Волчья тень - Чарльз де Линт

– Как тебя зовут? – спрашиваю я, пока она устраивается на сиденье.

Она гладит рукой белую кожу обивки. Я знаю, что творится у нее в голове: сон наяву – вот когда-нибудь и у нее будет такая тачка, и никто уж никогда ее в этих местах не увидит.

– Лиззи, – говорит она. – А вас?

Отвечая, я завожу «кадиллак», и мы отъезжаем.

– Это ваша машина? – спрашивает Лиззи.

Я киваю:

– Куда тебя свозить?

– Куда угодно, лишь бы подальше. Хоть в Нью-форд, хоть в Чикаго. Нью-Йорк, Лос-Анджелес… согласна на все.

Я готова рассмеяться, но она говорит серьезно – так же серьезно, как говорили бы мы с Рози, если бы нам тогда кто-нибудь предложил прокатиться в такой тачке.

– А если что-нибудь поскромнее? – спрашиваю я.

Она ухмыляется, откидываясь на спинку кресла:

– Везите куда хотите, мне все хорошо.

И мы едем молча, радуясь ветру в волосах и ровному шуму колес «кади» по асфальту.

– Что вы делали в этом парке? – спрашивает она через некоторое время.

– Знаешь тот одинарный прицепчик: белый с синим, с поломанным навесом над окном?

Она кивает.

– Мне показалось, я знакома с хозяином.

– Он ваш друг?

– Вряд ли.

– Это хорошо. Я подумала, может, вы его прежняя подружка. Он как увидит вас в такой тачке, постарается угнать ее прямо у вас из-под задницы, лишь бы выпивки купить.

– Он такой страшный?

Она хмыкает:

– Разве это для тех, кто боится крыс. Просто никчемный неудачник. Вечно ноет, как ему прежде хорошо жилось и что те времена прошли. Мы его Бутылкой прозвали, потому что без бутылки его редко увидишь.

– Он к тебе не пристает?

– Насчет поразвлечься?

– Можно сказать и так.

Лиззи качает головой:

– Он бы, может, и рад, да куда ему. Попробовал бы, я б ему кое-что оторвала.

– А ты не из трусливых, да?

– Может, у него и была жена из Морганов, но их всех перебили, и теперь никто ему ничего спускать не собирается, тем более я. Говорят, был он в молодости крутой и вытворял всякое, а теперь посмотреть на него: жирный старый пьянчуга, у которого ничего не осталось, кроме воспоминаний да тюремных наколок.

Она оборачивается и смотрит на меня:

– Он вас когда-то обидел?

– С чего ты взяла?

Пожимает плечами:

– Не знаю… Просто у вас в глазах вроде как сидит какая-то старая невеселая история.

Я смеюсь:

– А в твоих сидит мудрая старуха. Когда это ты навострилась так разбираться в людях?

– В наших местах приходится учиться быстро, – говорит она. – Ошибешься – и, если повезет, останешься жива, чтоб всю жизнь потом жалеть.

– Тебя кто-то обидел? – спрашиваю я.

– Мы все друг друга обижаем, – отзывается она, – так уж устроен мир.

– Наверно, так и есть.

Я опять вижу в ней себя. И странное дело, мне хочется помочь ей выбраться, пока она не дошла до такого же, как мы с Рози. Но сейчас мне некогда ею заниматься.

– Мне надо ехать, – говорю я. – Тебя отвезти обратно или высадить где-нибудь здесь?

– Возьмите меня с собой, – просит она.

Я несколько секунд смотрю на нее, прежде чем перевести взгляд опять на дорогу.

– Этого не могу, – отвечаю я.

– Почему?

– Ну, прежде всего, сама понимаешь, мне ни к чему, чтоб копы накрутили мне хвост за похищение несовершеннолетней.

– Меня никто и не хватится.

Я бросаю на нее еще один взгляд.

– Чем, по-твоему, я занимаюсь? – спрашиваю.

– Не знаю. Все лучше, чем я живу.

Грустно, что она, пожалуй, права.

– Вот что я тебе скажу, – говорю я. – Мне надо закончить одно дело. Вот когда сделаю, заеду снова в ваш парк, и тогда мы еще поговорим.

– Да, как же…

Я притираю «кадиллак» к обочине, чтобы можно было смотреть только на нее.

– Слушай, – говорю я, – мы ни хрена друг о друге не знаем, так что я не собираюсь просить тебя мне верить или еще что, а если б и попросила, ты бы скорее всего не поверила. Но если я говорю, что собираюсь вернуться, значит, собираюсь. Хочешь – верь, хочешь – нет, мне все равно, но одно я точно знаю: в этот раз ты со мной не поедешь.

– А зачем вам возвращаться? – спрашивает она.

– Затем, что я побывала в твоей шкуре и, если б тогда кто-то предложил мне помочь оттуда выбраться, решила бы, будто померла и попала в рай. Так что, скажем, ради маленькой девочки, которой никто так и не предложил того, что я тебе предлагаю.

Не знаю, почему я все это говорю… нет, вру, знаю. Потому что это правда. Не могу объяснить, с какой стати мне вздумалось помочь девчонке, но мне в самом деле хочется сделать для нее все, что в моих силах. Может, чтобы доказать, что я не такая, как моя сестричка. Только что я скажу Рози?

– Ладно, – говорит Лиззи. – Я буду вас ждать.

– Я тебя не подведу.

– Ну, насчет этого присяжные еще совещаются.

Ни мне, ни ей не приходит в голову, о чем поговорить на обратном пути. Я высаживаю ее у трейлеров и, пока она не отошла от машины, придерживаю за локоть.

– Если я за тобой не вернусь, – говорю я, – значит, умерла или попала за решетку.

Она кивает, но не верит мне ни на минуту. Не знаю, почему мне так важно, чтобы она поверила.

– А если вернетесь, то что? – спрашивает она.

– Тогда и поговорим. О том, чего тебе хочется. И как я могу помочь этого добиться.

Она долго смотрит на меня.

– Чего-то я тут не понимаю, – говорит она. – Похоже, вам важнее, чтоб я поверила, будто вы вернетесь, чем мне. С чего бы это?

– Я знаю, каково ждать кого-то, а он так за тобой и не приедет. Здесь такого не будет.

– Знаете что? – спрашивает она. – Может, я вам и верю.

Это только слова. Но я по глазам вижу: она говорит, что думает. Она наклоняется через сиденье, быстро целует меня – как дочка маму в том выдуманном телевизионном мире, где в семьях и вправду любят друг друга, – и выскакивает из машины. Машет мне рукой и шаркает по пыльной площадке между трейлерами. Я смотрю ей вслед и думаю: она выглядит по-другому. Разворот плеч, походка – все лучится надеждой.

Не помню, чтоб я когда-нибудь чувствовала себя такой счастливой. Не понимаю как, но маленькой Лиззи удалось сделать это. Я позволяю взгляду скользнуть к бело-синему трейлеру.

– Хрен с тобой, Дэл Картер, – говорю я. – Чего бы ты ни заслуживал, получишь это не от меня.

Потому что ради него я не собираюсь рисковать свободой. Только не теперь, когда мне, кажется, есть о ком позаботиться. Не так, как мы с Рози заботились друг о друге все эти годы, потому что Лиззи еще может выплыть.

– Помнишь тех парней с собачьими головами? – встречает меня в мотеле Рози. – У одного из них на футболочке еще было что-то насчет того, чтобы не покупать тайскую продукцию?

Я едва успела войти и не понимаю, к чему она о них вспомнила.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});