Знак снежного бога (СИ) - Элевская Лина

Но разве, выйдя замуж за лорда Этара, Рэлико бы не отдалилась от них? Это сейчас он с визитами через день приезжает, а если после уедет в дальний город а то и вообще в столицу империи? Жрицы и то порой чаще родителей навещают, чем молодые жены…

И главное, если судить по этой исчезнувшей снежинке, за ней будет приглядывать сам снежный бог, а значит, можно не бояться за дочь.

— Это достойный путь, — тихо возразил отец, заставив ее подняться. — Служение богу — чистая дорога для женщины. И ты молодец, что помнишь добро. — Он вздохнул. — Сказать по чести, я горжусь тобой, Рэлико. Богатство и знатность не застили тебе глаза. Боялась идти к нам с таким известием — но пришла, не сбежала молча, доверилась нам… Сердце у тебя честное, да только самое сложное еще впереди. Как Рихарду-то скажешь? Когда? Если хочешь, можем и мы отказать…

— Нет. — Во рту разом пересохло. Не успела еще от одной встряски оправиться, а уже пора к новой готовиться! — Это моя вина, мне одной и отвечать. Он в городе останется, а у вас тут еще дело… Нет. Я сама с ним поговорю.

И отец крепче прижал ее к себе.

— Моя дочь, — одобрительно произнес он и поцеловал девушку в лоб. — Даже не заметил, как выросла, как решилась сама выбрать собственный путь — мы-то всё замуж тебя выдать хотели… Теперь наш удел, как видно, — советовать и направлять, но не наставлять. И любить, как всегда любили. Ты, главное, не пожалей. Будь сама счастлива, живи по совести — и нам будет нечего больше желать.

Это обещание Рэлико, в который раз утерев слезы, дала с легким сердцем. Так же спокойно отвечала на расспросы, с кем и когда уедет — "После свадьбы Арати, обещала же ее замуж выдать!", "Жрица возьмет с собой, буду не одна", "Маршрутов там несколько, разные все"…

С одной стороны, с души камень свалился.

С другой, как верно заметил отец, предстояло еще самое сложное.

* * *

Умолкнув, Рэлико с тревогой смотрела на несостоявшегося жениха. Тот стоял спиной к ней у окна. А когда обернулся — в его глазах была не боль, не отчаяние, и даже не гнев, к которым она была более-менее готова. Там горела желчная злоба.

— Что ж… полагаю, так они и набирают новичков, да? — ядовито усмехнулся Рихард. — Выискивают девицу повпечатлительнее и несут чушь про благоволение и ее несомненные таланты? И из-за этой вот высокопарной ерунды ты хочешь разорвать помолвку, забрать слово, которое дала мне?! А мне полагается растроганно согласиться?!

Он сперва обрадовался, увидев ее. Почему-то решил, что она пришла извиниться за свое поведение в храме. Но нет…

Рассказ невесты про паломничество и чудеса Севера его не впечатлил — Рихард выслушал его с отсутствующим видом, как и ее чистосердечные извинения, от которых попросту отмахнулся. А после отпустил вот этот самый едкий комментарий, задевший Рэлико за живое.

Она смотрела сейчас на Рихарда — и не верила, что это тот же человек, который был подле нее столько месяцев.

— Это не ерунда, — не давая себе рассердиться, отозвалась Рэлико. В конце концов, у него ведь есть право злиться на нее. — Быть жрицей — это призвание. В храм нельзя завлечь обманом, служение богу — любому богу! — было и остается добровольным. К чему годна прислужница, которая только и мечтает сбежать подальше? О заманивании не может быть и речи, тем более в культе Ланежа!

Зло фыркнул, покачал головой, принявшись мерить комнату шагами.

— Да еще и такого бога выбрала! — снова усмехнулся он. — Я бы еще понял, бога весны, к примеру, или ту же Радужку. Но этот?!

— Если моя вера вызывает у тебя такое раздражение, значит, по жизни нам уж точно окажется не по пути! — не сдержалась Рэлико. Рихард потерянно уставился на нее, в серых глазах на миг вспыхнула боль.

Всего на миг.

