Мамалыжный десант - Юрий Павлович Валин

спросить, но пока в голову не лезло. Нужно было поспать малость да съездить за продуктами. Опять же сулили подкрепление опергруппе прислать, имеет смысл в штаб корпуса заехать, уточнить.

А небо и земля все вздрагивали. 3 января наши сумели продвинуться между Пестуйхели и Кишпештом[51], немцы при поддержке самоходок пытались контратаковать, но успеха не имели. Нашим не везло в гористой Буде: холм Матьяш, семь раз переходивший из рук в руки, по итогам дня остался за противником.

За день было отбито около двухсот кварталов. Для снабжения города немецкая авиация привлекала Не-111 и Ju-52, совершивших девяносто три вылета.

Немцы усиливали попытки пробиться в Будапешт. Наше командование было вынуждено перебросить на внешнее кольцо 2-й армейский механизированный корпус, 86-ю и 49-ю гвардейские стрелковые дивизии.

16. Январь. Сардины

– И контрольный. На автомате! – подсказывал Иванов.

Тимофей вскинул вальтер – раз, два… три.

Третья пуля догнала, расколола донышко уже разлетевшейся бутылки.

Стреляли в подвале длинного дома. Наверху была мастерская со здоровенными швейными машинками, вся заваленная штуками ткани, размотанными и затоптанными, будто целый полк здесь к портянкам примерялся. Двери в мастерскую сержант Лавренко заколотил, а подвал вроде стрельбища использовали. Иванов тоже стрелял, чаще не из своего штатного ТТ, а тоже из трофейного вальтера. Навык у него чувствовался огромный, вот уж действительно «на автомате».

Патронов хватало. Набивая магазины, разговаривали о текущем моменте, а иной раз и на отвлеченные темы. В последнее время Иванов стал поразговорчивее. И даже вполне понятно, что повлияло – тот ночной захват в больнице.

– Первую пару пуль еще быстрей выпускай, – посоветовал старший лейтенант. – Теперь давай смену магазина.

Скорость перезарядки Тимофею пока не очень давалась: к мгновенности, демонстрируемой Ивановым, приблизиться оказалось очень непросто.

– Подвалы, коридоры, квартиры – совсем иное дело: стрельба тесная, думать некогда, – пояснял старший лейтенант. – Это у вас на плацдарме простор имелся. А здесь вздохнуть не успеешь. Мгновенный урбанизм.

Тимофей защелкнул последний патрон. У Иванова опять много быстрее получилось. Ну ничего, дело навыка. Вот пробовал старлей автоматный диск снарядить, там малость забуксовал. С рожками ППС у него, правда, опять вдвое быстрее получилось.

– Про городской бой я понимаю, – сказал Тимофей. – Просто не было возможности опыт получить. В Белграде я почти в первый день и поломался.

– Тоже повод для грусти. Много еще городов: Буда, Вена, Берлин и Прага… далее везде. Ставим мишени, – призвал Иванов.

Бутылки уже почти все побили. Тимофей расставил крупные шпульки с нитками. Бесхозяйственно, конечно, но что поделать.

– А что вот, допустим, Прага? Там ведь легче должно пойти? – предположил Тимофей, возвращаясь к стрелковому рубежу.

– Определенно. Не Ржев и не Сталинград, – согласился Иванов.

– Товарищ старший лейтенант, а если не секрет, вы сами-то откуда родом?

– Не секрет. Из Сталино[52].

Прозвучало лаконично, и вполне понятно, что Иванов эту тему не особо хочет обсуждать.

Выпустили по магазину, поочередно вбивая пули в шпульку, не давая коварно затаиться в потемках под стеной. Мишень разлохматилась, и Тимофею опять стало жалко хорошую вещь. На рынке в Чемручи за такую большую катушку много бы чего отдали. Нет, нужно для стрельб что-то подходящее подобрать.

