Бездыханные ІІІ (СИ) - Айзель Кон

И все же, нисмотря не на что, дни летели быстро, не неся никаких явных проблем или неудач. Крис вновь стал смеяться и шутить, и я чувствовала себя хорошо. Но при нашей жизни длительное затишье значит внезапную бурю. Именно её я ощутила внутри себя, когда в один день пришла домой и увидела взволнованную, почти плачущую мать на диване, и стоящего рядом отца, который говорил по телефону с крайне серьезным лицом.

— Да, я понимаю, — донесся до меня голос папы. — Сколько у меня есть дней? Хорошо, вылечу ближайшим рейсом. А как вообще ситуация? Понятно. Да, до свидания.

Он нажал на кнопку отбоя и мама тут же вскочила на ноги.

— Ну что?

— Плохо. Они действительно всех собирают; мне нужно вылететь до конца недели, иначе будет хуже.

— Ох, ну как же так, — она сокрушенно села обратно на диван.

С нехорошим предчувствием я приблизилась к родителям и спросила:

— Что-то не так?

Увидев меня, мама поджала губы и тут же прикрыла рот рукой, дабы не заплакать, не в состоянии вымолвить ни слова. Отец тяжело вздохнул и положил руку ей на плечо. Повернув голову в мою сторону, он выдавил из себя грустную улыбку.

— Мне нужно вернуться в Австралию. На работе пропала целая кипа важных документов, и начальство созывает всех работников, чтобы провести расследование.

Меня будто громом поразило.

— Но…  но это же не займет много времени, да? Неделя или две…

— Не думаю, — отрицательно закачал он головой. — Возможно, я уже не смогу вернуться, вряд ли они дадут мне еще несколько дней отпуска.

Мама спрятала лицо в ладонях и громко всхлыпнула. Папа опустился рядом с ней на диван и обнял одной рукой.

— Ну-ну, Джо, не стоит из-за этого так переживать.

— Но ты ведь будешь там один! — воскликнула мама. — Я не смогу поддержать тебя, находясь рядом.

— Я справлюсь. Нечего бояться, меня же не было в стране, когда документы пропали.

— Как будто это что-то меняет! Они считают, что твой голос влияет на успешность твоей работы, и могут в суматохе найти причину для увольнения!

— Глупости. Давай, успокойся, а я пойду проверю где Дейзи.

И бросив мне многозначительный взгляд, выражавший надежду и просьбу о помощи, аккуратно отодвинулся от мамы, встал и зашагал к лестнице на второй этаж. Когда шаги стихли, я села на папино место возле мамы и так же утешительно обняла её.

— Папа прав, не стоит так переживать, все будет хорошо, — попыталась утешить я её.

Мама отрицательно закачала головой и, оторвав ладони от лица, печально взглянула на меня.

— Я переживаю не по поводу работы. Твоему папе просто очень тяжело одному. Он из тех людей, которым нельзя оставаться наедине с собой, так как от этого они становятся ужасно нерешительными и не могут отличить правильного, от плохого. Я всегда помогала и наставляла на правильный путь, и ужасно боюсь оставлять его одного.

Она откинулась на спинку дивана и прижала руки к груди, болезненно скривив лицо.

Слова, сорвавшиеся с моих губ в следующую секунду, были неосмысленными и прозвучали быстрее, чем я успела подумать над их значением.

— Тогда езжайте вместе.

Мама удивленно уставилась на меня.

— Что?

И я продолжила говорить, стараясь не думать.

— Папа там будет один, ты тут начнешь чахнуть от тоски, и мне от этого лучше не будет. Так что просто поезжай с ним и Дейзи, а потом вернетесь, когда уладите все дела. Вам будет намного спокойней от этого, как и мне.

— Мио…  — Мама громко шмыгнула носом и обняла меня. — Ты уверена? Нам же опять придеться расстаться, и это после стольких лет.

«Не думать, не думать!»

— Ничего, — я ответно обняла её, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Десять лет ждали. По сравнению с этим несколько недель или месяцев — пустяк.

— А ты? Ты не хочешь…

— Мне нужно еще школу закончить, — быстро ответила я. — Глупо будет вот так прерывать учебу. Да и легче мне будет от мысли, что с вами все в порядке и вы есть.

