Чудо - из чудес - Санин Евгений

            И в зале воцарилось гнетущая тишина.

            Которую прервала свекровь.

            — Единственное, в чем она права, — сказала она, — так это, что всем нам пора идти спать. Завтра договорим!

            Не сумев совладать сразу со всеми, она решила применить действенную во многих случаях тактику «разделяй и властвуй».

            Сегодня поговорить с мужем, который больше всего на свете не любил, когда у них напрягались отношения.

            Затем завтра днем — с Леной.

            Надавливая на то, что она может перечеркнуть жизнь ее любимому Стасику.

            И, наконец, под видом прогулки по магазинам зайти на работу к сыну и, возвращаясь с ним домой, побеседовать о том, что надо поберечь Лену. Сначала вылечить, ведь на этом Кривцове — и правда, не совсем подходящая фамилия для врача! — свет клином не сошелся. Отец провезет ее по всей Европе, надо — в Америку заедут и поправят лазерами и всем чем можно сетчатку. А уж потом, пожалуйста, можно беременеть и рожать!

            После такой подготовительной работы вечером, договорившись не впускать больше никого в дом, — хватит, от этих гостей один только вред! — пока они не примут нужного решения, снова собрать семейный совет.

            И довести задуманное до логического конца.

            План, по мнению свекрови, был безупречным.

            Она уже собралась пожелать всем доброй ночи…

            Как вдруг снова раздался звонок.

            Только уже не в дверь, а — домашнего телефона.

            — Неужели в клинике что-то случилось? У меня как раз там тяжелый случай… — забеспокоился Сергей Сергеевич.

            — У тебя всегда тяжелые случаи, и еще ни разу на моей памяти не было легкого! — проворчала свекровь.

            — Ничего не поделаешь — кардиология! — развел руками Сергей Сергеевич.

            Он взял трубку, как всегда, деловым тоном сказал: «Теплов слушает» и неожиданно заулыбался:

            — Мама? Ты?!

            — Бабушка! Папина мама — наш человек! — шепотом объяснил Лена Стас, показывая большой палец.

            — Как ты себя чувствуешь? — забыв даже поздороваться, снова тоном врача, только с особенными сыновними нотками, первым делом принялся расспрашивать Сергей Сергеевич.

            Но, судя по всему, его мама тоже сразу спросила о том, что больше всего заботило ее, и он тут же стал отнекиваться:

            — Нет-нет, у нас все в порядке! Чай попили. Скоро ложимся спать. А вот ты почему не спишь? У вас ведь давно уже за полночь… Что?! Сидишь в вагоне? И уже даже едешь?!

            — Этого нам еще только не хватало! — чуть слышно простонала свекровь.

            Не став дожидаться окончания телефонного разговора, она жестом показала мужу, что передает привет своей свекрови.

            И сама отправилась спать.

            На этом семейный совет, как она прекрасно понимала, окончательно и бесповоротно был закончен…

5

— Надо же… — с уважением покачала головой Лена.

            — Вся беда в том, что профессор, врач гинеколог и, прости, твоя мама подошли ко всему этому — без Бога! — сказала Лена, заходя со Стасом в их комнату. — А даже страшно не то, что сказать, но даже подумать — с кем!

            — Да… согласился Стас. — А мы, насколько могли — с Богом. Особенно, эта медсестра! В ней даже что-то монашеское есть, правда?

            — Я тоже это заметила, — подтвердила Лена. — Может, выйдет на пенсию и действительно уйдет в монастырь?

            — Здравствуйте! Кар-р! Кар-р-р! — радостно встретила их истосковавшаяся в одиночестве Горбуша.

            — Привет! — кивнул ей Стас и с сожалением заметил: — И чего бабушка сразу не позвонила? Тогда бы и всего этого разговора не было! Только время даром потеряли!

            — Вовсе не даром! И хорошо, что не сразу! — возразила Лена. — Ведь он же в первую очередь был нужен для твоей мамы ! Мы-то, домашние, для нее не авторитет. Сам Господь сказал, что не бывает пророка в чести в своем отечестве. А тут, словно по заказу, приходят другие люди и начинают открывать на многое ей глаза. В том числе и на духовное. Там дальше, глядишь, ниточка и к самому главному потянется…

            — Честно говоря, я, хоть и написал балладу на эту тему — бр-рр! — не знал всех этих подробностей!

            — Да и я уже на грани была, — призналась Лена. — С одной стороны, твоя мама безусловно не права. А с другой — заботясь о нас — права безусловно… Так ведь, в конце концов, и на своем настоять можно!

