Война крылатых людей - Пол Андерсон

Взгляд Фолкейна остановился на осаждавших. Их палатки и костры усеяли плато за городскими укреплениями, в стороне бродили стада домашних животных, а там, где собрались солдаты, сверкал металл. Узнав о восстании, Джадхади прислал значительные подкрепления.

— Их гораздо больше, чем вас, — сказал Фолкейн.

Роберт Торн рассмеялся. Это был коренастый седобородый человек с пылающими голубыми глазами. Его лицо было покрыто старыми боевыми шрамами, поверх расшитой драгоценностями куртки на поясе висела видавшая виды сабля.

— Не торопитесь с выводами, — сказал он. — Мы приготовили запасов больше, чем они в состоянии собрать со всей страны. Пусть посидят немного. Может, прибудут остальные земцы. Даже если не прибудут, то к следующему периоду сумерек они будут голодны, больны и склонны к грабежу, мы легко разобьем их. Они и сами знают это. У них не хватит выдержки, — он повернулся к стройному молодому краснокожему икрананкийцу в костюме шафранового цвета с позолоченным ожерельем: — Король Урсала, вот человек из-за края мира, о котором я вам говорил.

Монарх наклонил свою птичью голову.

— Приветствую, — сказал он на диалекте, который было нетрудно понять. — Мне давно хотелось встретиться с вами. Но лучше бы это произошло в более дружественной обстановке.

— Она вполне возможна, — намекнул Дэвид.

— Нет, если ваши друзья попытаются исполнить свою угрозу подчинить нас Катандарану, — сказал Урсала. Его ровный тон смягчил резкость выражений.

Фолкейн почувствовал себя неловко.

— Гм… мы ведь чужеземцы, и конкретных данных о вашем мире у нас не было. И разве так уже плохо присоединиться к империи? Вам бы здесь ничего не угрожало.

Урсала взъерошил кольцо своих перьев и надменно ответил:

— Рангакора уже был городом, когда Катандаран выглядел всего лишь деревушкой. Еще несколько поколений назад деодакхи были пустынными варварами. Их путь — не наши пути. Мы не настраиваем фратрию на фратрию, не требуем, чтобы сын обязательно овладел профессией отца.

— Как это? — Фолкейн был ошеломлен.

Стэфа кивнула.

— Фратрии здесь — всего лишь объединения семей, — сказала она. — Они не совпадают с гильдиями.

— Я говорил вам об этом, благороднейший, — самодовольно сказал Торн. — Под защитой земцев…

— О которой мы не просили, — прервал его Урсала.

— Нет, но, если бы я не решился на это, здесь теперь восседал бы вице-король империи.

— Думаю, что вы лучше, чем грубые варвары, — вздохнул король. — Иршари слишком долго благоприятствовали нам. Мы позабыли искусство войны. Но будем откровенны… Вы потребуете плату за свою защиту — в земле, сокровищах и власти.

— Конечно, — сказал Торн.

Чтобы прервать возникшее напряженное молчание, Фолкейн спросил, кто или что такое Иршари.

— Создатели и владыки Вселенной, — сказал Урсала.

— Разве вы за краем мира так же суеверны, как и те, в западных землях?

— Что? — Фолкейн сжал кулаки. Дрожь возбуждения охватила его. Он засыпал Урсалу вопросами.

Полученные им ответы опровергали все созданные ранее предположения. Рангакора имела высокоразвитую стандартную религию: с богами, требовавшими жертвоприношений и лести, но в целом благосклонными. Единственной могучей силой зла был тот, кто убил Зурната Ярчайшего, и Зурнат ежегодно возрождался после того, как другие боги опускали его тело в залив.

Но почему у остальных икрананкийцев такие параноидальные представления о зле?

Почему западные культуры считали Космос исключительно враждебным началом?

Мозг Фолкейна напрягся, ему казалось, что сейчас он решит проблему, над которой думал последние недели. На дневной стороне Икрананки не было смены времени года. Не было смены жизненных ритмов, лишь одна бесконечная борьба за выживание в медленно деградирующей природе. Любое изменение в ней вело к худшему: землетрясение, песчаные бури, чума, ящур, высыхающие колодцы. Неудивительно, что туземцы с подозрением относятся ко всему новому. Неудивительно, что они чувствовали себя уверенно только в окружении членов своей семьи — фратрии. Неудивительно, что цивилизация была нестабильна, и что так часто нападали варвары.

Рангакора, находившаяся на краю зоны сумерек, знала дождь и снег, знала смену дня и ночи — полутьму. Там были известны целые созвездия, когда ее люди проникли на темную сторону планеты, они хорошо изучили ночное небо.

Но тогда…

Нет. Рангакора была маленькой и изолированной. Она не имела сил для создания империи. А ван Рийн, узнав о раздорах и варварах на этой планете, захочет иметь дело только с устойчивой империей. Помощь Рангакоре была бы донкихотским жестом, но Лига не воюет с ветряными мельницами. Освобожденная Рангакора снова будет захвачена, как только улетит космический корабль. А других посещений не будет.

Но постоянное благотворное влияние Рангакоры было бы очень полезно межзвездным торговцам. Как же найти компромисс?

Фолкейн в отчаянии взглянул на небо. Когда же, во имя ада, появится «Сквозь хаос»? Несомненно, Чи и Эдзел пытались отыскать его. Значит, с ними что-то случилось.

Он заметил, что Урсала что-то говорит ему, и вышел из своей задумчивости.

— Прошу прощения, благороднейший.

— Мы не используем почетные титулы, — сказал король. — Только враги нуждаются в умиротворении. Я просил вас рассказать о вашем доме. Это, должно быть, удивительное место, а лишь Иршари знают, как мне нужно отвлечься.

— Ну, гм…

— Мне тоже интересно, — сказал Торн. — В конце концов, если мы, земцы, вынуждены будем оставить Икрананку, то это многое изменит. Нам придется уходить из Рангакоры…

Высказывая это предположение, он не выглядел слишком счастливым.

Фолкейн глотнул. Если людей эвакуируют на Землю, он станет героем, но ван Рийн вышвырнет его из отряда торговцев-разведчиков. Несомненно, ему дадут другую работу: приятная безопасная должность третьего помощника на каком-нибудь заброшенном торговом посту с замечательной перспективой к пятидесяти годам стать вторым помощником и еще через десять лет быть выброшенным с крохотной пенсией.

— Ну, наше солнце светит гораздо ярче, — сказал он.

— Стэфа, вы видели, как освещены наши помещения.

— Я чуть не ослепла, — пробормотала девушка.

— Постепенно вы бы привыкли, но поначалу придется быть осторожным, выходя из помещения. Солнце обожжет вашу кожу.

— Адские условия! — вырвалось у одного из охранников Фолкейна.

Фолкейн решил, что нужно усилить впечатление.

— Только в первое время, — успокоил он. — Потом вы приспособитесь, и ваша кожа станет жесткой и темно-коричневой.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});