Леди Малфой - Rishanna

У меня все получилось, я стала своей в этом мире, нашла друзей, единомышленников, семью, но спустя годы во мне все чаще раздавался тревожный стук, похожий на отчаянный и напрасный стук плененных душ зазеркалья библиотеки. Не было сомнений, то запертая Грейнджер колотила кулачками в душе леди Малфой, кричала что-то о наказании, преступном безразличии, несовершенной помощи и незаслуженном счастье…

Я была с ней не согласна, в целом, но частенько просыпалась посреди ночи, гладила волосы мужа и завидовала его спокойствию, завидовала его уверенности, его фамилии, с которой рождаются уже хозяевами этой жизни, вспоминала пустой взгляд умирающего Чарли и… нехотя вставала кормить Эйприл, плачущую в соседней комнате и требующую материнского молока.

Пятнадцать лет это мало, скажете вы. И я за вас порадуюсь, ведь если вы так говорите, значит не переживали и малой толики того, что пережила я! Не знаете, каково это, пить вино и не чувствовать ни вкуса напитка, ни желанного тепла, ведь во всех винах в твоем доме присутствует противоядие! Не знаете, как сложно засыпать, вслушиваясь в шелест листвы и пытаться различить в нем чьи-то крадущиеся шаги! Не знаете, как пугает собственное равнодушие, когда ты ударяешь молоточком по трибуне Визенгамота и отправляешь очередного мага на смерть или в Азкабан, не нарушив притом ни одного закона! Да что вы знаете, ничего вы не знаете…

В прошлую осень мне пришлось инсценировать свою гибель, один особо сильный ирландский клан шаманов пригрозил мне смертью ценой собственной жизни. Угроза была нешуточная и после третьего нападения муж объявил меня умершей, а я переселилась к Волдеморту, облюбовав себе спальню через одну от него. До того я не знала, что Том Риддл может радоваться, но он радовался, скрывая столь постыдную эмоцию от своей гостьи, но не способный читать мои мысли, и свои от меня прятал из рук вон плохо. Мы долго бродили по тайным комнатам и запутанным лабиринтам замка и лицезрели пыльные артефакты, каждый из которых мог полмира уничтожить. Я даже подержала в руках увитый живым плющом посох чародея Вальфара, подчиняющей себе все стихии планеты. Но все было каким-то само собой разумеющимся, не вызывающим огня в груди, не бередящим ум, не интересным…

— Скучно? — спросил меня Риддл, стоя у разбитого окна, сквозь дыру в котором нас обдувал холодный ветер, сладкий от запаха гниющих листьев и трав. Я смотрела вдаль, за горизонт, кое-где скрытый покатыми холмами, окрашенными осенью в сочный оранжевый цвет, и хотела улететь так далеко, чтобы узнать, наконец, где же спряталась моя свобода!

— Скучно.

— Я знаю… — он уставился на нахохлившегося воробья, присевшего отдохнуть на щербатый серый подоконник, и поёжился.

Темный Лорд достиг многого и хотел достичь еще больше, но по пути потерял интерес, забыл, что чуточку, но все же жив, и взял перерыв. Магическая Британия во время его правления, уже после всех восстаний и открытых сражений, расцвела. Он искоренил воровство и преступность, незаконное применение магии, хаос в финансовой системе, бюрократизм в Министерстве, хотя тут без Люциуса не обошлось, и снизил Временный Налог. Его законники во главе со мной карали за малейшую провинность, тем самым надежно усмирив баламутящих общественное спокойствие призывами к сопротивлению. Северус отпускал стране на борьбу около двух десятков лет, но уставшие люди сдались раньше. Только вот Корнер и не думал сдаваться, да и не сдастся, я уверена, но про него я Габриэлю все уши прожужжала, и он будет готов, встретив лютого врага, а если не встретит, то сам найдет.

Под ногами хрустел свежевыпавший снег, а в воздухе кружили одинокие снежинки, не успевшие выпасть снегопадом вместе со своими сородичами утром. Я стянула кожаную перчатку и ловила их на ладонь, чуть не гоняясь за каждой. Поведение недостойное матери семейства, знаю, и два черных глаза в окне, принадлежавших директору Хогвартса наверняка были аналогичного мнения.

Очередная выходка Габриэля, очередное полное яда письмо Северуса Снейпа, и вот я вновь подымаюсь по ступеням школы, приготовившись сулить щедрые отступные родителям пострадавшего. Отделаться одной только фамилией в некоторых случаях было просто невозможно. Как она может помочь, если сын лишил зрения однокурсника, и наотрез отказывается его излечить, хоть и может? Или взорвал все котлы? Нет, не только те, в которых зелья кипели, а вообще все, не забыв о запасных и просто пустующих! Пока Драко доставлял новые и извинялся, сын успел отдохнуть от ненавистного предмета, а в ответ на дикий рев Северуса, от которого глохли даже призраки, лишь улыбался.

У кабинета директора, возле самой горгульи меня ждал Габриэль, мне он не улыбался, не любил расстраивать, но и прекратить не мог.

— Мама, он первый начал!

— Кто? — обреченно поинтересовалась я, вспоминая, не забыла ли чековую книжку на серванте.

— Тед! Он шестикурсник, а ума нет, разве я виноват?!

— Люпин?

— Люпин… — кто бы сомневался. Они невзлюбили друг друга сразу, как только узнали, что существуют на белом свете, равно как и дети Поттера, Флер, Рона. Иначе быть не может, иначе это уже не реальность, а сказка.

— Где он?

— У мадам Помфри… — ребенок опустил голову, но раскаяния в голосе не было, хоть обыщись.

— Что с ним?

— Сектусемпра, но я только руки! Он кривлялся и папу показывал… — я потрепала сына по волосам, приобретающим все более насыщенный серебряный оттенок с каждым прошедшим годом. Я не знала, что ему сказать, но почувствовала, как сильно он хочет, чтобы я до него дотронулась.

— Поощряешь?! Сейчас он ему руки чуть не отрезал, а завтра голову? — шагах в десяти от нас стояла Андромеда, растрепанная, с красными от слез глазами, злая и решительная. — Голова стоит ваших кровавых денег, как полагаешь? Стоит?! — женщина кричала.

— Андромеда, руки вылечат! А голову твоему недоумку никто не сносил, хоть и не помешало бы! Он что, совсем полоумный, с моим сыном связываться?! Они знакомы не первый год, и ты сама понимаешь, кто виноват в случившемся! — я кричала в ответ, по инерции встав на защиту своего ребенка, как любая другая мать.

Не позволив себе и дальше притворяться лишенным слуха, а я уверена, он пытался заткнуть уши, на вопли вышел директор, как обычно мрачный.

— Знаешь, что самое страшное… — понизив голос, хрипела взбешенная Андромеда.

— Ну что? — ответила я, лишь бы ответить, ведь уже шагнула вместе с сыном к Северусу и попыталась начать объяснения, отчего же тут такой гвалт.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});