Иванов извлек пустой магазин и неожиданно вернулся к разговору:

– Почти земляки мы, Тима, а вот не совсем. В том-то и дело.

– Плохо там, значит, – пробормотал Тимофей.

– Не то слово, – однозначно подтвердил старший лейтенант.

Иванов был оттуда и теперь не особо свое происхождение скрывал. Понятно, в детали не вдавался: секретность есть секретность, в неудобное положение сослуживцев ставить незачем. Но подтверждалось то, что Тимофей и так уже знал со слов Торчка, пересказа писем угодившей в иной мир Марины Шведовой, да и разговоры с Земляковым то нехорошее косвенно подтверждали. Непросто там, в соседнем будущем. И большой войны нет, а все равно нехорошо. Да, не очень-то прямые дороги у будущего. Собственно, а могло ли быть иначе – вот вопрос.

– Эй, пистолетная батарея, чего примолкли? – В подвал спускался Земляков. – Дайте писарчуку утомленную руку размять.

– Сейчас бутылок принесу, по ним нагляднее, – двинул к двери Тимофей.

– Вот еще. Меня учили без денщиков обходиться, – заворчал штабной переводчик и вынул из кармана полдюжины гильз от ракетницы.

Без очков зоркость старшего лейтенанта окончательно возродилась: высадил магазин – только гильзы-мишени со звяканьем разлетались. Понятно, похуже, чем у Иванова получилось, но наравне с сержантами.

– Помнят еще руки, – с законной гордостью отметил Земляков. – А что, товарищи, вы тут, часом, заговор не устраиваете? Колитесь. Если без протокола и с уходом в десятиминутный отдых без чинов и званий? Полагаю, ты, Тима, товарища старшего лейтенанта уже просчитал и раскрыл?

– Чего меня раскрывать? Я не шпион, от своих не скрываюсь, – хмуро сказал Иванов.

– Мы больше о тактическом говорим. Вот стрельба опять же, – дипломатично пояснил Тимофей.

– Это понятно, первым делом бомбы-пистолеты, ну а лирика, лирика потом, – кивнул Земляков. – Но какие-то вопросы должны возникнуть. Безотложные. Так что давайте сообща обсудим, пока чего срочного не приключилось. Сегодня-завтра начнем в город перебазироваться, поближе к объектам. Там уже некогда философствовать будет. Что наболело, Тима? Есть такое?

– Да в общем нет. Если про происхождение, то, если вдуматься, какая разница? – Тимофей неспешно снаряжал магазин и старался подбирать слова. – Сначала, конечно, непривычно. Умом трудно охватить, фантазия нервничать заставляет. А если по сути, разве место происхождения что-то меняет? У нас вот родственники в Якутске, мама с ними два раза в год переписывалась да открытки к праздникам отправляла. Я их вообще ни разу не видел. Но все равно же родственники. Встретимся – быстро привыкнем.

– Да, так оно и есть, – согласился Земляков. – Сначала думается: вопиющий парадокс и несопоставимая разница взглядов. А как до дела доходит, так уже и не до отвлеченных парадоксов. Но непонимание по отдельным вопросам все равно может возникать.

– Наверное. Но у меня непонимание не по отдельным вопросам, а стратегическое. – Тимофей неопределенно указал магазином в сторону подвального окна. – Но это, наверное, секретный вопрос.

– Нас учили, что секретных вопросов не бывает, бывают глупые, – пробурчал Земляков. – Но ты-то вряд ли глупость будешь спрашивать. А вот секретные ответы вполне бывают, тут отрицать не будем. Чего гнетет-то?

– Если вы знаете, что будет в будущем, значит, можно и масштабную операцию провести? К примеру, ударить в слабое место фрицев, и город в два дня взять. Или вообще Гитлера подстеречь и разбомбить. Или взорвать. Ведь известно, где и когда он бывает?

Земляков вздохнул:

– Все можно. Теоретически. А на практике не получается. Поскольку едва мы сделаем что-то серьезное,