Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вологда, зима 1758 г.
Иван очнулся от холода.
Первое, на чем сосредоточилось его прояснившееся сознание, было то, что он отчего-то совершенно раздет. Что называется, гол, как сокол. А еще и крепко связан по рукам и ногам. И при этом как-то умудряется находиться в вертикальном положении, лопатками ощущая сырой холод камня.
Скосив глаза, увидел напротив себя барона. Тоже обнаженного и связанного. И прислоненного к стене.
Стало понятно, отчего они не падают. Оказывается, их с приставом прикрутили к бронзовым кольцам, вделанным в камень на уровне голеней и шеи пленников.
Немец, по-видимому, еще не очнулся. Его голова безвольно свисала на грудь. Наверное, больше досталось во время давешней потасовки.
Ее господин копиист почти не запомнил. Слишком стремительной и мощной была атака псов-оборотней. Вроде как он успел кому-то заехать в зубы? Или оторвать клок шерсти? Но одно врезалось в память наверняка. Короткая команда, произнесенная властным женским голосом: «Ату!»
– Никак очнулся, соколик? – Голос был тот же самый.
Его глазам предстала фигура, одетая в длинную мантию черного цвета с капюшоном, скрывающим лицо. По ней нельзя сказать, сколько ей лет. В руках она держала черную свечу и жезл. За поясом у нее были заткнуты нож и шпага.
– Тебе было говорено, чтоб не совал нос, куда не следует? – бесцветным голосом поинтересовалась дама и сама же ответила. – Было. Однако ты не послушался. Что ж, пеняй на себя…
Отступила в сторону, предоставив поэту возможность лучше разглядеть помещение, в котором они находились.
Оно являло собой большой подвал с высокими сводами, освещаемый факелами и, как у зловещей фурии, черными свечами. Посередине возвышался алтарь, едва взглянув на который Иван вспомнил подземную часовню Никона: точно такой же мраморный жертвенник, формой своей напоминавший букву «мыслете». И то же слово начертано на его передней части: «Gorgo».
По логике вещей необходимы еще и фаллические столбы. Однако таковых не видать. Разве что… Ну, да. Все верно. Это же они с бароном послужат таковыми. И причинные места будут даже весьма натуральные, а не просто вырезанные из камня.
Ох, девичьи игрушки!
– Не срамно, мать, таким-то образом на старости лет развлекаться? – с издевкой выплюнул Ваня. – Да еще в святом месте?
– Молчи! – прикрикнули на него.
Рядом с первой фигурой появилась и вторая. И снова женская. На сей раз одетая в охотничий костюм для верховой езды. Голову ее покрывала шапочка без вуали, так что вполне можно было разглядеть черты прекрасного юного лица. В руках у девушки был зажат лук, а из-за пояса торчал такой же, как и у первой, охотничий нож.
– И ты здесь? – горько молвил молодой человек. – Тоже решила составить компанию сестрам Христовым? Или лучше сказать сукам Гекаты?
– Молчи-и! – вновь взвизгнула Брюнетта.
На ее плечо легла рука третьей дамы, выступившей из полумрака. Облаченная в темно-синее платье, женщина напоминала матушку из далекого детства: ее любит ребятня, к ней за советом обращаются подростки, а старшие любят поговорить о разных премудростях. Волосы подвязаны в пучок, верно, чтобы не мешали вести хозяйство. В свободной руке зажат кнут, на поясе – связка ключей.
– Успокойся, сестра. Пусть себе поговорит напоследок.
– Напоследок? – дернулась Охотница. – Вы же мне обещали…
– Только сохранить ему жизнь, – проскрипела Колдунья. – Но отнюдь не речь и не разум.
– Scheiвe!
– О! – обрадовалась Опекающая. – И этот очнулся. А я уж думала, что ребятишки переусердствовали. Как же жертву-то сотворять из неразумного?
– Это еще что за маскарад? – возопил барон, пытаясь освободиться от пут. – Немедленно возвратите нам одежду и свободу! Я требую ответа…
– Тебя самого скоро к ответу призовут, еретик, – зловеще пообещала старшая. – Готовься предстать перед Госпожой!
– Да это же форменный заговор! – не унимался немец. – Слово и дело государевы!
– Вопи, вопи, милый, – с хохотком ответила Колдунья. – Тут это не пройдет. У нас своя Государыня.
Не обращая внимания на проклятия пристава, все три дамы начали приготовления к каким-то неведомым ритуалам.
Для начала они особым образом обставили алтарь, установив на нем черные свечи треугольником. В правый угол старшая положила толстую книгу в кожаном переплете с металлическими застежками. В верхней части треугольника была поставлена бронзовая статуэтка богини и кадильница. (Барков вспомнил старую книгу, где пояснялось – что именно символизировал треугольник в древние времена.)
Одновременно с этим некто, одетый в уже знакомую Ивану собачью шкуру, развел костер.
Поэт не удержался от соблазна процитировать кое-что подходящее из собственного творчества:
Во всяком есть чину всегда особа должность. Победа или смерть – то воинам прилично, Молитва, пост и труд, и долгая спокойность —- Дочь самурая - Владимир Лещенко - Альтернативная история / Боевая фантастика
- Ташкент - Москва книга вторая, Халхин-Гол до и после, часть первая - Фарид Ахмеров - Альтернативная история
- НИКОЛАЙ НЕГОДНИК - Андрей Саргаев - Альтернативная история
- Пабам, и вновь на БАМ - Владимир Шарапановский - Альтернативная история / Попаданцы / Периодические издания
- На изломе - Олег Бажанов - Альтернативная история
- Генерал-адмирал. Тетралогия - Роман Злотников - Альтернативная история
- ЗЕМЛЯ ЗА ОКЕАНОМ - Борис Гринштейн - Альтернативная история
- Дневник тринадцатого императора Всероссийского Николая второго. (часть шестая) - Олег Федоров - Альтернативная история
- Из дневника "Попаданца". Необычный попаданец в 1941г. - Фарход Хабибов - Альтернативная история
- Урусут - Дмитрий Рыков - Альтернативная история