— Вера превыше всего, так? Выходит, я просто глупец, да? — ядовито бросил Рихард, снова отвернувшись. — А ведь я был так счастлив, едва ты согласилась! Все мечтал, что ты будешь моей безраздельно, что я покажу тебе всю эту огромную страну, введу тебя в общество, о котором доселе ты могла лишь мечтать… — В голосе промелькнула было горечь, но тут же ее сменил холодный, непроницаемый тон. — Но, видимо, это невозможно. Этот бог слишком цепко держит тебя. А ты бежишь за ним, как собачка на поводке!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сочувствие таяло, как мороженое у печки.

— Я умею быть благодарной, хочу служить богу и через него — людям. Это повод для оскорблений?

— Благодарной? Было бы за что! И это я молчу о том, что по тому, как ты смотришь на его статую, я бы скорей сказал, что влюблена в него, как глупая девчонка-пятикурсница!

Краска бросилась в щеки, но Рэлико нашла в себе силы спокойно проговорить:

— Я обязана Ланежу жизнью. Этой связи никогда не исчезнуть, что бы ни происходило, — тихо произнесла она. — Попрекнешь меня любовью к богу, благодаря которому я жива, благодаря которому мы встретились?

Рихард опустил голову. Из глаз плеснула боль.

— Лучше бы я тебя вовсе не встречал! — в сердцах бросил он.

Затем вдруг повернулся к ней, нехорошо прищурившись. — А о родителях ты подумала? Ты-то уедешь, а им здесь жить. С последствиями твоего бездумного и безобразного поступка. Дело развивать…

Рэлико вновь была неприятно удивлена.

— Мне показалось, или вы сейчас опустились до угрозы, лорд Этар? Вы, надеюсь, не считаете, что все решения за меня принимают родители? Я разрываю эту помолвку, — напомнила она. — Не мои родители. Я уезжаю на Север, не они. Я не предала вас, не осквернила вашего имени, не опозорила вашу семью ни обманом, ни изменой. А за то, что поздно поняла и приняла свое призвание, я уже принесла вам извинения.

— Вот как? И твои родители охотно разрешили, пустили слезу и благословили тебя на дорожку?

— Я не спрашивала разрешения, лишь сообщила о том, что поеду и объяснила, почему. И они поняли меня и приняли это решение. Как, по-вашему, они должны были бы меня удержать? Силой? Запереть в спальне и кормить через щель под дверью?

— Но я-то тебя еще никуда не отпустил! И кстати, хорошая идея, — прошипел Рихард. — Может, мне организовать воспитательные меры вместо них?!

Впервые Рэлико в его обществе стало страшно. В знакомых чертах словно проглянуло другое лицо, искаженное, с мутными глазами цвета грязи.

В следующий миг жесткие руки стиснули ее в объятиях.

— Я ведь действительно люблю тебя! Все это время я из кожи вон лез, пытаясь тебя покорить, думал только о тебе, мечтал только о тебе! Готов был ради тебя достать луну с неба! Ты поманила счастьем, потом несколькими словами разбила его, а теперь возмущаешься? Я даже поцелуя от тебя не получил, ни единого! И ждал, как болван, свадьбы, не спешил, не настаивал! Может, мне следовало быть напористей, а?! Может, тогда ты не стала бы так резво отказываться?!

И он угрожающе склонился к ней, пребольно стиснув пальцами ее плечи.

Боль разочарования наполнила душу. Она считала его иным, восхищалась им… Как, оказывается, больно ошибаться! И чувство это жжет каленым железом…

Нет. Это его прикосновение оказалось огненным, обожгло мучительным, болезненным теплом, словно жар чувств, полыхавших в Рихарде, вырвался на волю и поглотил его без остатка.

Рэлико непонимающе смотрела на знакомо-чуждые черты, не то исказившиеся от гнева, не то…

Рихард, которого она знала, ни за что не причинил бы ей боли. Разве что он все это время притворялся… Но в это поверить было еще трудней!

Что же тогда на него нашло?

И злоба эта… как не его!

— Мне больно, — тихо произнесла она, не позволяя себе проявить страх.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

…За стеной загудел-заметался ветер, снежинки рассерженными шмелями ударили в окно. Стекло задрожало в раме…

— Можешь не пытаться меня разжалобить, — едко бросил Рихард. — Больше не выйдет.

Чувство нереальности происходящего делало все гротескным, неправдоподобным, словно не с ней это происходит.

— Сама сказала — разрываешь помолвку. Ты теперь мне никто, даже не невеста. Посторонняя женщина в доме мужчины. Знаешь, отчего такие визиты не приветствуются? Показать?!