Пуанкаре - А. Тяпкин

Пока другие обмысливают и осваивают высказанные им идеи, он уже одержим новыми, замышляет штурм новой заоблачной вершины, чтобы затем оставить и ее, устремившись к новому непокоренному пику. "Достигнув однажды вершины, он никогда уже туда не возвращался, — пишет Гастон Дарбу о методе работы Пуанкаре. — Он довольствовался тем, что разрушал препятствия и оставлял другим заботу прокладывать королевские дороги, которые должны более легко вести к цели". Его призвание — это вдохновлять других видением будущего.

Глава 12 ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ НАУКИ

Истина и действие

Адвокатские усы и бородка на живом круглом лице, лысеющая голова с большим лбом, крупный, мясистый нос — таким выглядел Раймон Пуанкаре в свои сорок с небольшим лет. Биографы утверждают, что между ним и Анри всю жизнь сохранялись по-родственному дружественные отношения. Но нельзя не отметить вопиющее, бросающееся в глаза различие этих двух человеческих типов. Это даже не несходство характеров, а полное несовпадение всей системы взглядов и жизненных установок. Неразговорчивый, замкнутый и несколько не уверенный в себе Анри являл резкий контраст с напористым, энергичным кузеном, блещущим в парижских салонах профессиональным красноречием, даже краснобайством. Напыщенность или бьющие на внешний эффект манеры совершенно неприемлемы для Анри, а пребывающий большую часть своего времени в светских и политических кругах Раймон не снимает с себя воображаемую парадную адвокатскую мантию. Анри весьма терпимо и непредвзято относится к чужим взглядам и мнениям. В отличие от твердого и безапелляционного в суждениях Раймона, не ведающего, что такое сомнение, он признает право на жизнь за другой точкой зрения, отличной от его собственной.

По натуре своей Анри миролюбив и считает недопустимыми вражду и ненависть в человеческих или государственных отношениях. "Я не знаю, думают ли получить преимущество по ту сторону некоторых границ, создавая патриотизм на основе ненависти, — пишет он, — но это противоречит инстинктам нашей расы и ее традициям. Французские армии всегда боролись за кого-то или за что-то, но не против кого-то". Конечно же, выдающийся ученый заблуждается и в своем благородном прекраснодушии весьма далек от суровой жизненной правды. Достаточно вспомнить о неприглядных рецидивах франко-прусского антагонизма и о тех колониальных, захватнических войнах, которые вела Третья республика. Раймон более трезво смотрит на социальную действительность. Его убежденная непримиримость и агрессивность ко всем, кого он считает врагами Франции, только способствуют его политической карьере. «Пуанкаре-война» — так назовет Анри своего кузена, и это прозвище вскоре станет широко известным всему миру. Яркий представитель адвокатского сословия, Раймон давно уже превратился в завзятого политикана и с конца XIX века неоднократно занимал министерские посты в различных правительственных кабинетах. В 1912 году он станет премьер-министром, а с 1913 по 1920 год — президентом Республики Франции.

Анри со студенческих лет презирает политику и ее предрассудки. В лозунгах и манифестах буржуазных политических партий того времени он усматривает чуждые ему чисто риторические средства воздействия на убеждения и умонастроения людей. Иногда его симпатии оказываются на стороне одной партии, иногда на стороне другой, но ни к одной политической группировке Пуанкаре не принадлежит и никакую политическую доктрину не исповедует. "Если партии забывают великие идеи, которые делали им честь, а разум у них только для того, чтобы помнить о ненависти, если один говорит: "Я против этого", а другой отвечает: "Я против того", немедленно горизонт сужается, как будто облака опустились и скрыли вершины, — выступает он с гневным обличением нечистоплотной политической игры. — Используются самые гнусные средства, не отступают ни перед клеветой, ни перед доносом, и те, которые этому удивляются, становятся сами подозрительными. Можно видеть, как всплывают люди, которые демонстрируют, что разум у них только для того, чтобы лгать, а сердце — чтобы ненавидеть. А незаурядные души, случайно оказывающиеся под тем же знаменем, проявляют по отношению к ним огромную снисходительность, а иногда и восхищение".

Всеобщая известность Пуанкаре и авторитет его личности приводят к тому, что различные органы печати неоднократно обращаются к нему с просьбой высказать свое мнение по какому-либо социальному или политическому вопросу. Один популярный в то время журнал интересуется его взглядами на участие ученых в политике. Пуанкаре отвечает письмом, заканчивающимся следующими словами: "Вы спрашиваете меня: должны ли ученые, участвующие в политике, поддерживать министерские блоки или выступать против них? Увы! На этот раз я объявляю себя некомпетентным, каждый должен голосовать согласно собственному разумению. Я предполагаю, что не все думают по этому вопросу одинаково, и не нахожу в этом никакого повода для недовольства. Если в политике есть ученые, то нужно, чтобы они были во всех партиях… Наука нуждается в деньгах, и не нужно, чтобы люди у власти могли сказать: наука — вот враг". По мнению Анри Пуанкаре, ученый должен стоять выше партий. Истина — вот на что должны быть направлены усилия людей науки. "Изыскание истины должно быть целью нашей деятельности; это единственная цель, которая достойна ее". А для этого "нужно быть независимым, вполне независимым. Напротив того, если мы хотим действовать, если хотим быть сильными, нам нужно, бывает, соединяться. Вот почему многие из нас пугаются истины; они видят в ней причину слабости".

Так пишет он в своей книге "Ценность науки", в одной из глав которой рассуждает об истинах — моральной и научной. Книга эта, как и две другие его книги по общим проблемам науки, имела ошеломляющий успех. Впрочем, удивляться этому не приходится. Наука к тому времени превратилась уже в важнейший институт общественной жизни. Перестав быть монополией замкнутых каст людей, она вошла в коллективное сознание цивилизованных народов, стала достоянием всего культурного человечества. В 1890 году находившийся на вершине своей писательской славы Мопассан возглашал: "Современная наука благодаря великим новаторам нашего времени отличается той особенностью, что открывает нам новые чудесные миры. Она изменяет наши представления, взгляды, нравы, историю и самую природу нашего ума; она переделывает человеческий род. Романист должен читать только научные книги, потому что если он умеет понимать, то узнает из них, что с ним станется через сто лет, какие будут тогда у людей мысли и чувства". И представители различных слоев интеллигенции действительно следят за деятельностью "великих новаторов" естествознания. Прочитав в одной из статей Пуанкаре о некоторых психологических аспектах научного творчества, молодой поэт Поль Валери пишет в 1896 году Андре Жиду: "Только он мог сделать это, этот великий человек… А я несчастный калека и невежда… Я часто думаю, что было бы хорошо познакомиться мне с ним, но я никогда не осмелюсь ему противоречить". По свидетельству его жены, одна из трех упомянутых книг Пуанкаре постоянно находилась на рабочем столе поэта.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});