Семь крестов - Николай Прокошев

– Ну выпил немножко, – виновато кашлянув, Пес поднялся с кровати. – Тебе нельзя волноваться, чтобы не отразилось на ребенке.

– Да что ты понимаешь! Опять за старое взялся, с косой рожей ходил, народ пугал. Куда только Бальтазар смотрел! У собаки на кошку нюх хуже, чем у тебя на выпивку.

– Не городи чепухи! Когда я пил последний раз? Чего ты придумываешь? И вообще – я пообещал себе, что никогда в жизни больше не прикоснусь к этой дряни.

– Знаем мы цену таким обещаниям. Зазеваешься на секунду, а он уже в луже валяется, пузыри пускает, лыка не вяжет.

А может, этот вурдалак Матиас все-таки прав? Где же это видано, чтобы жена так костерила мужа. Хорошо, люди не видят, еще пустят молву, что на деле-то она его из ордена вытряхнула, заставив дома сидеть, стирать ей фартуки да чепчики. Когда же все началось? На первых порах свой нрав Анна не выказывала, да ведь он всегда неуемный был, а со временем вырвался на волю. И действительно, слугам спуску не дает, однажды не удержалась, ляпнула при Михаэле такое, что тот едва не сгорел от стыда. Бальтазару тоже доставалось, только, конечно, пореже.

Жена с гордым видом удалилась из спальни, не удостоив мужа взглядом. Если верить Бэзилу, и она действительно гуляла на стороне, ребенок может быть чьим угодно. Как проверишь? Разве что сама признается. Она его не то что за мужа, за человека не считает! Кто бы послушал, как благоверная с супругом дорогим разговаривает. Вон жена Штрауба, аптекаря, одну ночь дома не ночевала, так он ее сам публично высек у позорного столба. И то потом три дня плевался, что разводы запрещены.

Осуществлялась лишь констатация факта, что брака, по сути, и не было – Небеса его не признали изначально. Но развод был бы возможным только по причине бесплодия кого-либо из супругов или обнаружения впоследствии кровного родства. Ни того ни другого Пес Михаэлю предъявить не мог, да и не хотел, по крайней мере, до поры до времени.

Поднимать на женщину руку было не в правилах прусса, только и мириться с таким поведением Анны он явно не собирался. Поэтому Гектор решил отложить серьезный разговор на вечер, чтобы окончательно выяснить отношения и обдумать свое весьма щекотливое положение. Где-то в глубине души он не исключал возможности, что Анну придется… успокоить. Но только если подтвердятся ее сомнительные похождения, причем ни один гад ему слова против не скажет, ибо муж будет полностью прав.

Спустившись вниз, Пес умылся, почистил зубы и десны проверенным древнеегипетским средством – перцем, протертым с мятой и цветками ириса, промокнул подмышки эссенцией лаванды, набросил камлотовую безрукавку и шагнул прочь из дома. Насколько холодной выдалась зима, настолько теплой пришла весна. Дыханием лета веяло буквально отовсюду: ласковый ветерок нес славное тепло, полуголая ребятня гонялась за гусями, птицы смешно улыбались с труб и флюгеров, старики, зажмурившись, на лавках подставляли сморщенные лица под манящие солнечные лучи.

– Мое почтение, как поживает Магнус?

– На месте шведа сидел его заместитель, норвежец Ойстен, с массивными скулами и шрамом поперек всего лица.

– Устал немного, на родину торопится, очень хочет внука увидеть, – Ойстен изучал какие-то бумаги. – На днях отплывает, а пока подарки всей родне подыскивает. Тут давеча другая контора открылась, вон через площадь. Нагнали шваль всякую, сопляков, за портками своими углядеть не могут, не то что за страной. Обидно.

– Не переживай, – в углу на обитом ворсистой верблюжьей шерстью кресле сидел Тронд. – Мы вчера всю ночь проговорили. Сыновей у него нет – дело передать некому. Хочет отдать нам с Гуннаром и Гектором, Бальтазар его уговорил. Только Гуннару, похоже, это неинтересно, остаемся мы вдвоем.

– В какую цену идут соседские наемники? – Пес присел напротив норвежца.

– Полталера[157] в месяц плюс экипировка.

– Витингам[158] платят четыре марки. Но мы-то тренированные, бывалые, выносливые и прочее. Мы стоим этих денег. А если, как ты говоришь, с вашего севера сейчас едет одна бестолочь, то она вообще должна работать за еду.

– Все толковые бойцы уже полегли или в рабах, – запрокинув ногу на ногу, Тронд любовался любимым портретом Магнуса в полный рост. – Чтобы обучить наемника, нужно время. Всем известно, что братья обложили данью всех, даже церковников, чтобы выплатить свой долг поляку. Денег у рыцарей нет. Но и цены падают, по крайней мере, на местные товары – люди несут заработок в казну.

– Что ты предлагаешь?

