Притяжение Андроникова - Коллектив авторов

О женщины! Радуйте себя и друг друга и радуйте нас – обездоленных, ибо у нас нет вашего праздника. У вас – красный день, у нас – понедельник, если верить тому, что пишут календари. Но не верьте! Никто из мужчин не работает. Ибо без вас нет работы – все рассыпается, все стоит.

Да! У нас тоже праздник! Мы тем сегодня гордимся, что мы хуже вас и нам не полагается отдельного праздника.

У меня большая потребность сказать вам что-нибудь очень хорошее. Большая потребность побывать на вашем дневном банкете среди отобранных вами, но не избранных вами мужчин. Хотелось бы мне… Но в Кисловодск занесло. Сижу здесь с кислою миной, но вспомню о вас – и лицом посветлею: эх, думаю, у них весело, у них хорошо, смеются, едят, сладкие речи и сладкие блюда кушают. Вот войти бы и крикнуть: „Андроников я! Я прилетел, чтобы поздравить вас, радиоженщины!”

Но нет, мешает путевка! Процедуры мешают, терренкуры влекут! И безделие нежит! Я далеко от вас, вы от меня далеко! Но нет таких расстояний, которые помешают мне думать о вас, вспоминать, поздравлять и рассказывать мысленно вам, не мешая, впрочем, работе и отдыху!

Будьте здоровы и счастливы!

Будьте такими, какими мы знаем вас, уважаем и любим, признавая даже превосходство ваше над нами. Поверьте, что вы тоже любите нас! И помните – Ираклий Андроников!» Я читал это послание на том самом «дневном банкете», на котором хотел бы, как обычно, присутствовать наш общий друг.

Ничто не ценится так дорого, как внимание, говаривали в старину.

Таков он и дома: гостеприимный, общительный, увлекающийся.

– О, это чудо, вы обязательно должны услышать! – восклицает Ираклий Луарсабович, ставя на проигрыватель только что присланную ему пластинку с записью прославленного оркестра Г. Караяна.

В кабинете звучит музыка, стоит за воображаемым пультом советский писатель и увлеченно дирижирует симфонией Брамса. Андроников – тонкий знаток и ценитель музыки, а дирижерство – его несбывшаяся мечта.

В наших передачах, как только удавалось заполучить Андроникова, вы слышите от него новость – о его поисках, в которых ему помогают радиослушатели, телезрители, работники библиотек и архивов.

В Центральном государственном архиве кинофотодокументов СССР найдена запись выступлений Аркадия Гайдара. Искали ее много лет. Едва я сообщаю об этом Ираклию Луарсабовичу, как он приезжает в редакцию. И вот в очередном выпуске «Литературных вечеров» Андроников комментирует ценную находку:

– Объяснять, кто такой Аркадий Петрович Гайдар, не нужно: нет ребенка в Советской стране, который не знал бы книг Аркадия Гайдара и не слышал бы его почти легендарного имени. Слово этого человека никогда не расходилось с делом. Гайдар учил детей быть смелыми, честными, сильными, благородными людьми, защитниками завоеваний Октябрьской революции, достойными строителями нового общества. Сам он в шестнадцать лет, во времена Гражданской войны, командовал полком. Когда началась Отечественная, он снова ушел на фронт.

В августе 1941 года он приехал на несколько дней в Москву и, обратившись по радио к своим юным читателям, сказал им о самом трудном и самом важном. Это короткое выступление было записано тогда на ленту шоринофона. Но отыскать эту ленту, достать вышедший из употребления шоринофон оказалось делом крайне сложным. И понадобилось немало времени, чтобы найти эту запись и воскресить голос Гайдара…

Ираклий Луарсабович рассказывает о том, что этим мы обязаны сотруднице отдела фонограмм Центрального государственного архива кинофотодокументов СССР Инне Ильиничне Карельской. И воздает честь и славу детской редакции Всесоюзного радио, которая в то трудное время не только организовала выступление Гайдара, но и позаботилась сохранить его, передала эту запись в архив.

Сквозь шипение и шум старой пленки мы слышим звонкий голос Гайдара:

«Ребята, беспрестанно гудят паровозы, уходят длинные эшелоны, – это ваши отцы и братья, родные и знакомые идут на фронт, туда, где отважная Красная армия ведет с врагами бой, равного которому еще никогда на свете не было. По ночам, отражая нападения вражеских самолетов на наши города и села, ослепительно вспыхивают огни прожекторов, грозно грохочут орудия наших зенитчиков. Утром вы слышите слова военной команды, мерный топот – это мимо окон вашей школы проходят батальоны народного ополчения. Но так же, как всегда, ни днем, ни часом позже, первого сентября вы начинаете свою школьную учебу. В добрый путь! Этот суровый, грозный год покажет, кто из вас действительно трудолюбив, спокоен и мужествен…»

– В этих словах – весь Гайдар! – подхватывает Андроников. – Для тех из вас, кто его не знал, эта запись замечательна тем, что вы впервые слышите его голос. Для нас, хорошо знавших Гайдара, она замечательна тем, что мы снова слышим его! И снова видим Гайдара. Удивительна эта способность голоса – воскрешать живой облик!..

Хотелось бы привести еще пример воскрешения образа писателя из числа впервые обнародованных в нашей программе.

Нашли запись голоса Скитальца. Признаться, я и сам мало что знал об этом поэте, правда, его голос – низкий, звучный – завлекал сразу, рисовал фигуру могучего представителя русской вольницы. Находку искусно огранил своим комментарием Андроников.

Достаю из папки автографов черновой вариант, напечатанный Андрониковым, как всегда, на половинках листа с его правкой и следами моей руки, – наша работа перед записью: «Я думаю, что сегодня хорошо будет впервые представить в эфире голос Степана Гавриловича Петрова, писавшего под псевдонимом Скиталец, – друга Алексея Максимовича Горького, человека с увлекательнейшей биографией, поэта, имя которого до революции гремело по всей России. Сын крестьянина, бывшего крепостного, Скиталец с малых лет бродил с отцом по ярмаркам, распевал песни под звон гуслей. Потом учился в Самарской семинарии, был исключен за политическую неблагонадежность, служил писцом в суде, пел в церковных хорах, играл в бродячих труппах, печатал фельетоны в провинциальных газетах, вращался в студенческих революционных кружках. В 1898 году Скиталец встретился с Алексеем Максимовичем Горьким в Самаре, и эта встреча определила его дальнейшую судьбу.

Переехав в Москву, Скиталец вместе с Горьким посещает „среды” Телешова – собрания передовых писателей-реалистов, которые вскоре составили ядро горьковских литературных сборников „Знание”. На этих „средах” Скиталец постоянно исполнял свои стихи, полные презрения к мещанству, которые, как пишет в своих воспоминаниях Николай Дмитриевич Телешов, „звучали в свое время набатом”:

Дал в наследство мне мой батюшка-гуслярГусли-мысли да веселых песен дар.Гусляром быть доля выпала и мне —Сеять песни по родимой стороне.

В 1941 году, незадолго до смерти Степана Гавриловича Скитальца, голос его по настоянию сотрудника Литфонда А. Д. Ратницкого был записан на эбонитовый диск. Именно „Гусляра” поэт захотел прежде всего сохранить в своем исполнении для будущих слушателей… Можно себе представить, как он должен был петь с таким голосом, такой явной музыкальностью.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});