Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Анк Марций (отчаянно кричит). Стойте, господа сабиняне! Да стойте же!
Сабиняне останавливаются как вкопанные.
Анк Марций. Да стойте же! О, боги, какими силами можно удержать падающую лавину? — какими силами… Слава Богу, стали! Слушайте команду! Трубачи — назад! Профессора — вперед! Остальные — смирно!
Трубачи отступают, профессора выступают, остальные стоят как вкопанные.
Анк Марций. Профессора — готовься! Профессора быстро опускаются на корточки, раскладывают маленькие столики, кладут на каждый по толстой книге и с шумом откидывают крышки переплетов — получается подобие батареи. Проснувшийся римлянин — Сципион — видимо, заинтересован и с участием спрашивает:
— В чем дело, господа? Не могу ли я служить… Но если это цирк, то должен вас предупредить: Колизей еще не окончен.
Анк Марций (равнодушно). Молчи, гнусный похититель. (К своим.) Итак, мы у вожделенной цели, господа сабиняне. Позади нас — путь долгих лишений, голода, одиночества, консервов; впереди — неслыханная в истории битва. Воодушевитесь, господа сабиняне, овладейте собой, успокойтесь, сдержите чувство естественного негодования и спокойно ждите роковой развязки. Вспомните, сабиняне: зачем мы сюда пришли?
Сабиняне молчат.
— Да вспомните же, господа! Ведь не гулять же мы шли сюда с этими книжищами? Да вспомните же, господа: зачем мы сюда пришли?
Сципион. Ну, ну! Да вспомните же, господа!
Анк Марций (к Сципиону). И вы подумайте — вот так все время!
Сципион. Да что вы!
Анк Марций. Честное слово! Стоят, как истуканы, хлопают глазами, да и только. Ну подумайте: можно ли сказать хорошую речь, ни разу не прибегнув к возгласу: «вспомните!»?
Сципион (любезно качая головой). Едва ли, какая же это будет речь!
Анк Марций. Вот видите, даже вы это понимаете. А эти господа…
Из рядов сабинян доносится дрожащий голос:
— Прозерпиночка, дружочек, где ты? Ау!
Сципион (нерешительно). Кажется, он вспомнил?
Анк Марций (с презрением). Ах, это, это он все время помнит. (К своим.) Смир-рно! Сейчас мы потребуем наших жен — горе похитителям, если совесть их еще не проснулась: мы заставим их поступить по закону. Эй, гнусный похититель! Зови своих гнусных товарищей и готовься к страшному ответу.
Сципион. Сейчас я позову жену.
Идет в хижину, крича: «Клеопатрочка, выйди-ка, к тебе пришли за делом». Из-за угла выглядывает Павел-Эмилий и, узнав сабинян, воет от радости:
— Мужья пришли! Мужья пришли! Господа древние римляне, просыпайтесь: мужья пришли!
Бросается к Марцию и в слезах виснет у него на шее; Марций в недоумении. Павел мчится дальше с тем же радостным криком: «мужья пришли!» Выползают заспанные римляне и занимают правую сторону сцены. Марций, воинственно, подбоченившись, надменно ждет, пока соберутся.
Толстый римлянин. Клянусь Вакхом! — я так сладко спал, как в первый день основания Рима. Что это за чучело?
— Тише: это мужья.
— А! — пить хочется! Прозерпиночка, дай квасу, дружок!
Из рядов сабинян скромный призыв:
— Прозерпиночка, — ау!
Толстый римлянин. А этому что надо? Он тоже зовет мою жену.
— Тише, это ее муж.
— А! Я и забыл. О, небо! — как хочется пить: после этой похлебки и крепкого сна я готов выпить целое озеро! Но как готовит Прозерпина! Воистину, господа древние римляне, это дар Божий!
— Тише!
— А! Я и забыл. Но какой я нынче видел странный сон: будто сплю я и вдруг вижу. Рим начинает падать, падать, падать… Так и упал.
— Но что же наши жены? К ним пришли, а они и не показываются, это неловко.
— Верно, одеваются.
— О, это вечное женское кокетство! Казалось бы, что такое: бывший муж! — а и тут надо проявить свое вечно-женственное. Нет, никогда я не пойму психологии женщины!
— О, небо! — как хочется пить. Долго будут стоять эти истуканы? — хоть бы сыграли: у них трубы. Глядите, глядите — они шевелятся.
Анк Марций. Господа римляне, теперь, когда мы стоим лицом к лицу, вы, надеюсь, не станете долее скрываться и дадите нам прямой и честный ответ. Вспомните, римляне, что совершили вы в ночь с двадцатого на двадцать первое
Римляне растерянно переглядываются и молчат.
Да вспомните же! Неужели и вы ничего не помните? Да постарайтесь же припомнить, господа! Поймите, что я не могу тронуться, пока вы не припомните.