– Снизить наш запрос. Не больше тридцати шиллингов. Первое время поработаем по такой цене. Все равно перемирие, но орден нас знает – враг, если что, не успеет даже схватиться за меч. По поводу купцов: заявим на десяток фирхенов больше, за их счет и отыграемся. Пускай пару раз сходят с детворой, что обустроилась напротив. Когда они разбегутся, увидев медведя, торгаши сами потянутся к нам.

– Попробовать можно, – заместитель капитана наемников почесал узкий лоб. – Только вот незадача. Порядка не стало без Магнуса. Бойцы разбегаются по ночам как тараканы, пойди отлови. Возвращаются избитые и пьяные, подчиняться совсем перестали.

– Это оставь мне. Я из них дурь вмиг выбью.

– Я тут подумал, – пытливый взгляд Гектора по очереди коснулся обоих викингов. – Раз мы обновляемся, значит, надо и внешний вид поменять. Вывеску заменить, стены перекрасить, кабинет отремонтировать. С Магнусом уйдет целая эпоха, портрет оставим как память, остальное уберем. Ах да, попугай ему, кажется, до смерти надоел. Оставим.

– Руки прочь, вонючее существо, – новых хозяев птица признавать не спешила. – Вздернуть бы вас всех на ярмарке, обормотов.

Разговор продолжался еще часа три-четыре. Было решено создать целую систему «привлекательных предложений» для нанимателей.

К примеру, если кто-то заключал соглашение с рекрутским домом на год, то ему не надо было отдельно платить за оружие. Если на три года, то броня шла бесплатно, а если на пять, то давали впридачу еще и лошадь.

Сошлись также на том, что «трехлетникам» дарили одно бесплатное сопровождение, но не дальше чем на семьдесят миль. При этом всех покупателей бесплатно размещали и кормили в специальной гостинице. Таких уступок доселе не предлагала ни одна контора.

С интервалом пятнадцать минут в дверях появлялись сами наемники – будущая опора нового дела. Завидев очередного непутевого вояку, Тронд менялся в лице: один зашел с подбитым глазом, другой с перевязанной рукой, третий вообще прихромал на костыле, а четвертого, пьяного вусмерть, и вовсе занесли двое товарищей. С такой бесполезной сворой каши не сваришь – Ойстен оказался прав. Дисциплиной здесь и не пахло. Следовало незамедлительно применить самые суровые меры. Договорились начать прямо с завтрашнего дня: ослабить хватку в такого рода деятельности – означало угробить все дело за короткий срок.

– Где ты шлялась? – до одиннадцати часов вечера Пес ждал Анну за столом в одиночестве и полной темноте.

– Что за тон? С какой стати ты мне хамишь? – женщина сердито сняла плащ и тряхнула волосами. – Если тебе так интересно – я была у Михаэля в кирхе, понял? Мне всегда есть о чем с ним поговорить.

– Это я-то хамлю? Ты себя послушай, вечно пьяный старик Кройчак и тот бы покраснел! Какая кирха? Он уходит домой в девять, а третий звон уже пробил, и с тех пор я перевернул часы четыре раза. Значит, уже дело к полуночи.

– Для меня его двери всегда открыты. Он помогает мне познать Бога.

– Так разве ты в чем-то грешна, юная дева? – с недавних пор Пес вообще перестал злиться, его речь стала не подвластна гневу, он разговаривал очень спокойно. – Не на исповедь ли ты, дочь Божья, ходила к святому отцу на ночь глядя?

– Пасти бы тебе коров с такими намеками! – Анна же, напротив, выйдя из равновесия, перешла на визг. – Я его ребенка ношу под сердцем, а он меня дерьмом поливает. Проваливай, Гектор Бронте. Сегодня ты спишь внизу или иди к Бальтазару.

Молча дослушав жену, Пес просидел за столом еще четверть часа, прислушиваясь к себе: удастся ли ему сдержаться и с ходу не удавить супругу в их общей спальне. Удалось. До самого утра прусс просидел на лавке перед своим домом, тщательно обдумывая свою дальнейшую жизнь. С тем, как зарабатывать на хлеб, все прояснилось. Рекрутское дело Магнуса не даст штанам свалиться с Тронда и Пса. Здесь трудностей нет. Вопрос в другом: как поступить с женой? А к тому, чтобы все-таки покончить с Анной, он с каждым часом склонялся все больше.

Небосвод сменил окраску и повел в атаку растрепанных серых солдат. А Пес все сидел и думал: неужели он превратился в такую бессовестную, бессердечную и бесстыжую скотину, готовую похоронить союз, заключенный на небесах? Неужели ему стало на все плевать, и когда он улыбался последний раз? Ведь со злостью ушла и радость… И что хорошего в том, что он совсем перестал что-либо чувствовать? Бодуэн и Гийом панически боялись смерти, но страх напоминал им, что они живы. А Пес, выходит, умер?