Княгиня грез. История голливудской актрисы, взошедшей на трон - Роберт Лейси

«Сколько здесь построили новых зданий! — восторженно писала Грейс Пруди Уайз. — Просто потрясающе!»

Мишелин уговорила Грейс позволить ей взять с собой Каролину в поход за покупками (вместе с собственной дочерью Мишель, ее ровесницей).

Грейс сильно переполошилась. «Еще никому не позволялось брать с собой Каролину в мое отсутствие», — сказала она. Однако согласилась, что малышке эта вылазка наверняка будет интересна, и компания отправилась в универмаг «Сакс» на Пятой авеню. Там Каролина, еще совсем юное существо, устроила безобразную сцену: она примеряла то одно платье, то другое, бесцеремонно швыряя их затем на пол, и обращалась с продавцами как с людьми второго сорта.

— Не поверю, что это ваша дочь, — сказала Мишелин одна из шокированных продавщиц.

— Я ведь вижу, что ваша собственная дочь умеет себя вести. Где вы подобрали этого ребенка?

Из соображений безопасности и не желая привлекать внимание прессы, решили, что поход за покупками останется для широкой публики секретом, однако для «юной Марии-Антуанетты» это ровным счетом ничего не значило.

— Я Каролина! — заявила она. — Принцесса Каролина! — И вы не смеете со мной так разговаривать!

Джей Кантер не переставал снабжать Грей сценариями и новыми задумками. Он не давил на нее (это было не в его стиле), однако, будучи ее агентом, Джей заботился о том, чтобы Грейс всегда была в курсе, какие имеются новые предложения. Грейс по привычке отвергала их и, судя по всему, с легким сердцем. Она восприняла все как шутку, когда Спирос Скурос предложил ей миллион долларов за роль Девы Марии в картине «Величайшая из повестей».

— Деву Марию? Вряд ли, — отвечала она.

— Ну если только Марию Магдалину!

Голливуд стал для нее пройденным этапом, частью совершенно иной жизни. Княгиня Грейс была замужем, имела детей, занималась благотворительностью и вела собственную напряженную, исполненную огромной ответственности жизнь. И тем не менее… Когда в 1961 году Кэри Грант посетил Монако, ему бросилось в глаза, что Грейс не находит себе места. Рита Гам заехала к ней по пути домой с Берлинского кинофестиваля и с гордостью продемонстрировала награду, которой удостоилась за роль в фильме «Нет выхода». Грейс открыла бутылку шампанского, чтобы поздравить подругу. «Но я чувствовала, — писала позднее Рита Гам, — что за праздничным настроением и искренней радостью скрывается актерская зависть». На самом деле в начале шестидесятых Грейс была не столь счастлива, как могло показаться. Смерть отца стала для нее тяжелым ударом. Его кончина оставила Грейс более одинокой, чем она готова была признаться. В Монако у нее не было настоящих друзей. Что хуже всего, после рождения в 1958 году Альбера у Грейс случилось два выкидыша. «Я только что поднялась с постели, — писала она Пруди Уайз после второго из них (Грейс потеряла ребенка на третьем месяце беременности). — Это было ужасно, я разбита — морально и физически».

По мнению Грейс, «производство» на свет младенцев было одной из составляющих ее имиджа в качестве образцовой супруги, и выкидыши явились для нее неприятной неожиданностью, а кроме того, подорвали ее самоуважение. Грейс обнаружила, что существуют такие вещи, которые невозможно сделать так, как хотелось бы. Все это вместе взятое погрузило Грейс в столь нетипичные для нее отрешенность и апатию. Она чувствовала себя ужасно усталой, временами в неурочное время ложилась спать и подчас спала по несколько часов подряд.

«Телефон может трезвонить не умолкая, посетители могут подождать, — вспоминает Мэдж Тайви-Фокон. — Княгиня изволит спать, и приказано ее не будить».

В подавленном состоянии, устав от бесцельности своего существования, Грейс обратилась к Альфреду Хичкоку. Режиссер всегда отказывался признавать тот факт, что Грейс навсегда распрощалась с киноэкраном. Он воспринял ее уход как дезертирство. Хичкок испытывал примерно те же чувства в 1949 году, когда Ингрид Бергман сбежала с Роберто Росселлини. Правда в случае с Грейс, «Хич» постарался не портить с ней отношений. Монако не раз становилось для маэстро остановкой в пути во время его гурманских экспедиций по югу Франции, и, как ни странно, Хичкок в лице князя Ренье нашел добровольного слушателя для своих скабрезных анекдотов. Оба джентльмена, смакуя, обсуждали такие незамысловатые вещи, как надувные задницы или пластмассовые собачьи экскременты. Хичкок пообещал князю с супругой, что подыщет для Грейс хорошую роль, и действительно весной 1962 года сообщил, что таковая нашлась. Режиссер послал актрисе сценарий фильма, написанный им по роману Уинстона Грэма. Картину предполагалось озаглавить «Марни».

Как и в других работах Хичкока, где снималась Грейс, сюжет «Марни» строился на обыгрывании сексуальных противоречий. Отмена же голливудского «Кодекса» и атмосфера начала шестидесятых позволяли режиссеру сделать повествование более откровенным. Марни — эта роль и предназначалась для Грейс — прекрасная, но совершенно холодная юная женщина, чья фрустрация выражается в том, что она крадет вещи. Один из предлагавшихся вариантов названия звучал как «Я женился на фригидной воровке». Ее друг, а затем муж Шон Коннери спасает Марни от ареста и помогает ей вернуть утраченную чувственность и познать себя тем, что докапывается вместе с ней до истины о ее нелегких детских годах. В самый напряженный момент киноповествования героиня вынуждена вспомнить, как ребенком она спала в постели матери-проститутки, приводившей клиентов к себе домой.

Это была сложная, непростая роль для повзрослевшей Грейс Келли, казалось, в ней встретились героини «Деревенской девчонки» и «Поймать вора». Другое дело, насколько эта роль приличествовала княгине Монако. Грейс с Ренье целиком передоверили Хичкоку улаживать столь тонкое дело. В трех своих последних работах: «Севернее Северо-Запада», «Психо» и «Птицы» — режиссер с блеском преодолел все трудности. Однако в данном случае судьбу Грейс решили совершенно другие вещи.

Как ни странно, главный импульс, подтолкнувший Грейс ухватиться за роль Марни, исходил от Ренье. Нет, он ни на йоту не изменил своих взглядов на честь и достоинство супруги князя. В дни, предшествующие их свадьбе, и потом он не позволял демонстрировать в Монако фильмы с участием Грейс. Дельцы туристического бизнеса давно усвоили, что им лучше не стоит эксплуатировать былую славу княгини на кружках, майках или открытках. Изображение Грейс присутствовало на почтовых марках вместе с Ренье, однако, за исключением этого факта, в Монако не желали создавать культ Грейс Келли.

Разумеется, за шесть лет супружества в Ренье заметно поубавилось чопорности. Нет, вспышки гнева и напыщенности никуда не исчезли, от них он так и не избавился. Однако его патологическое стремление контролировать всех и вся заметно поостыло (по крайней мере, в том, кто касалось Грейс). Князь научился доверять супруге и тем самым находил отдохновение в своих собственных чувствах. Ренье глубоко сочувствовал Грейс после перенесенных ею выкидышей.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});