Иногда они умирают - Наталья Турчанинова

Девушка слабо улыбнулась, ее позабавил неожиданный поворот беседы:

– Они дешевые, низкого качества и быстро изнашиваются.

– То же самое и с чувствами. Можно привязать человека к себе, заставить выполнять все желания. Но это не принесет ни радости, ни удовлетворения. Обман, фальшивка, имитация.

– Так ты поэтому уехал? – вздохнула она. – Но я готова носить синтетические драгоценные камни, вроде кайлатских топазов, если не найти настоящих. По внешнему виду ведь их не отличишь. То же самое с чувствами. – Тисса глухо рассмеялась, придавая моей фразе новый смысл. – Можно выдавать поддельную привязанность за настоящую, и никто не сумеет доказать, что она не истинная.

– Ты будешь знать. И обман рано или поздно наскучит, а потом станет невыносим.

– А еще люди, обладающие душой, очень привлекательны, но их часто убивают, – произнесла она задумчиво. – Поэтому они становятся одиночками.

– Со мной ты не будешь одинока, – сказал я и вдруг поймал себя на том, что уговариваю ее решиться. Хочу, чтобы Тисса стала такой же, как я. И в то же время боюсь ее потерять.

– Но тогда мы не сможем вернуться в нормальный мир, – продолжила размышлять она. – Там мы оба будем изгоями. Если бы источник открыли, и люди получили души – все стало бы иначе. Но это невозможно. Неужели мне придется остаться здесь? Рисковать своей жизнью для того, чтобы прожить ее остаток в Кайлате?

– Так примерно рассуждали те, кто в итоге ушел отсюда ни с чем, – кивнул хранитель. – Не понимаю, чего вы, люди, хотите? Одни, такие как ты, – он указал на меня, – рвутся сюда, пытаясь найти источник, другие – живущие в этих горах – стараются не пустить никого. Готовы убивать, лишь бы здесь никто не прошел даже случайно. Ты мечтаешь открыть его, чтобы осчастливить всех. А кто-то хотел бы навсегда завалить камнями – чтобы ни одна душа больше не попала в этот мир.

Я коснулся руки погруженной в глубокие раздумья Тиссы:

– Скажи мне, зачем ты попросила душу?

– Я никогда не чувствовала себя счастливой, – ответила она, помолчав. – У меня было все, но ничего не было. Я уже давно поняла, что не умею радоваться тому, чем обладаю. Никогда не бываю довольной. Никогда. А здесь, в горах, неожиданно осознала, что хочу и могу измениться. Почти меняюсь, но чего-то постоянно не хватает. Той самой песчинки, вокруг которой потом образуется жемчужина. Ощущаю себя пустой ракушкой, которая валяется на пляже среди тысяч таких же высохших, расклеванных воронами устриц.

Ее взгляд, не отрывающийся от моих зрачков, снова поплыл, она моргнула несколько раз, прижала ладони к вискам, запустила пальцы в волосы, словно пытаясь удержать разбегающиеся мысли.

– …А может, происходящее всего лишь приступ горной болезни? И, когда мы спустимся, все пройдет. Станет по-прежнему… Но сейчас – я хочу получить ее.

Тисса неожиданно улыбнулась.

– Никогда не признавалась тебе, – произнесла она тихо. – Но я всегда хотела быть такой, как ты. Иронизировала над теми, у кого душа есть… над тобой. Говорила, как нерационально ты действуешь из-за нее. Но на самом деле мне тоже всегда хотелось вести за собой людей, как ты. Хотелось быть уверенной в том, что я делаю. Я знала, что никогда не получу этой уверенности, свободы, и мне оставалось только насмехаться, чтобы заглушать постоянное ощущение невосполнимой потери. Того, чего у меня никогда не будет. Я всегда играла в жизнь, а ты жил. Я тоже хотела жить, но у меня не получалось. И я точно знала, что никогда не смогу стать равной тебе.

Голос моей спутницы зазвучал глухо и жестко:

– Теперь все изменилось… Знаешь, я подумала. Вспомнила всю свою прошлую жизнь. Мне такая больше не нужна. Я готова рискнуть. Мне есть за что бороться. Это лучше, чем продолжать метаться и сходить с ума от тоски.

Она подняла лицо к хранителю и произнесла громко и отчетливо:

– Дайте мне душу!

Тот шевельнулся:

– Идем. Я провожу тебя.

Несколько мгновений ничего не происходило. Тисса стояла рядом со мной, напряженно хмурясь и прислушиваясь к чему-то, доступному лишь ее слуху. Хранитель возвышался над нами неподвижным мраморным утесом. Потом девушка пошатнулась, стиснула обеими руками голову, словно ее распирало от боли, и вдруг начала падать.

Я успел подхватить ее, не дав удариться о землю.

Тисса дышала прерывисто и затрудненно, пульс участился, сердце колотилось быстро и слабо. Под опущенными веками угадывались движения зрачков, на бледном лице выступила испарина, хотя здесь было холодно. Кровь отлила от губ, они сделались голубыми, словно старый кайлатский лед. Ногти тоже приобрели синеватый оттенок.

Торжественная мистика источника и встреча с невероятным существом отдалились от меня, пропали, столкнувшись с реальностью. Хранитель, только что стоявший рядом, исчез, как будто его и не было. Возможно, действительно не было, и все происходящее – всего лишь наш общий бред. Симптом горной болезни. Совместная галлюцинация.

Не знаю, где находилась сейчас Тисса и что видела, но ее состояние очень напоминало высокогорный отек мозга. Влажная, бледная кожа, расширенные зрачки, озноб, синева на ногтях и последний симптом, не оставляющий сомнений – потеря сознания.

Обычные для большинства людей на высоте – апатия, сменяющаяся раздражительностью, все усиливающиеся головные боли, потеря аппетита и сна, выматывающий кашель – все же позволяли организму постепенно адаптироваться и подниматься выше, тем, у кого хватало на это воли. Отек легких или мозга – не оставлял никаких шансов выжить, если только мгновенно не начать спуск с убийственной высоты.

Проблема заключалась в том, что понимать это намного проще, чем сделать – в одиночку, без носилок, которые обычно имеются в каждой экспедиции, да еще и в быстро наступающих сумерках.

Я не знал, сколько у меня времени… Впрочем, последнее было неважно. Если я не хочу, чтобы Тисса погибла, я должен не медля вернуть ее на ту высоту, где она чувствовала себя нормально.

Я аккуратно опустил девушку на землю, вытащил из рюкзака аптечку, взял ампулу дексаметазона и шприц и ввел препарат в мышцу.

Сжал обеими руками потяжелевшую белокурую голову, пытаясь передать свою силу и энергию, свое ожидание и отчаянную надежду на ее возвращение. Потом пристегнул красно-белую сумку аптечки к поясу, сунул в карман бутыль с водой.

Было понятно, что на руках далеко я ее не унесу. Придется спускаться с крутого склона и внимательно смотреть под ноги, а если держать тело перед собой, оно закроет обзор. Значит, все вещи придется оставить.

Я достал из верхнего клапана плетеный ремень с плоской застежкой-карабином, который купил в Намаче. Встал на колени, втащил Тиссу к себе на спину, пристегнул ремнем, перетянул ее запястья шнуром, выдернутым из кромки общего отделения рюкзака.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});