолвную ярость Корифея.) Послушай, старче, тебе самому не надоело повторять из года в год все эти идиотские эпитеты классиков: «Многорукий Ахиллес», «Многогрудая Кассандра»… Ты хоть вдумайся, ну почему женщина, Кассандра, – и многогрудая? Что она – ощенившаяся сука? Или почему Ахиллеса величают многоруким? Он ведь – герой, а не сороконожка. Я все переменю! К чертям! Сейчас я прочту свои стихи, которые вы будете разучивать… Что ты все время глазеешь на мою шею?

Корифей (глухо). У тебя на ней… родимое пятно. Такие отметины бывают у жертвенных животных.

Мелет (вздрогнул). Болван! Надо слушать стихи, а не глазеть на чужие шеи. Пошли кого-нибудь за глотком вина… По-твоему, что такое поэзия? Ответь, старый глупец, не бойся!

Корифей . Это – крайность: ярость, страсть, гнев, рождение… и убийство.

Мелет . Слова… Слова… Слова…

Входит Анит.

Анит . Я ищу тебя повсюду. Солнце поднялось. Пора в суд.

Мелет . Мне нужны деньги.

Анит . Уже? (После паузы.) Много?

Мелет . Сколько стоит серебряный треножник? (Торопливо.) И не забудь сегодня, после приговора, объявить, что мою песню будут исполнять…

Анит . Мы ничего не забудем, славолюбивый Мелет. (Гладит его по волосам.) Спокойный Мелет… Кроткий Мелет.

Анит дает Мелету деньги, и только после этого Мелет сбрасывает его руку. Афины. Утро. Суд. Сократ, Мелет, Ликон, который, как обычно, спит, Анит, Притан – должностное лицо в Афинах, ученики Сократа.

Притан ( выступая вперед). Сократ, сын Софрониска из дема Ал опеки. Мы вынесли тебе приговор – смерть!

Молчание толпы.

Говори последнее слово. Сократ . Мне жаль вас, афиняне. Теперь о вас пойдет дурная слава. Люди, склонные поносить наш город, а их немало, ибо Афины – город великий, эти люди получат право кричать на всех перекрестках, что вы убили старого мудреца. Они даже добавят – великого старого мудреца, чтобы еще больше вам досадить. Все неразумно: если я вам уж так докучал, вы хоть немножко набрались бы терпения, хоть чуточку подождали, и все случилось бы само собой – ведь вы знаете мой возраст, нетерпеливые сограждане!

Молчание толпы.

(Ученикам.) Мне хотелось, чтобы вы, беседовавшие со мной, рассказали впоследствии, что я был осужден не потому, что мне не хватило доводов на суде. Доводы мои не слушали. Вместо них сограждане ждали только покаяния. Ждали, чтобы я отрекся от себя словом, сказал все, что привыкли здесь слушать от других.

Ропот толпы.

