Рейтинговые книги
Читем онлайн Портрет кудесника в юности - Евгений Лукин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102

– Кому? – теряя терпение, спросил Глеб.

Внезапно старый колдун Ефрем Нехорошев выпрямился и широко раскрыл мгновенно прояснившиеся глаза. Похмелья – как не бывало.

– Сядь! – отрывисто повелел он.

Глеб поспешно опустился на табурет. Ефрем встал – стремительно, без кряхтенья – и, присматриваясь, двинулся в обход заробевшего ученика.

– «Заземлили»? – осипшим от ужаса голосом предположил тот.

– Похоже… – глуховато отозвался колдун, ощупывая какие-то незримые впадины и выпуклости.

То есть даже не порча. «Заземляют», как правило, с помощью проклятия. Техника злодеяния примерно та же, но с одним существенным отличием: недоброжелатель замыкает жертву не на себя, а на какую-либо стихию. Чаще всего, на землю. Энергия покидает тело несчастного мощным потоком, и что самое обидное – поди пойми, кому за это бить морду!

– Ну не тяни, не тяни! – взмолился Глеб. – На что замкнули?

Вопрос – далеко не праздный, хотя, какую стихию ни возьми, добычу она отпускает редко. В организм проникают её тонкие сущности, поэтому вслед за неудачами неминумо приходят болезни, как правило, смертельные и неизлечимые: от земли – онкология, от огня – гангрена, от воды – разжижение мозга, от воздуха – атипичная пневмония. Так что, строго говоря, хрен редьки не слаще.

Вместо ответа старый колдун насупился и принялся одеваться.

– Ты куда? – всполошился Глеб.

– Пойду… учителя своего проведаю… – угрюмо отозвался Ефрем, влезая в ветхую шубейку из чебурашки. – Может, что присоветует…

– Так он у тебя… Жив?

– Живёхонек…

– А чего пешком? Проще ж через астрал!

– Ты б ещё «по телефону» сказал… – ощетинился кудесник. – Дело-то, чай, не шутейное…

Сердито ткнул клюкой – и в воздухе проявилось прозрачное мерцающее подобие извилистой пульсирующей кишки, один конец которой крепился под левым соском Глеба, а другой уходил сквозь стену к какой-то из четырёх стихий. «Пиявка».

– Только, слышь… – ворчливо предупредил старый чародей. – Оборвать – даже и не пробуй… Хуже будет…

***

Вернулся Ефрем – ещё мрачнее, чем уходил. Выпростал плечико из шубейки, хотел выпростать другое, но взглянул на ученика – и не поверил своим скорбным глазам. Прозрачный фосфоресцирующий рукав «пиявки» был окольцован этакой орбиталью, дрожащим смутным облачком, в котором старый колдун, вникнув, угадал зыбкого от проворства барабашку, упоённо пытающегося поймать себя за пятку. Сама кишка пульсировала теперь без содроганий, вполсилы.

Шубейка из чебурашки со вздохом осела на пол.

– Ну ты даёшь… – только и сумел вымолвить Ефрем. Отшвырнул клюку и, не разуваясь, кинулся осматривать диво. Приспособление поражало простотой: зациклившийся барабашка (он же, выражаясь научно, вечный двигатель первого рода), вращаясь, создавал поле, значительно замедляющее утечку энергии.

– Молодец… Ай, молодец… – всплёскивая руками, приговаривал старикан, однако заискивающие нотки в его голосе выдавали, что хитроумное устройство почти ничего не меняет в отчаянном положении ученика. – Вот умелец! И догадался же…

– Да ладно тебе! – прервал его восторги Глеб. – Жить захочешь – ещё не то смастрячишь… Узнали, чья работа?

Увял колдун, погрустнел.

– Много там чего узнаешь! – с досадой бросил он, опускаясь на табурет. – Проклятье – это тебе не порча. Кто угодно мог… по злобе…

– Никодим – мог?

