Приключения дрянной девчонки - Дарья Асламова

Со мной рядом сел молодой улыбчивый мужчина, дружелюбно настроенный. Когда автобус тронулся, он достал из своей дорожной сумки икону с изображением Христа, указал пальцем на меня, потом на себя и на икону, по-видимому желая сказать, что всех нас, и белых, и черных, связывает единая вера в бога. Это было странное зрелище – бело-розовый Христос в черных руках.

Трехчасовое путешествие запомнилось мне как сплошной кошмар. Я задыхалась от жары и тяжелых запахов. Массу неудобств мне причиняли бесцеремонные соседи, которые как ни в чем не бывало наваливались на спинку моего кресла. Мне приходилось держать спину очень прямо, чтобы не касаться чужой липкой и нечистой кожи. Каждые четверть часа нас останавливали дорожные патрули. Пассажиров выгоняли из маршрутки и проверяли у них документы. Первые два раза я послушно выходила и протягивала свой паспорт. А потом меня разобрала злость: "Какого черта! Я белая леди, если им так нужно посмотреть мои документы, пусть подходят к машине и берут их у меня сами". Началась развеселая игра. На остановках я с безмятежным видом сидела на своем месте и не реагировала на окрики полицейских. Наконец кто-нибудь из них подходил к машине и просил на французском мой паспорт. Слово "паспорт" на всех языках произносится одинаково, но я таращила изумленные глаза и отвечала по-английски, что я не понимаю французского. В наш разговор вмешивались пассажиры автобуса.

Они совали мне под нос документы и знаками пытались объяснить, что от меня требуется. Я минут пять непонимающе смотрела на них, доводя их до исступления, затем хлопала себя по лбу, показывая, что наконец до меня дошел смысл их просьбы, и с невинной улыбкой протягивала свой паспорт. На следующей остановке спектакль повторялся снова.

В Гисеньи я попросила отвезти меня к шикарному отелю "Меридиан", чем вызвала всеобщее возбуждение и вздохи зависти. Я думаю, никогда еще к этому респектабельному отелю не подъезжали клиенты на грязном маршрутном такси.

"Меридиан" оказался почти пустым, война напугала туристов и лишила это место притягательности. Раньше здесь кипела жизнь, белые люди купались в бассейне и гуляли по роскошному тропическому саду, где по ночам орут дикие коты. А сегодня я обедала в большом ресторане совершенно одна.

"Меридиан" расположен на берегу Киву, самого красивого озера в Африке. Это единственный африканский водоем, где не водятся крокодилы и который не заражен опасными для человека организмами. Такая исключительная чистота объясняется большим количеством природных газов, содержащихся в воде. Я вспомнила трагический случай, произошедший в соседней Бурунди. Жену завхоза русского посольства съел крокодил из озера Танганьика. Несмотря на запрет купаться в этом озере, ночью компания русских из пяти человек отправилась туда тайком. Люди вошли в воду только по колено. У крокодила, как известно, молниеносная хватка.

Он утащил за ногу несчастную женщину так быстро, что она даже не успела вскрикнуть. Крокодилы никогда не едят жертву сразу – они приберегают удовольствие на потом. Обычно они топят добычу и оставляют ее где-нибудь в тростнике – это у них нечто вроде холодильника, куда можно залезть в любой момент. Там и нашли через три дня обглоданную жену завхоза с улыбкой на устах – она смеялась в тот момент, когда ее схватил крокодил, и даже не успела испугаться.

Все эти страшные рассказы тревожили мое воображение, но поздно вечером я все равно отправилась купаться на озеро – ведь Киву совершенно безопасно. В лунном свете прохладная вода приобрела аметистовый цвет. Я немного поплавала, стараясь разогреть тело энергичными движениями, потом перевернулась на спину и улыбнулась ярким звездам. Я думала о том, как это красиво и странно – я, бледная северная женщина из далекой холодной страны, плаваю в африканском озере в полном одиночестве мартовской ночью. Звезды подмигивали мне, делая тайны Вселенной свойскими, почти домашними. И мне на минуту показалось, что вот-вот мне откроется какая-то загадка, дело мое изогнулось, с губ сорвался легкий стон, но холод воды и тишина внезапно отрезвили меня. Вечность не дается в руки смертным.

12 марта

. В Руанде умеют ценить радость мести, ничего не забывают и делают пометки в душе. Искусство отравления доведено до совершенства. Когда рождается ребенок, ему делают надрез на груди и засыпают в ранку противоядие – обычай, могущий предотвратить смерть от руки врага. Ни один руандиец не прикоснется к оставленному стакану с пивом, даже если он сидит в компании близких друзей и ему пришлось выйти всего на несколько минут. Всегда могут подсыпать яд в минуту грусти хотя бы по тому поводу, что у соседской коровы рога длиннее. Из разнообразных африканских трав можно приготовить медленные яды, убивающие через месяц. Посредственность и злодейство процветают, зависть сочится из сердец.

