Дом Дверей: Второй визит - Брайан Ламли

Джилл со спецагентом смотрели во все глаза на это зрелище. Челюсти у них отвисли, когда дверь Кину Суна разделилась посередине и распахнулась, наружу высунули свои уродливые тридцатимиллиметровые стволы спаренные пушки.

– Это же русские солдаты, – крикнул Тарнболл. – Я видел такие в Афганистане, установленными на БТРах. Мне даже довелось пострелять из такой, когда ее захватили моджахеды.

«Вот и хорошо, что довелось, – подумал Джилл, потому что было уже слишком поздно говорить и надеяться быть услышанным сквозь грохот внезапно загремевших пушек. – И в самом деле, очень хорошо. Потому, что именно из твоей-то головы синтезатор и извлек модель!»

Вопли, фонтаны вывороченной земли и окровавленного рваного мяса (синтезированного мяса солдат НОАК) и узкая впадина, содрогающаяся от грома и от его эха, когда пушки смолкли, а из раскаленных стволов подымался дымок. И пушки беззвучно убрались, а обсидиановые панели закрылись за ними.

Там, где наступала шеренга солдат НОАК, не осталось никого. Но маленькие кратеры выставляли завесу из плывущего дыма…

Прикрывая наступление чего-то, куда худшего!

Эти твари приближались как змеи; они приближались, ползя, словно змеи или чудовищные головастики, но они не были ни теми, ни другими. Это были больные мозги, мозги из самых страшных кошмаров Джорджа Уэйта. Белые, как кость, и с тянущимися за ними сужающимися хвостами – суставчатыми спинными хребтами. Эти хлещущие хвосты толкали их вперед, будто подвижные жгутики.

– Господи Боже! – в ужасе воскликнул Джордж.

– Эти уродливые твари! – Миранда вне себя подпрыгивала на месте, вцепившись в плечо спецагента. – Но какой же от них вред?

– Давай не будем дожидаться и выяснять, – ответил Джилл. – Вы, женщины, оставайтесь здесь. А остальные… давайте-ка посмотрим, из чего же созданы эти штуки.

Они взяли в руки камни, Тарнболл держал свое оружие из клешни скорпиона; и не имея ничего лучше этих первобытных орудий, они вышли навстречу порождению кошмаров.

Их сползлось больше дюжины, и двигались они быстро. Джилл сам первый и выяснил, «из чего же они созданы». С силой обрушив камень на мозговую часть головастика, он увидел, как порвалась мякоть, услышал, как она чавкнула, но это не остановило самого головастика. Эта жуткая штука прицепилась к его правой ноге, впилась в нее, как пиявка! И когда Джилл толкнул ее и в ужасе вскрикнул, второй живой мозг поднялся на своем позвоночном столбе, прицепился к его бедру и принялся карабкаться.

Рядом с ним спецагент нагнулся, чтобы перерезать сверкающий белым спинной хребет… только для того, чтобы «голова» прыгнула, норовя вцепиться ему в лицо!

Он закулдыкал, когда эта тварь накрыла собой ему рот, попытался оторвать ее и сумел освободиться, лишь приложив неистовое усилие. Лицо Тарнболла покраснело от невероятного присасывания.

Но идеальную мишень представлял собой Джордж Уэйт. Когда мозги заставили остальных опуститься на колени, то оставили их и перебрались на Джорджа. Тот оказался буквально погребенным под этими тварями.

Вот тут-то Анжела и закричала:

– Джордж, твоя дверь. Ты должен постучать!

Накрытый удушающим ковром больной гнили, Джордж Уэйт все же услышал ее. Пошатываясь, спотыкаясь, он каким-то образом пробился к огромному кристаллу.

Двери снова поменялись местами, и в центре находилась теперь дверь с фамилией УЭЙТ. С помощью Джилла и других, старающихся отодрать от него уподобившиеся пиявкам мозги, Джордж протянул цепляющуюся клешню к молотку в виде горгульи, поднял его и отпустил, позволив ему упасть. Черная, как ночь, обсидиановая панель со вздохом раздвинулась, открыв еще более черное пространство за нею. Оно было черным, как уголь, черноты самого глубокого космоса. Космоса, но более чистого, чем расстилавшиеся над ними небеса. Глубокий космос, безвоздушное пространство, холодное, сверкающее от света далеких звезд: оно засасывало людей во впадине и особенно Уэйта, который шатался перед открытой дверью.

Поднялся ветер, с ревом пронесся через дверь, подхватил пыль и землю и закрутил их в спиральные струи, колотившие по Джорджу и угрожавшие скинуть его.

Джилл и Тарнболл бросились наземь и, распластавшись, схватили его за голени и уволокли назад, даже когда он упал. А ветер подхватил кошмарные мозги и отодрал от него. Один за другим они, кувыркаясь, уносились в ледяную бездну, коченея на лету, переворачиваясь и замерзая, трясясь и разбиваясь на куски. Их осколки стеклянно, льдисто мерцали, когда они уплывали из поля зрения.