            — Ну, теперь уже бабушка не даст! Она у нас знаешь какая? — Стас помедлил, подыскивая нужное сравнение. — Кремень!

            — Кар-ремень! Кар-р-ремень! — подхватила Горбуша.

            — Точно, — выпуская ее из клетки, похвалил Стас. — Вот такими, наверное, были во всем, что касается веры, наши предки. Да приедет — сама увидишь!

            — Да я и так уже, как по лучикам от солнца это заметила, — улыбнулась Лена. — И глядя на тебя. И на твоего папу. Он очень многое перенял от нее. Причем, самое главное, что только есть в нашей вере — любовь! Она у него — ну просто во всем проявляется! Только одного не понимаю. Если твоя бабушка такая — то почему тогда она не крестила тебя в детстве?

            — Время было такое… — пожал плечами Стас. — Наверное, не хотела папу подводить. Ведь тогда у него за это могли быть серьезные неприятности.

            — Ах, Стасик! — не удержалась от восторженного порыва Лена. — В какое же счастливое время мы живем! За веру не расстреливают, не сажают в тюрьмы, не отправляют в психушки. Храмы открыты. Православная литература — есть даже в светских магазинах. Разумеется, если это не псевдодуховные книги, издающиеся без ведома Церкви! Никто никого за крещение детей, венчания, панихиды по усопшим не увольняет с работы!

            — Скорее наоборот, повышают в должности! — усмехнулся Стас и посерьезнел. — Но тут, как у любого меча — две стороны. Теперь многие принимают святое крещение, даже не задумываясь над тем, что делают. А так: одни из-за моды. Другие, потому что — а чем это мы хуже остальных? Третьи, я имею в виду чиновников, видя по телевизору, что руководители страны выстаивают службы, крестятся, ездят по монастырям, начинают напоказ выставлять свое благочестие. А ведь когда нет знаний и искренности, а одно лицемерие и тонкий расчет — то при первом удобном случае такие отпадут от веры и даже сами начнут гнать ее. Как это, собственно, и случилось в 1917-м… История-то все время повторяется! И в самом маленьком, и в великом!

            Стас обнял Лену и шепнул ей на ухо:

            — Кстати, о самом маленьком! Как мы с тобой назовем-то его?

            — Ну, если это будет он, то, конечно же, Тихоном!

            — В честь отца Тихона? Отлично придумано. Принимается единогласно! А… если она?

            — Тогда — Тихоней! — засмеялась Лена и осеклась на полуслове. — Ой, Стасик… А что, если я и правду ослепну? Как же нам жить тогда?

            — Ты что — моего папу и свою медсестру плохо слышала? — с нарочитой грубоватостью остановил ее Стас. — Мы ведь покажем тебя лучшим специалистам! Времени, чтобы подлечить твою сетчатку, еще более чем достаточно. Средств и связей — тоже! И потом, ты что забыла про мужчину, который вылечился от гангрены? Про министра Соколова, чудом вставшего с кресла-каталки, несмотря на полный паралич ног? Про чудеса с другими паломниками? Да и даже, если допустить самое нежелательное — все равно Господь не оставит нас! Главное, чтобы мы не оставили Его! Завтра же утром — идем в храм. Поблагодарим Его за то, что он даровал нам возможность иметь ребенка! Знаешь сколько людей, по статистике, вообще лишены ее? За то, что помог сегодня раз и навсегда отстоять право на его жизнь! И вообще — за все и за вся!

            Он помолчал и, кивая на полку с научными и художественными книгами по древней истории, добавил:

            — Раньше, в той же Византии Патриарх благословлял, осеняя крестным знамением, чрево забеременевших императриц. Без этого будущие наследники не имели, как теперь принято говорить, легитимной основы для власти. Ну, мы с тобой не императоры. Поэтому просто помолимся напрямую Богу и, если удастся, попросим у батюшки благословения!

            Зевнув, Стас достал из кармана полученный сегодня в подарок денарий Нерона и небрежно бросил его на стол.

            — Ты что? — ахнула Лена. — Горбуша ведь стащит!

            — А-а! Такой не жалко, — только и махнул рукой Стас. — Мало того, что он весь истерт чуть ли не до дыр, так и почти ничего не стоит! Как говорится, ненужная в хозяйстве вещь! И держать, вроде бы, незачем и выбросить жалко! Все-таки абсолютно подлинная, в отличие от многих золотых и в отличной сохранности серебряных — античная монета.