Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I (ЛП) - авторов Коллектив

— Ты думала над тем, что я спрашивал?

— Ты не учитель, а я не твой ученик, — ответила она. — Мне не требуется отвечать на какие — либо твои вопросы.

Он улыбнулся, показав зубы, похожие на зубы обычного смертного. Убийственные клыки он держал втянутыми.

— Я не просил тебя отвечать. Я просил поразмыслить над этим, — спокойно заметил он. — В действительности, я знаю, что ты думала над этим. Разве не так?

Снова эта самодовольная самоуверенность, снова убеждённость, что она поступит не иначе, как ему хочется. Раздражает тот факт, что он прав. Он умеет так поставить дело, так подать саму ситуацию, что невозможно думать иначе, чем он от неё хочет. И снова Ульрика ощутила себя мухой, попавшейся в особо крепкую и искусно сплетённую паутину. Она проигнорировала его слова, понимая, что любой ответ даст ему лишь очередную победу. Кригер пожал плечами и уставился в окно, на луну.

Несмотря на попытки сдерживаться, заданные Кригером вопросы терзали её разум. Словно само его присутствие какой — то мистической силой помещало их в её мысли. Кригер спрашивал, какая разница между ним и Ульрикой? Он поддерживает свою жизнь, забирая жизнь у смертных. Она поддерживает свою, лишая жизни скот, птицу и прочих живых существ.

Сначала ответ казался таким простым. Он убивает людей, существ, наделённых сознанием, способных любить и ненавидеть, размышлять и предаваться чувствам. Он спросил, как она может быть уверена, что животные не испытывают те же чувства? Разве не она как — то сказала, что собственный старый пёс её понимал?

— Ты готова убить, чтобы защитить свою семью? Можешь не отвечать. Я уже знаю, что ты скажешь.

Ульрика всё же ответила назло ему:

— Разумеется.

— Какая разница между этим убийством и убийством ради продления собственной жизни?

— Разница в том, что не я атакующая сторона. Я лишь защищаю себя.

— Как насчёт защиты своей земли?

— Я буду сражаться, чтобы её защитить.

— Следовательно, ты утверждаешь, что ценишь свою землю дороже чьей — то жизни.

— Да, если они пытаются захватить мою землю.

Он покачал головой и выдал ей насмешливую улыбку.

— И если тебя призовёт твой союзник, станешь ли ты убивать, защищая его землю?

— Я буду связана честью.

— Значит, честь тебе дороже чьей — то жизни. Полагаю, что я более искренен, чем ты. Я способен правдиво утверждать, что собственное существование ценю больше, чем чужую жизнь.

— Это твоё право, — ответила Ульрика. — А что произойдёт, если ты столкнёшься с кем — то, кто испытывает то же самое по отношению к тебе?

— Ответ тебе уже известен.

Ульрика умолкла. Она понимала, что его вопросы являются лишь одной из его уловок, направленных на то, чтобы вынудить её почувствовать себя приниженной и слабой, сломить её сопротивление. Она не понимала, зачем это нужно Кригеру, разве что он находит тут какое — то нездоровое садистское удовольствие.

Ульрика не считала, что располагает каким — то особенным философским образом мыслей. Вряд ли подобная штука необходима дочери кислевского аристократа, проживающего на границе. Всё что от неё требовалось — это управление поместьем и владение оружием, а не ответы на заумные этические загадки. Тут она оказалась не на своём поле, столкнувшись с головоломкой из области, лежащей за пределами всего её прежнего опыта.

Она охотно признавала, что вечная жизнь и вечная молодость не лишены привлекательности. Но слишком уж высока запрашиваемая цена.

А рядом ухмылялся Адольфус Кригер, словно в точности знал её мысли.

В этот момент Ульрика действительно хотела пронзить кинжалом его сердце, однако подозревала, что даже случись так, не было бы никакой разницы. Он выглядел таким неуязвимым.

Со стен Вальденшлосса Макс наблюдал восход солнца. Зрелище его не радовало. Съеденный поздней ночью обед словно свинцовой тяжестью давил на желудок. Маг ещё не оправился от слабости, которую чувствовал с момента своего восстановления после исследования Глаза Кхемри. Он призвал частичку силы и завернулся в неё, чтобы отогнать холод и согреться. Его старых наставников передёрнуло бы, увидь они то, как он использует силу, но в настоящий момент Максу было всё равно.