Но все вы помните: в дни молодости, когда я сражался с оружием за великий город Афины, мне не раз угрожала смерть. И никогда я не прибегал к бесстыдству и трусости. А ведь на войне, как в суде, так легко убежать от смерти. Надо только бросить свое оружие и обратиться с мольбой к преследователям. Надо только забыть себя и согласиться делать что угодно… Нет, избегнуть смерти нетрудно, труднее избегнуть человеческого падения. Оно настигает быстрее смерти. И вот меня, человека старого и оттого медлительного, легко настигла стремительная смерть. А вот моих обвинителей, людей молодых и проворных, настигло то, что бежит быстрое смерти, – человеческое падение… Время перед смертью благоприятно для предсказаний. И поэтому, умертвившие меня сограждане, я хочу предсказать вам будущее. Убив меня, вы думаете избавиться от необходимости давать отчет в праведности жизни своей. Но случится обратное! Ведь это я сдерживал до сих пор всех ваших обвинителей. Ведь это мой авторитет не давал раскрыть им рта, потому что всем было известно, что судил Афины один я! Теперь у вас появится тьма новых обличителей, и они будут беспощаднее – оттого, что будут моложе!.. И еще. Я хочу обратиться ко всем, кто голосовал за мое оправдание. Побудьте со мной, друзья мои, пока не истекло время моей речи. Не печальтесь обо мне. Если правду говорят, что умереть – это значит стать ничем, тогда смерть – это сон без сновидений. Тогда она для меня просто приобретение. Ведь если сравнить ночь, когда спал крепко и даже не видел снов, с большинством ночей, таких трудных, таких беспокойных, особенно в моем возрасте, – я уверен, что всякий, даже сам царь, изберет эту спокойную ночь… С другой стороны, если правду говорят, что смерть – это переселение душ отсюда в иное место, и если верно предание, что в том месте находятся все умершие до нас, – тогда есть ли что-нибудь заманчивее смерти? Ну, представьте себе, увидеть вместо всех этих рож (жест в сторону обвинителей) лицо Орфея или лицо Гомера… Да, я готов умереть тысячу раз, если это правда! И уж там-то мне дадут наконец спокойно разбирать поступки тамошних обитателей! Без страха наказания! Вы представляете, какое мне готовится блаженство? Я испытаю тех, кто истинно мудр или только казался нам мудрым, кто затевал великие войны и истреблял целые народы. Я смогу без страха развенчать одних и уверовать в других.

Ропот толпы: «Довольно! Последнюю просьбу, Сократ!»

Что ж, с легким сердцем. Я прошу вас, сограждане, о моих сыновьях.

Анит усмехнулся.

Да, ты так мечтал услышать об этом, Анит, сильный Анит, победительный Анит, и вот я прошу о своих детях. Если когда-нибудь, афиняне, вам покажется, что сыновья мои заботятся о деньгах, о должностях, о красивых речах больше, чем об истине и добродетели, донимайте их так же беспощадно, как донимал вас я! И если они, не представляя собой ничего, вообразят о себе многое, – укоряйте их так же беспощадно, как укорял вас я. И тогда вы воздадите по заслугам и мне, и моему потомству. Вот все, что я прошу у вас перед смертью. Но пора идти отсюда: мне – чтобы умереть, вам – чтобы жить. А что из этого лучше, неведомо никому, кроме богов.

Шум расходящейся толпы. К Сократу бросаются ученики. Одновременно подходит Тюремщик .

Тюремщик . Будем одеваться, старичок! (Начинает заковывать в кандалы руки и ноги Сократа.) Первый . Ты был сегодня, как прежде. Я преклоняюсь перед тобой. Я все записал.

Подходят Анит и Мелет.

Анит . Прощай, Сократ!

Мелет . Рад, что ты счастлив умереть, рад, что мы совсем не огорчили тебя.

Сократ . Я тоже поздравляю вас, мои обвинители. (Подставляя руку тюремщику.) У убийц и у убитых ими – одна судьба. Если чтут убитого, обязательно помнят убийцу. Значит, покуда буду бессмертен я – будете бессмертны и вы. А молодому Мелету это так необходимо, ведь он поэт. Ну, радуйся, юноша! В твоих яростных глазах, в твоих нервных руках уже нет тления! (Хохочет.)

Врывается Ксантиппа с детьми.

Ксантиппа . Сократ! Подлый! Сократ! Что ж ты наделал! (Бросается на тюремщика с кандалами.) Не трогай его, негодяй, у него больные ноги!

Ее оттаскивают ученики.

(Вырывается.) Сократ! Любимый! Отец дома!.. Кричите! (Дергает за уши сыновей.)

Сыновья вопят. Стража уводит Сократа. За ним идут ученики. Остаются уснувший Ликон, вопящая, подняв руки к небу, Ксантиппа и испуганные дети.

Афины. Глубокая ночь. У дома гетеры Гарпии. Появляется Мелет с факелом. Он пьян.

Мелет (тщетно стучит в дом). Я – бессмертен! Я – бессмертен!.. Открой, шлюха! Я разбужу всю улицу… Открой, девка, Мелету, имя которого в веках.