И дверь Уэйта закрылась…

Но Джилл и остальные поняли намек. Синтезатор поддерживал равновесие, вышибал клин своим собственным, их собственным клином.

– Он не может модифицировать свою программу, – охнул Джилл, – но может дать нам средства защиты. Когда мы ими пользуемся, то показываем себя достойными. – И они, наконец, поняли, что же делать.

Когда явились «врачи» в хирургических халатах, масках и с молотками, Миранда, не задавая лишних вопросов, лишь наблюдала за кружащимся кристаллом, пока дверь, отмеченная надписью МАРШ, не встала со щелчком на центральное место. А затем, не говоря ни слова, она постучала. Спецагент стоял прямо за ее спиной и, подхватив на руки, увлек в сторону, пока дверь еще поворачивалась на центральной оси.

Да, клин клином вышибают. И из царящей за дверью тьмы в поле зрения вырвались спроецированные на лучах активной энергии, гудящие хирургические пилы – вырвались и ворвались в гущу несостоявшихся мучителей Миранды. В итоге вышло нечто такое, на что не смог смотреть никто из группы Джилла. Но эта бойня быстро закончилась.

Спотыкающихся, крошащихся Родов Анжелы ждала ничуть не лучшая судьба, их гниющие тела расплавились на ударивших из ее двери копьях неистового жара.

Потом настала очередь Джилла. «Клин клином вышибают», – подумал он, когда через гребень отрога перевалили и, лязгая, покатились к кристаллу его безумные машины. Машины всех безумных видов и бредовых моделей, какие только мог вообразить человек, а некоторых никогда не смог бы вообразить и сам Хит Робинсон. Они перли вперед, стремясь раздавить Джилла, перемолоть его в своих сверхъестественных механизмах, но он точно знал, как с ними разделаться.

Его нисколько не удивило, когда он увидел, как после стука в дверь из нее выкинуло ржавчервя. Но этого червя интересовало только одно: уничтожение безумных машин Джилла. И это тоже очень быстро закончилось.

– Остался только я, – заключил спецагент. – И Сит, наверняка, придумал для меня что-то особенное.

Но Джилл возразил:

– А, может быть, и нет. Может быть, это синтезатор придумал что-то особенное для него.

Тарнболл крепко сжимал в здоровенной ручище свое оружие-клешню и нервно, подозрительно озирался в ночи.

– Ничего не происходит, – недоверчиво произнес он.

Джилл нервничал не меньше него.

– Если мы ничего не видим, это еще не значит, будто ничего и не происходит. Тебе лучше все равно постучать.

И только поэтому спецагент постучал в свою дверь… которая просто-напросто исчезла, явив взорам паутину пульсирующих, ползающих и потрескивающих энергий в обсидиановой раме. Тарнболл начал пятиться – и из этой паутины метнулась на волю дуга блестящего, голубого огня и ударила по волнистому фрагменту скорпионьей клешни в его руке! Крепко удерживаемый этой корчащейся, сыплющей искрами, дугой энергии, фрагмент так и запылал; и рука спецагента тоже запылала. Но спустя еще один миг дуга отключилась, паутина погасла, сгинула, а на ее месте вновь появилась обсидиановая дверь.

– Это еще что за черт? – Тарнболл стоял на коленях, осторожно ощупывая руку.

– Ты был вооружен, – просто объяснил Джилл. – Клешня служила тебе оружием ничуть не хуже, чем пистолет-пулемет. Ну, оружие стало для тебя бесполезным, и синтезатор принял меры.

– Ты точно это знаешь? – Тарнболл поднял выроненную клешню, но сделал это с опаской.

– Да, – ответил Джилл тем рассеянным голосом, какой уже доводилось слышать его друзьям, и глаза его смотрели на огромный кристалл таким же странным, отсутствующим взглядом. Тут он слегка пошатнулся и поднес руку ко лбу, но Анжела оказалась на месте и не подпустила к нему других.

– По-моему, ему удалось, – прошептала она. – Он понимает кристалл, синтезатор, а тот понимает его.

Джилл резко вышел из транса, взмахом руки велел им отойти от кристалла и прохрипел:

– Сюда идет… Сит! Точь-в-точь, как в прошлый раз – когда у него все пошло наперекосяк, когда синтезатор перестал на него работать. Он направляется сюда, чтобы выполнить свою грязную работу сам. Он может оказаться здесь когда угодно.

Джилл оказался прав в одном и не прав в другом. Да, Сит направлялся сюда, но не как в прошлый раз…

Дожидаясь Сита, они ухаживали за Фредом Стэннерсли. Тот все еще не пришел в себя, но уже то и дело что-то невнятно бормотал, лежа навзничь на плоской, покатой поверхности камня.