— Ох, Мио.

Плечо увлажнилось от маминых слез, но я позволила ей выплеснуть эмоции. Да и хотелось как можно дольше побыть с ней перед расставанием. А ведь она даже не знает, что мы, возможно, видимся в последний раз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Грудь сдавило волной боли и горя.

«Лилит…  — Даже мыслинный голос дрожал. — Ты ведь можешь заглушить мои эмоции? Пожалуйста, сделай это, иначе я не выдержу».

— Я могу сделать кое-что получше, — ответила она, и я почувствовала, как её сила медленно втекает в мое тело.

Захватив контроль, Лилит оторвалась от моей матери и, прикрыв глаза, улыбнулась широко и непринужденно.

— Восемнадцатилетней девушке как раз пора начинать жить одной, так что это даже к лучшему, — произнесла она моим голосом.

Мама засмеялась сквозь слезы и Лилит вновь обняла её, чтобы вернуть мне контроль.

* * *

Уже через четыре дня я наблюдала, как самолет медленно взмывается воздух, навсегда забирая мою мать, отца и маленькую сестренку. Дейзи долго плакала перед расставанием, цеплялась за мою одежду и билась в истерике, когда папа пытался оторвать её от меня. Мама опять заплакала и очень долго обнимала Криса, который тоже пришел в аэропорт, приговаривая ему беречь её дочь и заботиться о ней. С папой они обменялись крепкими рукопожатиями и многозначительными кивками. Дейзи совершенно не обращала на парня внимания, срывая себе голос от крика и плача.

Когда мама ушла с ней, папа еще на секунду задержался, протягивая мне какую-то карточку.

— Подарок, на восемнадцатилетие, — произнес он. — Мы никогда не забывали о тебе и, хоть мы не смогли обеспечить тебе счастливое детство, все же хотим обеспечить тебе счастливую юность. Отдаю это тебе сейчас, чтобы ты не смогла отказаться.

И прежде чем я смогла вымолвить и слово, он вложил мне в руку банковскую карточку, поцеловал в щеку и, быстро обернувшись дабы скрыть влажные глаза, зашагал вслед за матерью.

Плачущие и печальные, такими я видела своих родителей в последний раз.

Глава 22

После расставания с семьей, дома я стала появляться все реже и реже. Во-первых, не могла вынести тот мертвенно-тихий покой, который болезненно врезался в душу, как только переступишь порог дома; во-вторых, тренировки помогали на время забыться, особенно под воздействием силы демона, так что вскоре я буквально начала злоупотреблять этим. И однажды Лилит заявила, что сил демона настолько крепко прижилась в моем теле, что её теперь труднее высосать оттуда, нежели наполнить. Мозг приспособился к регулярным нагрузкам, от чего краснота глаз, что значила сильное давление на организм и с которой я иногда ходила чуть ли не целый день, медленно но верно начала исчезать, оставляя неизменным только демонические зрачки. Заметив это, остальные умершие сильно забеспокоились, а Локки после недолгого обследования заявил, что мое тело перестает воспринимать Лилит как инородный объект и начало к ней привыкать. Мелори посчитала, что я слишком много пользуюсь силой и строго-настрого запретила мне пробуждать её больше чем на час каждый день. Но не только мое тело свыклось с демоном; от частых тренировок я смогла удлинить эффект «бесчувственности», и старалась как можно дольше пробыть в таком состоянии от чего выработала в себе легкую зависимость. Тренировки с силой занимали по пять-шесть часов каждый день, и сокращение этого времени до часа было выше моих сил, поэтому у себя дома я в тайне тренировала реакцию, интуицию и скорость, и сама того не заметив, стала относиться к Лилит как к настоящему союзнику, снизив на нет свою враждебность. Тогда я не задумывалась, хорошо ли это, или плохо.

* * *

И вот наступил день конкурса. Школа с самого утра стояла на ушах, коридоры гудели от криков и возни возбужденной молодежи. Уроки разумно отменили, но все пришли заранее, чтобы как можно лучше подготовиться к предстоящему выступлению. Начало конкурса, который сделали под фестиваль, намечалось на три часа дня. Последовательность участников устанавливалась жребием, и нашему классу выпало выступать десятым из всех двенадцати классов.