Чехов. книга 9. Старое зеркало - Гоблин MeXXanik

— Историю? — нахмурился отец. — Насколько я знаю, до недавнего времени вас ничего не связывало с моей матерью.

— Вы правы. «В этом мире все именно так и есть», — заметил Александр Васильевич и развел руки в стороны. — Но вы должны понимать, что существуют вещи, которые выходят за рамки одной реальности. Вы слишком проницательны, Филипп Петрович, чтобы не догадываться, что существует много из того, во что сложно поверить. К примеру, как перед нами может находиться призрак почти мертвой женщины.

Гость уставился на Любовь Федоровну и коротко ей поклонился.

— Я рад, что это кольцо сумело сохранить вас.

Женщина встала между ящиком, в котором лежало ее тело, и Морозовым. Словно пыталась загородить собой гроб. Внезапно князь Чехов тоже шагнул, чтобы оказаться перед новоявленным родственником и скрыть от него Виноградову.

— Вы знаете, что здесь произошло? И почему тело убитой находится в таком состоянии?

— Знаю, — не стал отпираться кустодий. — Но часики тикают, господа. Нам надо управиться со всем до рассвета. Чтобы никто не застал нас за темными делишками.

На последней фразе Александр многозначительно взглянул на меня и усмехнулся.

— Я не собираюсь вредить вашей… полагаю, вы наняли Любовь Федоровну в качестве бухгалтера, верно? — уточнил он.

— Все так. Она работает на меня.

— Так вот, я не стану ей вредить. Вы хотите получить ответы, господа и дама. Но пока не до этого. Надо заняться насущными делами, — спокойно продолжил кустодий. — Единственное, о чем нужно позаботиться — это вынести тело Любовь Федоровны из этой комнаты.

— А остальные… — начал было я.

Но мужчина прервал меня взмахом руки и приказом:

— Оставьте все на местах.

Питерский подошел к стеклянному ящику, и при виде его Любовь Федоровна посторонилась. Но при этом обхватила себя руками, словно защищаясь.

— Как же вы похожи, — произнес парень негромко. — Только на лбу шрам. Никогда не замечал его у вас, дорогая Любовь Федоровна. Вы прямо как живая.

— В какой-то мере так и есть, — небрежно отозвался Морозов и на недоверчивый взгляд Филиппа Петровича пожал плечами. — Помогите с размещением ящика. И надо успокоить Арину Родионовну. Полагаю, когда она увидит этот гроб, то испугается.

— Ящик, — поправила его Любовь Федоровна и смущенно пояснила, — мне нравится думать, что это не гроб. Иначе, получается, что я обитаю не в доме, а на кладбище.

Она отвернулась, пряча взгляд, и я задумался, насколько тяжело ей давалось все эти годы пребывать рядом со своим телом в подвале дома. Тем более, когда тело находилось в таком нетленном состоянии. Наверняка Виноградова забаррикадировала дверь в комнату, но озаботилась вентиляцией, рабочей проводкой. И время от времени она открывала дверь, чтобы добавить одно из тел, которыми пополнились ниши.

— Я могу вынести свой ящик, — тихо прошелестела женщина.

— Мы сами, — вдруг твердо заявил отец и посмотрел на Фому. — Думаю, что вдвоем мы сможем вынести его наверх.

Виноградова собиралась возразить, но Питерский взглянул на нее со своей обычной простотой и попросил:

— Вы ждите нас у лестницы, Любовь Федоровна. Так будет правильно. И поговорите с нашей Нечаевой. Она ведь и впрямь может испугаться. А у вас лучше других получится с ней поговорить.

— Это потому что я женщина? И вы считаете меня слабой? — напряженно осведомилась призрачная дама.

— Потому что вы мудрая, — возразил Фома.

— Некоторые вещи должны делать мужчины, — добавил бывший начальник охранки. — Позвольте нам помочь вам. Или вы разрешите нам считать слабыми самих себя?

Никогда не замечал за князем Чеховым такой деликатности. Как и мягкого тона голоса, которым он говорил в Виноградовой.

Женщина замерцала, на какое-то время став совершенно прозрачной. А потом она судорожно кивнула и совсем по-человечески пошла прочь, опустив плечи. Ее ладонь коснулась крышки стеклянного гроба. И мне показалось, что пальцы не смогли пройти сквозь преграду.

Как только она вышла прочь, Морозов тихо сказал:

— Она всегда была сильной. Именно поэтому кольцо признало ее.

— Крышку не снимать? — спросил Фома.

— Пока оставьте все как есть, — потребовал кустодий. — Вещь эта далеко не хрупкая, но и не тяжелая. Вы вполне сможете справиться с ее весом.

Мне показалось, что он просто хочет занять работой моего отца и слугу.

— А вас, Павел Филиппович, я попрошу остаться, — мягко произнес он, когда я решил придержать дверь.

Питерский и старший Чехов взяли ящик с двух сторон и приподняли его с небольшого пьедестала. Я заметил, как они нарушили рисунок, нанесенный на бетон мелом.

Спустя минуту мы остались с Морозовым в комнате, полной тел.

Александр Васильевич тяжело вздохнул и захрустел костяшками пальцев. А затем обернулся ко мне:

— Вам удалось узнать что-нибудь про таинственного некроманта, который орудует в городе?

Я не был удивлен в осведомленности кустодия в происходящем. И потому решил ничего не скрывать.

— Вряд ли это некромант, — буднично ответил я. — Скорее, проклятый предмет, который подчинил волю держателя, и пользуется им для пожирания городских призраков. Думаю, одержимый делает это для того,