Великая Охота - Роберт Джордан

— Если я должна учиться всему этому, — холодно перебила Найнив, — то с тем же успехом я обучилась бы и чему-нибудь полезному. Все это… это… «Найнив, заставь воздух пошевелиться. Найнив, зажги свечу. Теперь погаси ее. Зажги ее снова». Фу-у!

Эгвейн на мгновение прикрыла глаза. Ну пожалуйста, Найнив! Пожалуйста, не давай воли своему характеру! Девушка прикусила губу, чтоб не сказать этого вслух.

Амерлин помолчала с полминуты.

— Полезному, — произнесла она наконец. — Чему-нибудь полезному. Тебе нужен меч. Предположим, на меня бросился мужчина с мечом. Что мне делать? Что-то полезное, можешь быть уверена. Вот это, например.

На миг Эгвейн привиделось свечение вокруг женщины, сидящей на другом конце ее койки. Потом воздух будто уплотнился; ничего видимого не произошло, ничто не изменилось; но она точно чувствовала это. Девушка попыталась поднять руку, та не сдвинулась ни на дюйм; Эгвейн будто по самую шею погрузили в густое желе. Она ничем не могла пошевелить, лишь головой.

— Освободите меня! — прохрипела Найнив. Глаза ее яростно сверкали, голова дергалась из стороны в сторону, но сидела она неподвижно, как каменная статуя. Эгвейн сообразила, что не одну ее схватила неведомая сила. — Пустите меня!

— Полезное, так ты говоришь? А ведь это просто воздух. — Амерлин говорила оживленно, будто вела обычную беседу за чашкой чая. — Большой мужчина, со всеми своими мускулами и мечом, и от меча ему столько же проку, сколько от волос на груди.

— Пустите меня, говорю!

— А если мне не нравится, где он находится, ну что ж, я могу его переставить. — Найнив яростно заклекотала, когда ее, по-прежнему сидящую, медленно приподняло от кровати, пока она головой почти не коснулась потолка. Амерлин улыбнулась. — Как часто мне хотелось использовать это, чтобы летать. Архивы утверждают, что Айз Седай могли летать в Эпоху Легенд, но как именно они того добивались, записи не уточняют. Наверное, не таким способом. Так не получается. Можно протянуть руки и поднять сундук, равный по весу твоему собственному. Ты сможешь, выглядишь ты сильной. Но как себя ни хватай, от земли ни за что не оторвешь.

Голова Найнив бешено дергалась, но больше не дрогнул ни единый мускул.

— Испепели вас Свет, пустите меня!

Эгвейн тяжело сглотнула и лишь надеялась, что ее не станут поднимать в воздух.

— Итак, — продолжила Амерлин, — большой, волосатый мужчина и так далее. Ничего ему мне не сделать, а я с ним могу сделать что угодно. Допустим, если мне придет в голову, — она наклонилась вперед, глаза не отрывались от Найнив; вдруг ее улыбка показалась не слишком-то дружелюбной, — …я могу перевернуть его вверх тормашками и отшлепать по заднице. Вот так… — Вдруг Амерлин отлетела назад, голова с силой стукнулась о переборку, и так она и осталась сидеть, будто что-то не пускало ее.

Эгвейн смотрела во все глаза, губы у нее пересохли. Этого нет. Нет. Мне все мерещится.

— Они были правы, — заметила Амерлин. Голос был приглушенным, будто дышать ей приходилось через силу. — Они сказали, что учишься ты быстро. И они сказали: чтобы пробиться до сердцевины того, на что ты способна, нужно подпалить тебе пятки, тогда характер и прорежется. — Она с усилием вздохнула. — Дитя, отпустим друг друга вместе?

Найнив, плавая в воздухе, с горящими глазами, сказала:

— Вы отпустите меня немедленно, а не то я…

Внезапно на лице у нее промелькнуло изумление, потом растерянность. Губы беззвучно двигались.

Амерлин села прямо, поводя плечами.

— Всего ты пока не знаешь, да, дитя? Даже сотой части всего. Ты и не предполагала, что я способна отсечь тебя от Истинного Источника. Ты по-прежнему чувствуешь его, но достать его можешь, как рыба — луну. Когда ты научишься достаточно, чтобы подняться до полноправной сестры, ни одна женщина не сумеет сделать такого с тобой. Чем сильнее ты становишься, тем больше потребуется Айз Седай, чтобы закрыть тебя против твоей воли. Ну как теперь, хочешь обучаться? — Найнив сжала губы в тонкую ниточку и в упор мрачно смотрела на Амерлин. Та вздохнула. — Имей ты, дитя, на волосок меньше потенциальных способностей, я бы отослала тебя к Наставнице Послушниц и велела бы ей продержать у себя всю твою жизнь. Но ты получишь чего заслуживаешь.

Глаза Найнив расширились, и у нее осталась еще секунда, чтобы вскрикнуть, а потом она упала с громким стуком, глухо ударившись о кровать. Эгвейн поморщилась; матрасы были тонкими, а дерево под ними — жестким. Лицо Найнив оставалось застывшим, когда она чуть-чуть, совсем чуть-чуть, переменила позу, в которой сидела.

— А теперь, — твердо сказала Амерлин, — если тебе не требуется дальнейшей демонстрации, мы приступим к вашему уроку. Можем сказать, продолжим ваш урок.

— Матушка? — пискнула Эгвейн. Она по-прежнему не могла пошевелиться ниже подбородка.

Амерлин вопросительно на нее взглянула, потом улыбнулась:

— О-о, прости, дитя. Из-за твоей подруги я о тебе совсем забыла. — Неожиданно Эгвейн вновь обрела способность двигаться. Она подняла руки, просто для того чтобы убедиться, что они действуют. — Ну как, обе готовы к занятию?

— Да, матушка, — быстро сказала Эгвейн.

Амерлин, глядя на Найнив, приподняла бровь.

Через секунду Найнив сказала напряженным голосом:

— Да, мать.

У Эгвейн вырвался вздох облегчения.

— Хорошо. Тогда приступим. Освободите мысли от всего, кроме бутона цветка.

Когда Амерлин ушла, Эгвейн вся взмокла. Раньше у нее закрадывались мысли, что некоторые из Айз Седай были суровыми и крайне требовательными учителями, но эта улыбчивая женщина с некрасивым лицом терпеливо добивалась нужного ей результата, выжимала из учениц последние капли усилий, потом вытягивала еще, а когда ничего не оставалось уже, то будто своей рукой доставала из них еще. Правда, и результат был великолепен. Едва за Амерлин закрылась дверь, как Эгвейн подняла руку; вспыхнул крохотный огонек, колеблясь в волоске от кончика указательного пальца, затем он затанцевал с пальца на палец. Без присмотра со стороны наставницы — на худой конец, без одной из Принятых — делать этого не полагалось, но девушка была слишком взволнована своими достижениями и больше ни о чем и не думала.

Найнив вскочила с кровати и швырнула подушку в закрывшуюся дверь.

— Эта… эта подлая, презренная, несчастная… ведьма! Испепели ее Свет! О, с каким удовольствием я бы скормила рыбам ее! Я бы ее пичкала тем, от чего она на всю жизнь позеленела бы! Плевать, что по летам она мне в матери годится, но, попадись она мне в Эмондовом Лугу, она бы сидеть как следует не смогла…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});