– Да почему же нет! Тем более политик… Что-что, а уж проклинать…

– Значит, он, – приговорил Глеб и хмуро покосился на зыбкое кольцевое облачко. – Слушай, а если ещё пару барабашек добавить?

Колдун покряхтел, виновато развёл ладони:

– Думаешь, сила назад пойдёт? Не пойдёт, Глебушка. Вытекать, понятно, будет помедленней, а назад не пойдёт, нет… – Помялся и добавил: – Опять же: уменьшишь напор – в тебя тут же тонкие сущности полезут. Сейчас-то им против течения приходится, а так…

– Что хоть за сущности-то? – нервно сжимая и разжимая кулаки, осведомился Глеб. – К какой меня вообще стихии «прицепили»?

Кудесник смущённо кашлянул.

– К народной, Глебушка…

– Ка-кой?

– К народной, – с неловкостью, словно прощения прося, повторил колдун. – Тут, видишь ли… Вообще-то считается, что стихий у нас четыре, а на самом деле пять…

Глеб недоверчиво покосился на учителя:

– А к какому народу? К нашему?

– Да к нашему, конечно, к баклужинскому… Всё гад рассчитал! Остальные-то четыре стихии в городе – слабенькие, травленные… в трубы загнанные, асфальтом крытые…

Глеб не слушал. Лицо у него было отрешённое и усталое: то ли сказывалась потеря сил, то ли тонкие народные сущности уже просачивались потихоньку в его душу.

***

Всю ночь, не прилёгши ни на минуту, провёл старый чародей у постели ученика. К утру вокруг призрачно мерцающей кишки стараниями Ефрема закрутилось три барабашки. И всё-таки жизненная сила слабыми толчками продолжала покидать тело Глеба.

Иногда казалось, что юноша уже не дышит.

Светало, когда он наконец открыл глаза и, уставившись незряче в потолок, проговорил, как в бреду:

– Систему пора менять…

– Да куда ещё менять, Глебушка? – кривясь от жалости, отвечал ему безутешный колдун. – Ты уж под этой пока полежи. Сам знаешь: больше трёх барабашек разом закручивать не след – пространство схлопнется…

Чело больного омрачилось.

– Я не про них, – сдавленно произнёс он. – Я про Баклужино. Прогнила система…

Лицо его уже не принадлежало этому миру.

Внезапно вскинулся, нашарил одежду.

– Да куда ты? Лежи…

Но удержать порченого не удалось.

– Пошли! – приказал Глеб, лихорадочно облачаясь в джинсы и куртку. – Там митинг на площади…

Явно был не в себе человек. Впрочем, бывают моменты, когда в хвором пробуждаются собачьи инстинкты – и лучше ему в этом случае не перечить: сам себе травку найдёт…

Учитель и ученик выбрались на улицу. С небес по обыкновению сыпалось чёрт знает что. Такое чувство, будто астральная живность, обитающая в облаках, окончательно отбилась в эту зиму от рук и вместо того, чтобы, как подобает, терпеливо собирать из ледяных иголочек сложные узорчатые снежинки, валяла в морозные дни какую-то труху, а в оттепель – бесформенные хлопья.

Чутьё не обмануло Глеба: действительно, на главной площади Баклужино опять возвышалась фанерная трибуна и толпился заснеженный люд. Лаяли динамики. Общественно-политическому движению «Колдуны за демократию» грозил раскол – белые маги никак не могли ужиться с чёрными, а это означало, что на выборах, скорее всего, победят православные коммунисты-выкресты со своим Никодимом Людским.

Неприязнь старого колдуна Ефрема Нехорошева ко всяческим митингам была общеизвестна, поэтому появление его на площади в сопровождении ученика вызвало в народе сильнейшую оторопь, позволившую обоим беспрепятственно добраться до трибуны.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Портрет кудесника в юности - Евгений Лукин бесплатно.
Похожие на Портрет кудесника в юности - Евгений Лукин книги

Оставить комментарий