Руандийцы обвиняют в этом войну и развращающее влияние белых.

Все тайные любовные драмы Африки находят завязку в зелье, приготовленном руками колдуний, и развязку в смертоносной траве, уводящей человека в мир иной. Ворожба очень популярна, и только ею объясняют странные браки между респектабельными белыми мужчинами и уродливыми черными женщинами, которые холодно смотрят на мир огромными, как блюдца, глазами. Вот, например, последний скандал в Гисеньи, связанный с колдовскими травами. Одна руандийка, озабоченная ежевечерними отлучками мужа, стала регулярно подсыпать ему в еду травку, тормозящую нервную деятельность. Отрава подействовала. Муж действительно перестал посещать пивной бар, он вернулся в семью и затосковал. По-видимому, доза оказалась слишком большой, мир больше не радовал его, он часами сидел в молчаливой тоске и совершенно не обращал внимания на молодую жену, которая делала тщетные попытки заинтересовать его сексом. Перепуганная дама подняла на ноги весь город, пытаясь найти противоядие. Таким образом эта история выплыла на свет божий.

Нежные ароматные травы растут на горных лугах. Меня отвезли туда на джипе военные наблюдатели ООН – Саша из России и Франц из Германии. Мы поднялись высоко в горы и вышли из машины в пустынном месте, чтобы вдохнуть чудесный смешанный запах цветущих трав. Мы стояли всего минут пять, потом я оглянулась и увидела, что за нами уже собралась целая толпа местных крестьян. Саша рассмеялся, видя мое изумление, и сказал: "Вот они, последствия повышенной плотности населения. Здесь невозможно уединиться или спрятаться". Я как-то слышала, как руандийцы сами про себя говорят: "У нас под каждым банановым листом сидит по человеку".

"А хочешь посмотреть настоящие пещеры?" – спросил Саша. "Еще бы! – воскликнула я. – Конечно, хочу". Он посмотрел на часы, и лицо его омрачилось. "Боюсь, что сегодня мы уже не успеем, – сказал он. – Примерно через час стемнеет, а мы раньше чем через полтора часа не доберемся до места. Не хочется мне идти через руандийскую деревню ночью. Опасно". "Ну пожалуйста, Саша. Ведь я завтра уезжаю", – умоляющим голосом попросила я. "Ну, ладно, – решился он. – Рискнем".

Мы приехали в деревушку, когда ночь уже окутала черным покрывалом землю. Саша сунул за пазуху нож, взял электрический фонарь, и мы отправились в путь, оставив Франца сторожить джип. Трава шуршала под нашими ногами, и мы слышали писк неведомых ночных тварей. Однажды луч света выхватил из темноты молчаливую группу черных людей – блеснуло несколько пар огромных внимательных глаз, и их тут же поглотила ночь. Наконец мы подошли к тучным зарослям трав, и Саша сказал: "Я пойду первым. Ты спускайся следом за мной". "Прямо сквозь траву?" – удивилась я.

– Но я ничего не вижу. Где же пещера?" "Под ногами", – ответил он и врезался грудью в густую поросль. Он ушел в глубь земли, показывая мне четкую траекторию пути. Я ринулась за ним, ведомая тусклым одиноким лучом фонаря, и ветки царапали мне лицо и руки.

Внизу, под землей, было сухо и чисто и стояла пугающая тишина. Я содрогнулась – любое ограниченное пространство меня страшит. Над головой совсем низко нависал земляной потолок, из которого торчали ветвистые корни растений.

Свет фонаря выхватывал впереди длинный черный тоннель. Мы были в холодном первобытном мире. Саша остановился и сказал: "Это место незнакомо туристам. Мы нашли его случайно, но еще полностью не обследовали. Здесь есть много пещер, куда я не рискнул зайти". "Тебе не страшно здесь?" – спросила я, удивляясь отчетливому звуку собственного голоса. "Мне здесь нравится, – ответил Саша с улыбкой. – Здесь спокойно, никто тебя не тревожит. Можно хорошенько поразмыслить над жизнью. Давай присядем и послушаем тишину". Мы сели на камни, и вскоре я услышала тихий жужжащий звук, доносившийся откуда-то издалека.

– Что это? – испуганно спросила я.

– Летучие мыши.

– Знаешь, мне не нравятся дикие пещеры, где нет трезвого голоса экскурсовода, табличек с разъяснениями и толпы туристов, – сказала я, поеживаясь от нервного озноба. – Сейчас мне кажется, как будто мы в гробнице. Я всегда плакала в детстве, когда читала про то, как Том Сойер и Бекки заблудились в пещере. А в Египте, когда мы спускались в гробницу фараона по длинному узкому пыльному коридору, в котором можно были идти "только согнувшись пополам, у меня был приступ удушья, близкий к обмороку.