Противостояние. Армагеддон - Стивен Кинг

В последний раз он оглянулся, надеясь увидеть его, ее или их — они следовали за ним, он чувствовал это, — но улица оказалась пустынной. Пожав плечами, он вошел внутрь.

Через пятнадцать минут он уже спал. Дыхание его было ровным и размеренным. Винтовка лежала рядом с его правой рукой.

Надин чувствовала себя очень усталой. Похоже, это был самый длинный день в ее жизни. Дважды она была уверена, что он их заметил: один раз под Стаффордом, а второй раз на границе между Нью-Хемпширом и Мэном, когда он обернулся и позвал их. Лично ее это не беспокоило. Этот человек не был сумасшедшим, как тот, что проходил мимо большого белого дома десять дней назад. Это был солдат, сгибавшийся под тяжестью пулеметов и гранат и лент с патронами. Он смеялся, плакал и угрожал оторвать яйца человеку по имени лейтенант Мортон. Лейтенанта Мортона поблизости видно не было, за что он мог благодарить Бога, если, конечно, еще был к тому времени в живых.

— Джо?

Она огляделась.

Джо рядом не было.

Она откинула одеяла и встала, морщась от тысячи маленьких болей, пронзивших ее тело. Когда она в последний раз столько времени проводила верхом на велосипеде? Возможно, никогда. А потом эти постоянные, выматывающие усилия сохранить золотую середину. Если они подъедут к нему слишком близко, то он заметит их, и это плохо повлияет на Джо. А если они отстанут слишком далеко, он может свернуть с шоссе № 9 на другую дорогу, и они потеряют его. А это плохо повлияет на нее.

Она повторяла себе, что рано или поздно Джо привыкнет к мысли о том, что они нуждаются в нем… и не только в нем. Они не могут жить одни. В одиночку они умрут. Постепенно Джо поймет это. Общество людей сделается у него привычкой.

— Джо, — снова позвала она мягко.

Пробираясь сквозь кусты, он мог двигаться тихо, как вьетконговский партизан, но за последние три недели она научилась улавливать издаваемые им звуки. А этой ночью к тому же светила луна. Она услышала слабый шорох и скрип гравия и поняла, куда он идет. Не обращая внимания на ломоту в теле, она последовала за ним. Было четверть одиннадцатого.

Они разбили лагерь (если только можно назвать два одеяла на траве «лагерем») и спрятали свои велосипеды в сарайчике позади ресторана. Человек, за которым они следовали, поужинал на игровой площадке перед школой через дорогу, а потом пошел по направлению к дому с верандой. Ей показалось, что он был немного пьян. Теперь он спал на веранде избранного им дома.

Она пошла быстрее, морщась от впивавшихся в ступни острых камешков. На левой стороне улицы стояли дома, и она пошла по парадным лужайкам, которые теперь превращались в поля. Отяжелевшая от росы и сладко пахнувшая трава доходила ей до обнаженных голеней. Это навело на мысли о том времени, когда она бежала вместе с мальчиком по такой же траве при свете полной луны. В нижней части ее живота перекатывался тяжелый шар возбуждения. Она чувствовала, как становились упругими ее груди. Она знала, что если мальчик схватит ее, то она позволит ему лишить себя девственности. Лунный свет и влажная трава пьянили ее. Она бежала, как индеец по зарослям кукурузы. Схватил ли он ее? Какое это теперь имело значение?

Она побежала еще быстрее. Джо стоял перед верандой, на которой спал человек. Его белые трусы выделялись из темноты. В сущности, у мальчика была такая темная кожа, что на первый взгляд могло показаться, что трусы просто висели в пространстве или были надеты на невидимку из романа Г. Дж. Уэллса.

Она знала, что Джо был родом из Эпсома, потому что именно там она его и нашла. Сама Надин была из Саут Барнстеда, городка в пятнадцати милях к северу от Эпсома. Она методично искала других оставшихся в живых, но не хотела при этом покидать свой дом. Она вела поиски по все более расширяющимся концентрическим кругам. Нашла она только Джо, у которого был жар и бред после укуса какого-то животного… судя по размеру, крысы или белки. Он сидел на лужайке перед домом в Эпсоме в одних трусах, сжимая в руке нож для разделки мяса, словно дикарь из каменного века или умирающий, но по-прежнему злобный пигмей. У нее был опыт лечения инфекций. Она внесла его в дом. Был ли это его собственный дом? Похоже на то, но пока Джо ей не скажет, она не будет в этом уверена. В доме было много трупов; мать, отец, трое других детей, самому старшему из которых было около пятнадцати. Она нашла кабинет местного доктора, где были дезинфицирующие средства, антибиотики и бинты. Она не знала точно, какой из антибиотиков нужно применить, и ей было известно, что в случае ошибки он может умереть, но если она будет бездействовать, то он умрет так и так. Укус был на лодыжке, которая распухла до размеров автомобильной шины. Удача не оставила ее. Через три дня лодыжка приобрела прежние размеры, а температура спала. Мальчик стал доверять ей. Когда она просыпалась по утрам, то обнаруживала его рядом с собой. Они поселились в большом белом доме. Она стала называть его Джо. Это не было его настоящим именем, но в те времена, когда она работала учительницей, любая девочка, имени которой она не знала, была для нее Джейн, а любой мальчик — Джо. Мимо прошел солдат, смеясь, плача и проклиная лейтенанта Мортона. Джо хотел броситься на него из засады и заколоть ножом. А теперь этот человек. Она боялась отобрать у Джо нож, так как это был его талисман. Если она попытается это сделать, он может броситься на нее. Он спал, зажав нож в руке, и когда однажды она попыталась разжать его пальцы не столько для того, чтобы действительно отнять нож, сколько для того, чтобы посмотреть, возможно ли это в принципе, он мгновенно проснулся. Секунду назад он крепко спал. И вот эти жесткие серо-голубые китайские глаза уже уставились на нее со сдержанной свирепостью. Он прижал к себе нож с тихим рычанием. Слов он не произносил.

Он заносил нож, потом опускал его и снова заносил. Потом тихонько рычал и тыкал ножом в направлении веранды. Возможно, подогревал себя для решающей атаки.

Она приблизилась к нему сзади, не таясь, но он не услышал ее. Джо был затерян в своем собственном мире. Подчиняясь внезапному импульсу, она схватила его за кисть и резко повернула ее против часовой стрелки.

Джо зашипел, и Ларри Андервуд слегка шевельнулся во сне, перевернулся на другой бок и вновь затих. Нож упал на траву между ними, и серебряные лунные блики засверкали на его зазубренном лезвии. Они напоминали светящиеся снежинки.

Он уставился на нее с выражением злобы, упрека и недоверия. Надин смело встретила его взгляд. Она указала рукой в том направлении, откуда они пришли. Джо злобно потряс головой. Он указал на веранду и сделал ужасающе откровенный жест, проведя большим пальцем себе по горлу на уровне адамова яблока. Потом он усмехнулся. Надин никогда раньше не видела, как он улыбается, и мороз пошел у нее по коже. Даже если бы его сияющие белые зубы превратились в остро отточенные клыки, улыбка не стала бы более свирепой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});