Семь камней радуги - Диана Удовиченко

– Ну, значит, будешь крокодилом. Чем страшнее, тем лучше.

Макс подставил псу мешок, в который тот ловко запрыгнул, закинул его за спину и сел в седло.

– Попонки для лошадей возьмите, - конюх протянул Максу свернутую трубочкой мягкую ткань.

Вскоре к Максу присоединились остальные. У Эдуарда на поясе висела сабля.

– Граф подарил, - пояснил он.

Милана, в веселеньком розовом дорожном костюмчике, поверх которого был накинут перламутровый плащ на лисьем меху, кокетливо поглядывала на нового спутника. Аня не обращала на красавца никакого внимания, она приветливо улыбалась Максу. Гольдштейн позевывал и с опаской всматривался в хмурое небо, ворча про себя: "Вот и осень наступила. А мы все куда-то тащимся". Опаздывала лишь Виктория.

– С графом прощается, - сочувственно вздохнула Милана.

Наконец, девушка в сопровождении графа вышла на крыльцо. Она была чем-то расстроена и молча вскочила на своего коня.

– В добрый путь, паны и паненки, - произнес граф, - Прощай, моя лебедь. Бог даст, еще свидимся.

Шестеро всадников покинули двор гостеприимного дома, и поскакали по дороге к городским воротам. Макс жалел, что у них не было времени осмотреть Староград. Ему хотелось бы увидеть императорский дворец, центральную площадь города, а также знаменитые фонтаны, о которых он много слышал от Гольдштейна.

Дорога к воротам заняла больше часа. Благополучно выехав из города, отряд отправился на север. Навстречу то и дело попадались богатые кареты, телеги, нагруженные различным товаром - все спешили в столицу. По обеим сторонам дороги стояли многочисленные трактиры, постоялые дворы и лавки. Во второй половине дня придорожные заведения стали попадаться гораздо реже, дорога стала пустынней. Путники решили пообедать и остановились у маленького кабачка.

Усевшись за грубо сколоченный деревянный стол, Виктория достала из дорожного мешка вчетверо сложенный лист, развернула его и принялась внимательно изучать.

– Граф дал мне карту, - объяснила она, - Ближайший городок - Березань. Там и остановимся на ночлег.

Макс с любопытством уставился на карту: получалось, что Змеиное болото находится очень далеко, и путь к нему лежит через непонятную местность, которая называлась Дикая пустошь. Примерно на половине пути придется сворачивать с дороги и ехать через эту самую пустошь, на которой не было обозначено ни городов, ни деревень.

Пообедав, снова отправились в путь. В лицо дул пронизывающий ветер, небо хмурилось все больше, обещая вскоре разразиться осенним дождем. Поэтому Макс очень обрадовался, когда вдали показались золоченые купола храма: Березань была близко.

К городским воротам подъехали, когда уже начало темнеть. Уплатив пошлину, отправились на поиски постоялого двора. Березань не радовала глаз своим пейзажем: пыльные узкие улочки, мрачно-серые одноэтажные дома, дощатые мостовые, которые выглядели так, будто вот-вот провалятся от старости.

– Похоже, вон там постоялый двор, - кивнула Виктория на длинный барак, выглядевший особенно непрезентабельно.

– Вот этот сарай? - возмутилась Милана.

Выбора у путников не было, поэтому пришлось остановиться в сарае, который действительно оказался постоялым двором. Мрачная пышнотелая хозяйка сообщила, что свободных комнат у нее всего две, а время ужина закончилось, и поесть гости смогут только завтра.

– Как жаль… - расстроился Эдуард, - Неужели ничего нельзя сделать?

Он ласково взглянул на женщину, и та сразу же растаяла:

– Вы пройдите на кухню, я что-нибудь для вас приготовлю.

Хозяйка игриво вильнула необъятной юбкой и, сделав знак следовать за ней, провела гостей в большое неопрятное помещение, насквозь пропитавшееся запахом вареной капусты. Она зажгла масляную лампу и принялась возиться у печи, что-то ловко нарезая, смешивая и поджаривая, тем временем голодные постояльцы неодобрительно оглядывались по сторонам.

– Грязновато как-то. Здесь, наверное, и тараканы водятся, - прошептала Милана.

– Не знаю, как насчет тараканов, а крысы действительно есть, - ответила Виктория, невозмутимо указывая куда-то в угол.

Макс присмотрелся: в углу, под старой табуреткой, сидела большая жирная крыса. Она внимательно смотрела на людей и одновременно к чему-то принюхивалась, поводя в разные стороны острым носом. Вот она вышла из своего убежища, неторопливо двинулась в сторону хозяйки и ловко запрыгнула в плетеную корзину, стоящую у печки. Оттуда крыса выскочила с добычей - в зубах она тащила большой белый сухарь. Милана издала оглушительный визг, крыса удивленно обернулась и кинулась прочь, убегая от рванувшегося к ней Роки. Она ловко нырнула под низкий потрескавшийся буфет. Пес по пути перевернул несколько табуреток, потом, распластавшись на животе и азартно повизгивая, попытался лапой достать воровку, но крыса исчезла.

– Роки, успокойся, видимо, под буфетом есть щель, она уже убежала, - увещевал Макс.

– Это ужасно! Я теперь не смогу спать! - причитала Милана.

Хозяйка, все это время с доброжелательным интересом наблюдавшая за погоней, сказала:

– Да, крыс у нас полно. Мы уже привыкли. И вывести их невозможно. Чего мы только ни делали: и ловушки ставили, и крысиный яд раскидывали, и попа приглашали. Ничего не помогает. Плодятся проклятые твари, ничего их не берет.

– А может, стоит кота завести? - предложил Макс.

– Коты их боятся. У соседей крысы двух котов сожрали. Так что остальные теперь ночью забираются повыше и из комнат носа не высовывают.

Ужин прошел мрачновато. Все ели без особого аппетита. Макс все время представлял, как крысы бегают по хлебу, вгрызаются в копченый окорок, и наконец ему совершенно расхотелось есть.

– Пойду, пожалуй, спать, - сказал он, поднимаясь с табуретки.

– Да-да, пора уже, - поддержала его Милана, опасливо озираясь по сторонам.

Хозяйка, не сводя преданных глаз с Эдуарда, проводила гостей в их комнаты. Мужчинам досталась сыроватая тесная горница, в которой стояла узкая кровать и два грубо сколоченных низких топчана. Постельного белья здесь, видимо, не полагалось, подушки пахли плесенью. Макс, не раздеваясь, устроился на одном из топчанов, подложил под голову свернутый плащ и накрылся пледом из донного льна. Роки, как всегда, свернулся клубочком в его ногах. Эдуард занял второй топчан, а кровать досталась Гольдштейну, который, невзирая на неудобства, моментально захрапел. Максу не спалось, он не мог забыть слова хозяйки о крысином нашествии. Он не боялся крыс, но, как всякий нормальный человек, испытывал по отношению ним вполне естественную брезгливость. Поэтому при мысли о том, что, проснувшись, он может обнаружить на своей подушке или на груди крысу, его бросало в дрожь. Эдуард тоже ворочался на соседнем топчане. Макс приподнял голову и тихо позвал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});