История Византии. Том 1. 395-518 годы - Юлиан Андреевич Кулаковский

сакромонтизии и фоссатизии.[979] Это последнее имя указывает и на то правовое положение, в которое они попали в империи. То были давно уже выработавшиеся отношения федератов взамен исчезавших пограничных солдат, milites limitanei.

Теперь на северной границе империи настали новые отношения, менее тяжкие, чем прежде, так как варварские народы не были объединены сильной единой властью, а преемники и наследники Аттилы разбились на свои улусы. Грозный образ Аттилы был запечатлен в записях современников и остался жить в предании германских народов, которые сделали его центральным лицом своего народного эпоса. У Аттилы пируют, с Аттилой сражаются и гибнут их герои, добывая золото, которое так жадно собирал исторический Аттила.

На следующий год по смерти Аттилы не стало и его победителя, Аэция. Его убил собственной рукой император Валентиниан по проискам евнуха Ираклия, не без участия сенатора Максима, который имел свои основания желать зла Валентиниану. И когда император спросил потом Максима, хорошо ли он сделал, что убил Аэция, тот ему ответил, что это все равно, как если бы он правой рукой отрубил себе левую. В феврале следующего года за Аэция отомстили два бывших его оруженосца, готы Оптила и Фравстила; будучи взяты на службу к императору, они убили его (16 марта 455 г.). Запутанный во всей этой интриге Максим был провозглашен императором в Риме и насильно заставил выйти за себя замуж вдову Валентиниана, Евдоксию. Когда он открыл ей сам свою виновность в убийстве Валентиниана, объясняя это страстной любовью к ней, гордая дочь Феодосия обратилась к помощи варвара Гензериха.[980] Он отозвался немедленно на призыв. Весть о его приближении вызвала страшную тревогу и бунт, во время которого был убит Максим. Гензерих вступил в город и предал его грабежу. Через две недели он отплыл в Карфаген, увозя вместе с награбленными несметными сокровищами царицу Евдоксию и обеих ее дочерей, Евдокию и Плацидию, а также и Гауденция, сына Аэция. Скорбные вести о судьбе дочери и ее потомства дошли в Иерусалим к одинокой Евдокии, счастье которой, по гаданиям ее отца, должно было превзойти счастье всех женщин.

Удерживая царственных пленниц, Гензерих хотел добиться брака между своим сыном Гунерихом и внучкой Феодосия, чтобы породниться с императорским домом. Он рассчитывал тем самым усилить свое положение в нарождавшихся международных отношениях, как возлагал на то надежды некогда Атаульф и как хотел того же великий воитель Аттила.

В Риме была анархия. 9 июля того же 455 года в Толозе, по соглашению с вестготами, был провозглашен императором знатный и богатый сенатор, галл по крови, Марк Марцилий Авит. Из Толозы он отправился в Арелат, где был принят как император; римский сенат прислал ему свое признание. Осенью того же года Авит был в Риме, но императорский венец оказался ему не по силам. После ограбления Рима Гензерихом не было золота в казне, не было и хлеба в городе. Расплаты приходилось делать медью, кормить солдат было нечем. Авит вышел с войском на север, но в Плаценции был застигнут и низложен магистром армии, свевом Рехимером, который имел от него поручение отправиться с войсками в Сицилию, чтобы действовать против Гензериха (456 г.).[981] Маркиан, к которому Авит обратился с просьбой о помощи против Гензериха, ограничился тем, что отправил в Африку посла с требованием выдать царственных пленниц. Гензерих оставил это требование без внимания. Маркиан вторично предъявил свое требование, отправив послом арианского епископа Бледу. Когда Гензерих пренебрежительно отнесся к речам Бледы, тот переменил тон и стал резко требовать возвращения пленниц. Но это не помогло, и Гензерих отпустил царского посла ни с чем.[982] Так и остались царственные пленницы в Карфагене до самой смерти Маркиана. Бездействие Маркиана современники объясняли той клятвой, которую он некогда дал Гензериху, когда был у него в плену.

В отношении к другим внешним врагам политика Маркиана отличалась твердостью и уверенностью в силах империи. Когда на восточной границе мир был нарушен вторжением арабов в Сирию, Маркиан назначил магистром армии Востока Ардабурия, сына Аспара, стяжавшего себе военное имя в борьбе с варварами во Фракии. Ардабурий разбил арабов близ Дамаска. Максимин и прикомандированный к нему Приск прибыли в качестве делегатов императора, когда Ардабурий вел уже переговоры с послами арабов об условиях мира, который вскоре и был заключен Максимином.[983]

В том же 453 году Максимин заключил договор с другими южными соседями империи, племенами блеммиев и нубадов, которые жили на южной границе Египта. Эти варвары нередко совершали нашествия, грабили и разоряли страну, уводили пленных. Максимин добился того, что они выдали заложников из своей знати, возвратили награбленное и без выкупа отпустили пленных. Он заключил с ними письменный договор, который был выставлен в храме города Филы в южном Египте. В этом договоре было обеспечено за блеммиями и нубадами право участвовать в культе Изиды во время ежегодно совершаемого священного плавания ее статуи по водам Нила, после чего она вновь водворялась в храме на острове близ города Элефантины. Максимин вскоре захворал и умер. Тогда варвары отбили своих заложников и опять стали производить набеги.[984]

Этот эпизод внешней политики Маркиана интересен в том отношении, что в нем дано свидетельство о невозбранном существовании культа Изиды в это время на юге Египта в пределах христианской империи. Представители императорской власти признавали этот факт и мирились с ним. Так было до времени Юстиниана, который положил конец остаткам язычества в пределах римской державы.

Чтобы исчерпать материал, сохраненный Приском о внешних отношениях империи при Маркиане, остается отметить его вмешательство в дела царства иверов. Иверия вошла в кругозор Римской империи при Диоклетиане. По договору 297 года она была признана зависимой от империи страной и цари ее стали получать от императора знаки своего достоинства.[985] Принятие христианства иверами в начале IV века сблизило их с империей, но воздействие со стороны Персии не прекратилось, и все войны империи с персами не обходились без участия Иверии. В правление императора Валента было допущено как результат соглашения с царем Сапором разделение Иверии на два царства.[986] Позднее Иверия опять соединилась, и местная династия находилась в постоянных сношениях с византийским двором. Современные византийские источники не сохранили свидетельств об этом, но в агиографической литературе есть несомненные данные по этому вопросу.[987] В правление Маркиана царем Иверии был Гобаз. Он объявил царем своего сына, и это послужило поводом к открытию военных действий со стороны империи. Римские войска выступили в поход