Смерть Дракона - Эд Гринвуд

шепоты:

- Отказаться от исцеления короля?

- Это что, предательство?

На ней была надета меховая перчатка, пальцы которой были покрыты когтями огромных кошек, а тыльная сторона была усеяна колючками из костей зверей. Он указал на Придворного Мага, а затем повернул руку в сторону. Лицо насмехалось над магом, а в глазах горело пренебрежение и возбуждение.

- Назад, Вангердагаст! – Зарычал он.

Старик в грязной одежде не сдвинулся и не сказал ни слова.

Первосвященник зарычал:

- Ты всего лишь невежественный придворный. Отойди и забери с собой свою ничтожную магию. Божественная сила Малара восторжествует. Так всегда было, и так всегда будет.

Затем в воздухе позади священников что-то вспыхнуло, и некоторые из них, с сузившимися от страха лицами, быстро обернулись. Свет обтекал высокую фигуру, но затем быстро разлетелся в искры. К вершине холма, разгоняя искры, шёл окровавленный с ног до головы мужчина в многократно пробитых доспехах. Он был с непокрытой головой, лицо носило маску уверенности ветерана многих битв, а миниатюрный меч с обнаженным лезвием, выгравированный на нагруднике, выдавал в мужчине первосвященника Темпуса, опоздавшего на встречу. На этом поле боя первое место должно принадлежать ему, но жрец Малара не подал никаких признаков того, что он заметил прибытие боевого священника, а лишь еще властно приказал Вангердагасту отступить.

Что-то, что могло быть слабым намёком на улыбку, появилось на лице старого мга, и, не отворачиваясь, он медленно сделал три шага назад.

Жрец с триумфом расправил плечи и, едва не крича,  заявил:

- О, Малар, Великий Владыка Крови и повелитель всех, кто охотится, что и делал этот храбрый король, взгляни на своего истинного слугу в этот час нужды и даруй ему милость, дабы он мог сослужить тебе! Пусть сила льва, гибкость пантеры и выносливость белого медведя наполнят меня, дабы помочь этому монарху в час нужды!

Заклинание исцеления не нуждалось ни в озвучивании заклинания, ни в жестах, и никто не двигался и не говорил, пока жрец Малара завершал своё, без сомнения, самое великое заклинание за всю духовную карьеру, протянув обе руки, с белым, очищающим, пламенем, танцующим между ними, к Азуну.

Огонь перепрыгнул на ложе из щитов и погрузился в тело короля. Когда волшебный всплеск заставил короля приподнять тело, сжав руки и изогнув спину, его тело окружили рычащие молнии и вращающиеся огненные шары размером с кулак. Огонь обрушился на дерн и поджег его, щиты со скрежетом прогнулись, и из угасающего белого пламени почти лениво вытянулся потрескивающий электрический хвост, окруживший жреца Малара.

Буруин же отшатнулся назад, издав собственный крик, и врезался в стоящих позади священников, и только крепкие руки Овдина Фоули и Лорда Битвы Стилханда не дали ему упасть. Когда они успокоили его, лицо маларита посерело, глаза потемнели, а зубы скрежетали друг об друга.

Лица священников резко побледнели, поднятые к небесам руки священников, многие из которых светились, начали лихорадочно вырисовывать символы защитных чар, а ноги священников торопливо шаркали, когда те отходили назад. Испуганные взгляды заметили, что несколько капитанов наполовину вытянули клинки из ножен и с каменными лицами шагнули к священникам.

- Ваша забота и преданное служение королю отмечены и справедливо оценены, - серьезно сказал священникам Вангердагаст. Железная корона, нависшая над бровями, придавала ему вид старого и могучего монарха. – Вы можете идти. Ваши Боги хотели, чтобы вы прибыли сюда, но, боюсь, что время для исцеления прошло. - Он позволил своему лицу принять хмурое выражение, а потом властно поднял руку и добавил:

- Король быстро умирает. Не беспокойте его в последние мгновения жизни.

Священники колебались. Несколько ртов раскрылись, дабы начать неуверенно протестовать, но тут священники взглянули на рыцарей и тут же все рты закрылись.

Придворный Маг посмотрел на Овдина Фоули, затем на Лорда Битвы Стилханда, и кивнул им, выражая смесь немой благодарности и просьбы. Оба священника кивнули в ответ, повернулись и начали отгонять своих коллег по цеху, поднимая и махая руками, образуя небольшой загон, который понемногу отгонял священнослужителей с холма.

Удовлетворённый Вангердагаст снова кивнул и обернулся к Азуну. Алусейр и ее коллеги-капитаны собрались вокруг короля, попеременно смотря то на мага, то на павшего монарха.

- Мой господин, - сказал Придворный Маг голосом, который на одно мгновение зазвенел, напоминая плач, - я выполнил ваш приказ и узнал светлые новости. Принцесса Таналаста родила сына, который известен теперь как Азун Пятый. Новый принц Кормира будет носить достойное имя, когда придёт его время занять трон.

- Это хорошо, - выдохнул король и на мгновение задохнулся от внезапного приступа боли. Он откинулся назад, его лицо посерело, а капитаны мгновенно вытянули руки вперед, которые, будто бронированные, пропитанные потом, колыбели, удержали его в сидячем положении. Ильберд Краунсильвер подавил то, что могло быть лишь плачем, когда король изо всех сил старался удержать равновесие и остаться в сидячем положении.

После нескольких ужасных, судорожных вздохов, Азун нашел их где-то в глубине себя и поднял голову. Чтобы подарить всем собравшимся кривую улыбку - почти насмешливое презрение к собственной слабости. Улыбка сменилась искренним, нежным теплом, когда он внимательно рассматривал знакомые лица. Алусейр стояла впереди - её глаза были темными, а лицо белым, как полированная кость. Не отпуская меча из рук, она открыла рот, будто хотела что-то сказать, но не могла подобрать слов.

Азун посмотрел на нее, затем на небо и сказал:

- Это была хорошая поездка, - как бы мимолётом заметил он, глядя в серые облака, - но если мои желания хоть что-то значат – Боги, пусть у моего внука она будет еще лучше.

Король оттолкнул руки, нежно поддерживающие его, и, словно старый. Но все еще сильный лев, поднялся на ноги. Он покачивался. И руки капитанов уже было потянулись к нему, но остановились на полпути – никто не хотел оскорблять своей поддержкой короля, который в последний раз осматривал своё королевство уже потускневшими глазами. Его взгляд снова начал медленно перемещаться от одного знакомого лица к другому, а на уголках рта заиграла улыбка. Рука Азуна дважды скользнула по рукояти меча на его поясе, прежде чем он ухватился за неё и с грацией обнажил свой клинок. Если кто-то и заметил, что король от этого пошатнулся, как травинка на ветру, то не подал виду.

- Я не буду прощаться, - почти яростно сказал Азун Четвертый, король Лесного Королевства, тем, кто стоял вокруг него, - потому что я останусь здесь, невзирая на ночной ветер наблюдать