Толстый римлянин в испуге шепчет другому: «Может быть, ты помнишь, Агриппа? Что-то должно быть важное, а?» — «Нет, не помню». — «Это у меня, должно быть, от сна память отшибло». — «Я лучше уйду, ты мне после расскажешь». — «Да что ему нужно?»
(Громким голосом.) Так я вам напомню, римляне: в ночь с двадцатого на двадцать первое апреля свершилось величайшее злодеяние, какое только знает история — кем-то, о ком я скажу дальше, были злодейски похищены наши жены, прекрасные сабинянки!
Римляне, вспомнив, радостными кивками подтверждают: «Да, да; да, да. Так вот в чем дело! — совершенно верно: именно двадцатого апреля!»
Толстый римлянин (почтительно). Ну и голова у этих сабинян!
Анк Марций. И эти похитители — вы, римляне! О, я знаю, вы станете оправдываться, отвергать факты, гнусно искажать юридические нормы, прибегая к той отвратительной казуистике, которая неизбежно сопутствует всякому нарушению права. Но мы готовы. Господа профессора — начинайте!
Первый с края профессор начиняет ровным, вне времени и пространства; голосом:
— О преступлениях против собственности. Том первый, раздел первый, глава первая, страница первая. О краже вообще. В древнейшие времена, еще более древние, чем настоящее время, когда птицы, насекомые и жуки бестрепетно порхали в лучах солнца и никакие правонарушения не входили в сознание, так как и сознания не было, — в те далекие времена…
Анк Марций. Слушайте, слушайте!
Сципион. А нельзя ли короче?
Анк Марций. Нельзя!
— Но они заснут.
— Вы полагаете?
— Вы посмотрите: они уже дремлют. А когда они дремлют, они ничего не слышат. Нельзя ли хватить с конца, а? Будьте добры, скажите прямо, чего вы хотите.
— Воистину странный диспут! Но так и быть, — снисходя к слабости ваших друзей, я скажу прямо: мы хотим доказать, что вы были неправы, похитив наших жен, что вы, римляне, — похитители, что никакими ухищрениями софистики вам не удастся оправдать вашего гнусного поступка. И небо содрогнется!
Сципион. Позвольте, позвольте, уважаемый: да мы и не спорим.
Анк Марций. Нет?! Тогда зачем же мы сюда пришли?
— Не знаю. Гуляли, может быть?
— Нет, мы пришли именно доказать. Вот странность!.. Так вы согласны, что вы — похитители?
— Совершенно; нахожу, что слово очень удачно: похитители.
— Но, может быть, вы не вполне уверены в этом. Тогда профессор с готовностью — не правда ли, господин профессор, вы с гот…
— Да нет же, не надо! Мы совершенно уверены! Господа римляне, да поддержите же, а то он опять начнет.
Римляне.
— Согласны! Согласны!
Анк Марций. Так в чем же дело?
— Не знаю.
— Вот странное недоразумение! Господа сабиняне, торжествуйте: виновные сознались. Один только вид наших грозных приготовлений разбудил в них мощный голос правового сознания, и небо содрогнулось! Нам остается, с сознанием совершенного долга, повернуться и…
Дрожащий голос: «А Прозерпиночка?»
— Ах, да! Если выражение не совсем удачно, то мысль все же верна, — вы правы, товарищ! Господа римляне, вот подробный и точный список наших жен — потрудитесь возвратить. За пропажу, какую-либо порчу… и — как там, профессор?
Профессор. Утечку, усушку…
— Ах, нет, — ущерб! Да, за всякий ущерб ответственны вы. Прочтите статьи, профессор. Впрочем… вот и наши жены! Внимание, сабиняне, овладейте собою, умоляю вас, сдержите порыв любви, пока не кончен вопрос о праве… два шага вперед — шаг назад, смирр-но! Привет вам, сабинские жены! Здравствуй, Клеопатра!
Женщины занимают середину сцены, глаза потуплены, вид скромный, но полный достоинства и покорности.
Клеопатра (не поднимая глаз). Если вы пришли нас упрекать, Анк Марций, то мы не заслужили ваших упреков. Мы долго боролись, и если уступили, то только насилию. Клянусь вам, дорогой Марций, я ни на минуту не перестаю вас оплакивать!
- Том 6. Проза 1916-1919, пьесы, статьи - Леонид Андреев - Русская классическая проза
- Вероятно, дьявол - Софья Асташова - Русская классическая проза
- На чужом берегу - Василий Брусянин - Русская классическая проза
- В стране озёр - Василий Брусянин - Русская классическая проза
- Одинокий Григорий - Василий Брусянин - Русская классическая проза
- Около барина - Василий Брусянин - Русская классическая проза
- Том 3. Рассказы 1903-1915. Публицистика - Владимир Короленко - Русская классическая проза
- Том 4. Сорные травы - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- Том 2. Рассказы 1910–1914 - Александр Грин - Русская классическая проза
- Последний сад Англии - Джулия Келли - Русская классическая проза