От разошедшегося по коже тепла порозовели его щёки, но сердца оно не коснулось. И не удивительно, одного вида из замка было достаточно, чтобы у любого кровь застыла в жилах. Замок возвышался на вершине огромного скалистого утёса. По мере отступления ночных теней, виду открывался труп города. Таким словом он точнее всего мог описать разрушенный и полупустой городок. Вальденхоф был менее похож на живой город, чем тюрьма или лагерь, в котором после какого — то ужасного бедствия собрались беженцы, ожидая, когда на них свалится очередная напасть.

Вдали, за обрушившимися городскими стенами, лежал казавшийся бесконечным тёмный лес. Он вызывал какое — то тягостное ощущение присутствия, словно там таились древние злобные существа, выжидающие момента напасть. Сказывали, что со времён Сигмара леса Сильвании стали прибежищем созданий тьмы. Как заметил Макс, в это легко верилось. Даже струйки дыма, подымающиеся из лежащих внизу покрытых снегом хибар, его не успокаивали. Город ещё менее располагал к себе при свете дня, чем то было прошлой ночью.

Макс думал, что хорошо выспится этой ночью. В конце концов, ему досталась настоящая кровать в настоящей комнате, согретой настоящим камином. Но не тут — то было. Сон его был полон кошмаров. Его тело настолько привыкло к твёрдой земле, что он постоянно ворочался на матрасе, стараясь устроиться поудобнее. Казалось, что в комнате душно, и тяжело дышать. Возможно, он заболевает, однако внутренний мониторинг физического здоровья не давал тому никакого подтверждения. Его защитные заклинания выглядели действующими. Макс сомневался, что подцепил простуду или чуму. Должно быть, всё дело в волнении и истощении.

Он призвал заклинание обнаружения Глаза Кхемри. Тот перестал двигаться, как часто бывало в это время дня. Ладно, по крайней мере, нашёлся ответ на одну загадку. Если Кригер кровосос, это объясняет, почему он путешествует, по большей части, ночами. Макс молился, чтобы вампир, наконец, достиг своей конечной цели, и они смогли бы его вскоре догнать. Казалось логически обоснованным, что сие им удастся — целью вампира, вероятнее всего, была Сильвания. Вопрос в том, какую мерзость тот задумал сотворить по достижении пункта назначения? Он явно собирается использовать Глаз для какой — то неизвестной цели.

Макс заметил, что на крепостной стене появился Феликс. Тот выглядел сильно потрёпанным. Феликс был бледен и, несмотря на холод, потел. Волосы слиплись, борода нечёсана. Вокруг плеч туго запахнут потрёпанный красный плащ. Ягер сильно закашлялся, отчего содрогалось всё его тело. Он ковылял по стене в направлении Макса, передвигаясь очень осторожно, словно старик. Волшебник не удивился. Камень был скользким, а падать до вымощенного плитами внутреннего двора пришлось бы долго.

— Утро доброе, Макс, раненько ты поднялся, — произнёс Ягер.

Голос у него был сиплый, и Макс был уверен, что слышит хрипы, исходящие из груди Феликса.

— Я плохо спал.

Феликс улыбнулся.

— Выглядишь ты неважно.

— То же могу сказать и о тебе, — заметил Макс.

— Тягостное это место.

— И не говори.

— И тягостные времена. Разгар зимы. Орды Хаоса на марше. Собираются войска мертвецов, а мы аккурат посерёдке. Смешно, но будучи ребёнком, я всегда хотел приключений, навроде тех, о которых читал в книгах. Теперь приключений у меня хватает, и я хотел бы снова оказаться ребёнком в доме своего отца.

— Тёмные времена, — согласился Макс.

К его удивлению, Феликс расхохотался и продолжал смеяться до тех пор, пока его веселье не прервал приступ кашля.

— Ты чего? — спросил Макс.

— Макс, временами ты разговариваешь, как положено настоящему волшебнику. Не желаешь ли изречь какие — нибудь зловещие пророчества?

— Не думаю, что ты сейчас в нужном расположении духа, чтобы их выслушать. Я, пожалуй, подожду, пока опустится тьма и снаружи завоют волки. Возможно, тогда мои пророческие откровения должным образом тебя проймут до дрожи.

— Думаю, что я и сейчас дрожу вполне достаточно.

Макс повернулся и посмотрел в сторону горизонта. Вдали он заметил огромный столб поднимающегося тёмного дыма.

— Что это? — спросил он, и сам ответил на свой вопрос. — Скорее всего, дым очага из жилища какого — то горожанина.

Феликс покачал головой.

— Нет. Дыма слишком много и он слишком чёрный. Это не обычный огонь. Разве что ради того, чтобы согреться, горожанин поджёг всю свою улицу. Если и так, не мне его судить.